Tra herbejo kuras trog',
Kaj kribril' - al monta rok'.

Balailon sekvas shpat'
Sur vilagha longa strat'.

Jen hakilo post hakil'
Saltas kiel vigla gril'.

Kaj rondighis pro ektim'
Du okuloj che kaprin':

"Kien - la rapida kur'?
Kio estas? Chu konkur'?"

Kiel nigra, kiel fera, longa gamb',
Fajrostango flugas foren super kamp'.

Jen tranchil' rapidas kiel flugmashin':
"Kaptu, kaptu, kaptu, kaptu, kaptu ghin!"

Kaserolo dum kurad'
Krias al gladil' sur strat':
"Devas kuri, salti mi,
Kaj ne povas halti mi!"

Kafokruch' kaj tekaldrono - en forkur',
Nur audeblas babilacho kaj murmur'.

Trotas gladiloj kun graka klako,
Ili trans flakojn saltas kun krako.

Poste pladoj sur la strat' -
Dzin-la-la! Dzin-la-la!
En la fugha kavalkad' -
Dzin-la-la! Dzin-la-la!

Karambolas - Dzzzziiiinnnn! -
Kun subtasoj!
La subtasoj - Dzzzziiiinnnn!
En frakasoj!

Lau la strat'
Forkuras pat',
Nur sonas bat'
Kun pata kri':
"Kien, kien, kien, kien, kien, kien vi?"

Post la pato - glaso,
Post la glaso - taso,
Kaj siteloj,
Kaj boteloj,
Kaj kuleroj,
Kaj teleroj.

Granda tabl' aperis nun el koridor',
Kaj ekiris, iris, iris, iris for...

Kaj kiel marshal'
Sur sia cheval',
Rajdas la tablon ega samovar',
Kaj krias ghi al la manghilar':
"Foriru, forkuru, tuj savu vin!"

Blovas ghi tra l' fumotub':
"Tup-tup-tup'! Tup-tup-tup'!"

Kaj post ili - Fedorino,
Malpurema fimastrino.
Sonas malespera kri':
"Ho, revenu, petas mi!"

Sed respondis la telero:
"Kontrau shi che mi - kolero!"
Diris fork': "Ne estru min
La mastrino Fedorin'!"

La subtasoj moke ridas
Kaj responde tuj decidas:
"Ne plu servos ni al shi,
Ne revenos tien chi!"

Dande svingis vostojn katoj,
Fedorinaj favoratoj,
La manghilojn persekutas,
Per riprochoj supershutas:

"Hej, por kio vi, teleroj,
Saltas kiel fipaseroj?
Chu en vero
Al telero
Povas plachi
Kun flavbekaj paseridoj petolachi?
Au fortretos vin chevalo,
Au vi dronos en kanalo.
Sen deziro
Pri foriro
Tuj revenu al la hejm'!"

La teleroj ne konsentas,
La persvadon ne atentas:
"Preferinda estas mort',
Ol vivach' kun shi, sen ord'!"

Pri l' afer' kokin' scivolis,
La manghilojn alparolis:
"Klu-klu-klu! Klu-klu-klu!
Kial granda bru' kaj sku'?"

Kaj respondis la manghiloj:
"Vivis ni en malfaciloj:
Ne kompatis nin shi,
Batis, batis nin shi,
Ne purigis, firilatis,
Kaj malshatis nin shi!"

"Kluki-kluk'! Kluki-kluk'!
Via vivo estis jug'!"

Krucho el alumini'
Diras: "Jen aspektas ni:
Disbatitaj, disrompitaj,
Per lavakvo makulitaj;
Kio klakas en bareloj?
Ranoj kvakas per makzeloj!
Kaj rigardu: en la trog'
Blatoj svarmas en sufok'!

Tial ni fughis de l' fia avino,
Kvazau regalus shi nin per ricino.
Tra kampar' nin trenos ni,
Kaj sur march' nin trenos ni,
Sed al acha Fedorino ne revenos ni!"

Tra arbaroj tuj ili ekkuris,
Kaj pri pura aero plezuris.
Kaj sidas solece l' avin',
Shi ploras kaj ploras sen fin'.

