2. ПИОНЕРЫ УНИВЕРСАЛЬНОГО ЯЗЫКА В XVII ВЕКЕ

XVII век взошел над Европой в зареве костра на одной из площадей Рима, в пламени которого живьем был сожжен бессмертный в памяти человечества Джордано Бруно. Казалось невероятным, противным божьему установлению: Земля вращается вокруг Солнца! Не прошло и десяти лет - Галилео Галилей направил в небо первый в мире телескоп, им самим смастеренный. Уже позади была эпоха великих географических открытий, на географическую карту обоих земных полушарий довольно точно были нанесены очертания всех материков, в Голландии изготовляли первый в мире огромный глобус. Из Европы в Новый Свет устремлялись колонизаторы, жестоко подавлявшие и истреблявшие туземные племена. А с народами Востока, особенно Индии, заводили торговлю. И всюду европейцы, сами различными языками разобщенные, сталкивались с людьми, говорившими на своих непонятных языках и наречиях. Идея создания планетарного - «глобального» - языка зарождалась с исторической закономерностью.

С развитием мореплавания и торговли развивались мануфактурная промышленность и сама промышленная буржуазия. Большая часть товарного производства и обмена товарами сосредотачивалась на берегах Северного моря, где возник новый экономический центр Европы и всего тогдашнего цивилизованного мира, где были основаны первые в мире академии наук - Лондонское королевское общество и Французская королевская академия. В Англии, Франции и Германии идея международного языка получила первоначальную научную разработку. Новый язык мыслился как язык рациональный: ratio - разум - одерживал тогда одну победу за другой над церковными догмами.

Чтобы понять все величие попыток мыслителей XVII в. философски осмыслить проблему универсального языка, наметить его научные принципы и даже создать его, надо учесть еще и тот низкий донаучный уровень, на котором пребывало языкознание тогдашней Европы, увязшее в болоте религиозной схоластики. Церковники, например Ориген, уверяли, что все языки произошли от еврейского. На потуги обосновать это было истрачено немало чернил. Многие пустословы, когда эпоха средневековья была уже позади, выдвигали всякие иные вздорные домыслы о райском языке или даже о райских языках. Отягченному предрассудками сознанию языки и сама речь представлялись даром господа или во всяком случае природы; с тех пор и сохранилось название этнических языков «naturelles» - «натуральные», или «природные», «естественные». Во тьме таких религиозных, ненаучных воззрений мысль о создании человеком языка по своему разумению и потребности не могла не выглядеть дерзновенной до кощунства.

Среди тех, кто еще при жизни Галилео Галилея и Вильяма Шекспира мечтал об идеальном языке идеального общества был Томмазо Кампанелла (1568 -1639), тайно писавший в темнице искалеченными в пытках руками книгу о счастливом будущем людей «Город солнца» (предположительно в 1610 г.) и изложивший свои раздумья о грамматике общего для всех разумного языка в своей «Философской грамматике» («Grammatica philosophica»).

Одним из первых провозвестников разумного языка потомков был и Френсис Бэкон (1561-1626), которого К. Маркс назвал настоящим родоначальником английского материализма и всей современной экспериментирующей науки (210а). В соответствии с основной идеей своих сочинений - идеей о том, что наука должна увеличить могущество человека и улучшить его жизнь, - он в трактате «О достоинстве и усовершенствовании наук» («De dignitate et augmentis Scientiarum», 1623) писал о двух грамматиках: одна - литературная - предназначена для изучения существующих языков, другая - философская - для создания языка универсального. По его мнению, «это был бы вполне прекрасный язык, при помощи которого выражались бы должным образом мысли и переживания» и который был бы достоин стать языком всех народов, на что не может претендовать ни один из существующих языков, ибо все они, помимо своих достоинств, обладают и всевозможными недостатками.

В 1617 г. появилось небольшое по объему сочинение французского монаха Германа Гюго (Hugo) «De prima scribendi origine et universa rei literariae antiquitate».

Трактат этот попал к аббату Марену Мерсенну (Mersenne, 1588 -1648). Монах францисканского ордена Мерсенн играл роль объединительного центра французских ученых. Будучи сам незаурядным ученым, он вел неутомимую переписку со служителями науки не только Франции, но и всей Европы; одних только заграничных товарищей по перу у него насчитывалось до полутора сот. Среди них был и Декарт, которому аббат и переслал «De prima scribendi...»