Nun tetrinkus shi el samovar',
Sed ghi foras kun la manghilar'.
Bongustus treege nun barch',
Sed poton ja serchu sur march'!
Foriris la glasoj
Kaj tasoj,
Kaj restis la blatoj
Kaj katoj.
Achas destino
Che la avino,
Che Fedorino.

La manghiloj pluiras lau val',
Tra kamparo kaj preter kanal.

Kaj flustras gladil' che lagbord':
"Jam mankas pluiri la fort'!"

Ekploras subtas' malespere:
"Ni chiuj revenu prefere?"

Kaj krias la trog' kun malghojo:
"Ho ve! Min frakasis la vojo!"

Subite la taso kun miro ekdiras:
"De malantaue nin iu aliras!"

Kaj ili rimarkas: de post alta pino
Stumbliras ilia mastrino.

Miraklo - en shia anim':
Ighis bonkora l' avin'.
Post ili shi iras kun lant',
Kaj sonas mallaute la kant':

"Kompatindaj miaj orfoj amikaj,
Feraj patoj kaj gladiloj fortikaj!
Nelavitoj karaj, hejmen iru tuj,
Per fontakvo lavos vin mi en lavuj'.
Mi purigos vin per brogo
Kaj per sablo, en la trogo,
Kaj denove brilos vi,
Kiel hela sunradi'.
Kontrau mushoj,
Kontrau musoj
Mi koleros,
Kaj la blatojn,
Kaj la ratojn
Ne toleros".

Jen rulglatigilo diras:
"Min kompat' pri shi disshiras".

Diras tas': "Shi malfelichas,
Nia puno jam sufichas".

La subtasoj ekparolas:
"Ni reveni hejmen volas!"

La gladil' amike diras:
"Bonon mi al shi deziras!"

Longe kisis kaj brakumis,
Kaj karesis ilin shi,
Lavon fari kaj gargari
Ankau ne forgesis shi.

"La manghiloj
Nur kun briloj
Chiam puros tie chi!
La manghilojn
Kun utiloj
Amos mi kaj shatos mi!"

Kaseroloj gaje ridas,
Kun la pato tuj decidas:
"Ni konsentas, Fedorin',
Ni de nunpardonas vin!"

Kun sonoro,
Kun fervoro
Ili flugas al kamen',
Pretos dolcha tuj kraken',
Pretos pano,
Kuko, flano,
Kaj biskvit', kaj marcipano!

Balail', la balailo tuj ekgajis,
Lude, dance, lude, dance ekbalais,
Ke ne restis ech polver' en la loghejo!

La subtasoj ekjubilas:
Dzin-la-la! Dzin-la-la!
Tinte dancas, ride trilas:
Dzin-la-la! Dzin-la-la!

Kaj sur blanka tabureto,
Sur brodita seghtuketo
Samovaro bolas,
Per vapor' petolas,
Kaj rigardas amike l' avinon:
"La mastrinon mi pardonas,
Kaj al shi nun teon donas.
Trinku, trinku, Fedorino,
Fedorin' Jegoridino!"

Скачет сито по полям,
А корыто по лугам.

За лопатою метла
Вдоль по улице пошла.

Топоры-то, топоры
Так и сыплются с горы,

Испугалася коза,
Растопырила глаза:

"Что такое? Почему?
Ничего я не пойму".

Но, как чёрная железная нога,
Побежала, поскакала кочерга.

И помчалися по улице ножи:
"Эй, держи, держи, держи, держи, держи!"

И кастрюля на бегу
Закричала утюгу:
"Я бегу, бегу, бегу,
Удержаться не могу!"

Вот и чайник за кофейником бежит,
Тараторит, тараторит, дребезжит...

Утюги бегут, покрякивают,
Через лужи, через лужи перескакивают.

А за ними блюдца, блюдца -
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
Вдоль по улице несутся -
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!

На стаканы - дзынь! - натыкаются,
И стаканы - дзынь! - разбиваются.

И бежит, бренчит, стучит сковорода:
"Вы куда? куда? куда? куда? куда?"

А за нею вилки,
Рюмки да бутылки,
Чашки да ложки
Скачут по дорожке.

Из окошка вывалился стол
И пошёл, пошёл, пошёл, пошёл, пошёл.