Ренэ Декарта (Descartes, 1596 -1650) чтут и в Советском Союзе как «величайшего мыслителя Франции, одного из основоположников науки и философии нового времени», «национальную славу Франции и всего прогрессивного человечества» (211). Его учение о человеке дуалистически сочетало материализм с идеализмом, но в своем учении о природе он стоял на почве материализма. По словам К. Маркса и Ф. Энгельса, «механистический французский материализм примкнулк физике Декарта в противоположность его метафизике» (210б). Работы Декарта обогатили физику и физиологию, космологию и космогонию, математику и философию, он - один из творцов аналитической геометрии, от него - и современная система алгебраических обозначений, и рационализм в учении о познании; значительны его заслуги и как логика.

Будучи уже прославленным ученым, Декарт поселился и прожил 20 лет в Голландии, ставшей тогда передовой страной, переживавшей золотой век своей истории. Его письмо Мерсенну от 20 ноября 1629 г. вошло примечательной вехой в историю идеи всеобщего языка.

В ответ на присланный аббатом опус Германа Гюго, обосновавший эту изумительную идею, Декарт подтверждал принципиальную возможность создания разумного языка, в котором нуждаются все люди.

«Мой Преподобный Отец, это предложение о новом языке кажется мне восхитительным...» - такими словами Декарт начинал свое историческое послание.

Восхищаясь самой идеей создания нового языка, великий французский мыслитель, однако, критически отнесся к некоторым высказываниям автора необычайного сочинения. Главное затруднение для взаимного общения говорящих на различных языках он усматривал в отсутствии всеобщей грамматики, построенной по законам логики, и высказывал уверенность в возможности создания языка, в котором будет лишь по одному способу спряжения, склонения и словообразования, совсем не будет форм нерегулярных и дефектных, образование и изменение слов будет осуществляться посредством аффиксов со строго определенным значением. «Мысль реформировать грамматику или, скорее, создать новую, которую можно было бы выучить в пять-шесть часов, ... это выдумка общественно полезная, если только все люди согласятся ввести ее в обиход...» - писал Декарт.

Вопросы лексики и фонетики (может быть, точнее было бы сказать фонемикп - системы фонем) всеобщего языка остались у него почти не тронутыми. «Этот язык зависит от истинной философии, ибо перечислить все мысли людей невозможно иначе, как только подчиняя их порядку и так их различая, что они буду! ясными и простыми, - это, по моему мнению, и является самым большим секретом в деле приобретения отменных знаний», - утверждал далее Декарт. Он считал вполне реальным, хотя и делом далекого будущего, создание языка, «который был бы очень легок для изучения, произношения и письма и, что самое главное, который бы мог помогать суждениям... так что было бы почти и невозможно ошибиться».

Заключительные строки письма особенно знаменательны: «Итак, я считаю, что такой язык возможен и что можно установить науку, от которой он зависит; с его помощью крестьяне смогут судить о сущности вещей лучше, чем это делают ныне философы. Но не надейтесь когда-либо узреть его, это предполагает великие перемены в порядке вещей, и надо, чтобы весь мир стал земным раем...» («cela presupose de grands changements en 1'ordre des choses et il faudroit que tout le monde ne fust qu'un paradis terrestre...») (212)

Декарт, как видим, обусловливал возможность создания усовершенствованного языка и его внедрения в жизнь великими переменами в обществе. Это буржуазные историки идеи международного языка упорно замалчивают. Ускользнула эта мысль и от Э. К. Дрезена. Между тем она особенно ценна.

Отметим, что Декарт изложил свои мысли о прекрасном языке прекрасного будущего в те дни, когда инквизиция свирепствовала вовсю: первые в мире газеты то и дело сообщали о сожжении еретиков, колдунов и колдуний. «Цивилизованный мир» был тогда не так уж широк, не так уж цивилизован!

Поиски единого средства международного общения, начатые передовыми мыслителями той мрачной и жестокой эпохи, шли в разных направлениях: и в попытках упростить латынь или создать на ее основе новый универсальный язык, и в разработке проектов универсальной грамматики как структурной основы языка письменно-устного, подобного существующим живым, однако более совершенного, основанного на классификации понятий. Более скромными по замыслу были попытки разработать какую-нибудь условную систему знаков: как исключительно письменный международный язык (пазиграфический). И уже совсем скромными по замыслу были дальнейшие попытки создания универсального, всеобщего алфавита.

В первой половине XVII в. в Мюнхене вышли в свет два трактата по всеобщей грамматике Дрекселя, или Дрекселиуса («Оrbis phaeton sive de universis vitiis linguae», 1630; «Orbis phaeton h. e. de universis vitiis linguae», 1643).