А на нём, а на нём,
Как на лошади верхом,
Самоварище сидит
И товарищам кричит:
"Уходите, бегите, спасайтеся!"

И в железную трубу:
"Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!"

А за ними вдоль забора
Скачет бабушка Федора:
"Ой-ой-ой! Ой-ой-ой!
Воротитеся домой!"

Но ответило корыто:
"На Федору я сердито!"
И сказала кочерга:
"Я Федоре не слуга!"

А фарфоровые блюдца
Над Федорою смеются:
"Никогда мы, никогда
Не воротимся сюда!"

Тут Федорины коты
Расфуфырили хвосты,
Побежали во всю прыть,
Чтоб посуду воротить:

"Эй вы, глупые тарелки,
Что вы скачете, как белки?
Вам ли бегать за воротами
С воробьями желторотыми?
Вы в канаву упадёте,
Вы утонете в болоте.
Не ходите, погодите,
Воротитеся домой!"

Но тарелки вьются-вьются,
А Федоре не даются:
"Лучше в поле пропадём,
А к Федоре не пойдём!"

Мимо курица бежала
И посуду увидала:
"Куд-куда! Куд-куда!
Вы откуда и куда?"

И ответила посуда:
"Было нам у бабы худо,
Не любила нас она,
Била, била нас она,
Запылила, закоптила,
Загубила нас она!"

"Ко-ко-ко! Ко-ко-ко!
Жить вам было нелегко!" -

"Да, - промолвил медный таз,
Погляди-ка ты на нас: -
Мы поломаны, побиты,
Мы помоями облиты.
Загляни-ка ты в кадушку -
И увидишь там лягушку,
Загляни-ка ты в ушат -
Тараканы там кишат.

Оттого-то мы от бабы
Убежали, как от жабы,
И гуляем по полям,
По болотам, по лугам,
И к неряхе-замарахе
Не воротимся!"

И они побежали лесочком,
Поскакали по пням и по кочкам.
А бедная баба одна,
И плачет и плачет она.

Села бы баба за стол,
Да стол за ворота ушёл.
Сварила бы баба щи,
Да кастрюлю поди поищи!
И чашки ушли, и стаканы,
Остались одни тараканы.
Ой, горе Федоре! Горе!

А посуда вперёд и вперёд
По полям, по болотам идёт.

И чайник шепнул утюгу:
"Я дальше идти не могу".

И заплакали блюдца:
"Не лучше ль вернуться?"

И зарыдало корыто:
"Увы, я разбито, разбито!"

Но блюдце сказало: "Гляди,
Кто это там позади?"

И видят: за ними из тёмного бора
Идёт-ковыляет Федора.

Но чудо случилося с ней:
Стала Федора добрей.
Тихо за ними идёт
И тихую песню поёт:

"Ой вы, бедные сиротки мои,
Утюги и сковородки мои!
Вы подите-ка, немытые, домой,
Я водою вас умою ключевой.
Я почищу вас песочком,
Окачу вас кипяточком,
И вы будете опять,
Словно солнышко, сиять.
А поганых тараканов я повыведу,
Прусаков и пауков я повымету!"

И сказала скалка:
"Мне Федору жалко".

И сказала чашка:
"Ах, она бедняжка!"

И сказали блюдца:
"Надо бы вернуться!"

И сказали утюги:
"Мы Федоре не враги!"

Долго, долго целовала
И ласкала их она,
Поливала, умывала,
Полоскала их она.

"Уж не буду, уж не буду
Я посуду обижать,
Буду, буду я посуду
И любить и уважать!"

Засмеялися кастрюли,
Самовару подмигнули:
"Ну, Федора, так и быть,
Рады мы тебя простить!"

Полетели,
Зазвенели

Да к Федоре прямо в печь!
Стали жарить, стали печь, -

Будут, будут у Федоры и блины и пироги!

А метла-то, а метла - весела -
Заплясала, заиграла, замела,
Ни пылинки у Федоры не оставила.

И обрадовались блюдца:
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
И танцуют и смеются:
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!

А на белой табуреточке
Да на вышитой салфеточке
Самовар стоит,
Словно жар горит,
И пыхтит, и на бабу поглядывает:
"Я Федорушку прощаю,
Сладким чаем угощаю.
Кушай, кушай, Федора Егоровна!"