В 1650 г. была опубликована получившая в тогдашнем ученом мире известность «Грамматика всеобщего языка...» («Grammatica lingue universalis...») - сочинение ученого-иезуита Филиппа Лаббе (1607 -1667), один из самых первых проектов упрощения латыни. Лейбниц впоследствии писал о проекте Лаббе: «Отец Лаббе, весьма ученый французский иезуит, известный по многим другим сочинениям, смастерил [точнее - сделал: a fait] язык, основой которого является латынь, который более легок, чем наша латынь, и более правилен, чем Лингва Франка» (международный жаргон Средиземноморья) («Nouveau Essais», III).

Более всего различных проектов международного средства общения появилось тогда в Англии. Как известно, самым знаменитым политическим событием Европы середины XVII в. была победа английской антифеодальной революции, которая упрочила основы парламентаризма и положила начало буржуазному строю, приблизив торжество капиталистического способа производства и в других странах Европы, а также в Северной Америке.

В 1653 г. в Лондоне была опубликована книга «Лотопандектесион, или предложение о всеобщем языке» («Logopandecteision, or an Introduction to the Universal Language») шотландца Томаса Уркхарта (Urquhart, 1611 -1660), где был выдвинут принцип, согласно которому каждая буква каждого слова должна символически выражать определенную семантическую идею, и таким образом расположение букв в слове уже само по себе будет определять до известной степени значение каждого слова. Уркхарт описал также усовершенствованную грамматику - части речи и их морфологические категории, формы.

В Лондоне же в 1657 г. вышло сочинение Кейва Бека (Beck) «Всеобщий алфавит, посредством которого все нации могут понимать мысли друг друга» («The universal character by which all nations mayjunderstand one onothers conceptions»). Так же, как и десятилетие ранее Ф. Лодвик, Бек использовал, наряду с латинскими буквами, арабские цифры. Начальные слова одной из ветхозаветных заповедей «Чти отца и матерь...» изображались как «leb 2314 р. 2477 2477», что произносилось как «лебто-реонфо пестофосенсен пифтофресенсен».

По проблеме международного средства общения целую серию сочинений написал А. Кирхер; его трактаты вышли в Лондоне (1657), Риме (1660, 1663), Амстердаме (1669).

В 1661 г. внимание ученого мира обратил на себя трактат «Искусство знаков...» («Ars signorum vulgo character universalis et lingue philosophica...») - о всеобщем алфавите и философском языке. Его автором был учитель в школе глухонемых Джордж Дальгарно (1626 -1687), живший в Абердине, а впоследствии в Оксфорде. Исходя из положения о философичности такого языка, Дальгарно обосновал свой проект на логическо-алгебраической классификации идей-понятий. По этому принципу и формировались слова. Например, из основы Nek, где N означало живое существо, е - животное, к - четвероногое, образовались слова: Neke - лошадь, Neki - осел, Neko - мул. Построенные по такому принципу философские проекты всеобщего языка впоследствии получили название априорных от латинского a priori, что значит 'до опыта'. Чисто умозрительные, они никак не исходили из языкового опыта народов, не были с ним связаны.

В «Трактате об арифметическом треугольнике» («Traite du triangl arithmetique», Париж, 1665) выдающегося французского математика и физика Блеза Паскаля (1623 -1662) есть высказывания о занимавшей многих ученых лингвистической комбинаторике, имеющей прямое отношение к проблеме конструирования рационального языка.

Очень заинтересовала проблема языка всемирной цивилизации великого чешского педагога, реформатора школьного дела, философа, писателя Яна А. Коменского (Komensky, Comenius, 1592 -1670). На своей родине он не был одинок в живейшем интересе к этой проблеме: она стояла в центре внимания целого кружка чешских ученых, среди которых были Самул Гартлиб и Киприен Киннер - друзья и единомышленники Коменского. В 1641 г. в сочинении «Путь к свету» («Via lucis») он писал, что «мир нуждается в общем языке,... в создании нового языка, более легкого, чем все известные...» (1а)

Проездом в Англию Коменский навестил в Голландии Декарта. В Англии он познакомился с проектом универсального языка Джорджа Дальгарно и другими подобными проектами. Затем он и сам начал работать над системой такого языка. Слова конструировались им также по принципу буквенной символики: А символизировало понятие большой величины, / - малой величины, L - высоты, О - окружности и ясности, Р - труда и горя и т. д. Корни, заимствованные в основном из латыни, деформировались согласно этой символике. Словообразование - аффиксальное: lal - 'говорить', ulal -- 'кричать', Bi - 'быть', формы настоящего времени от 'быть' - abi, ebi, ibi, obi, ubi, uybi, формы прошедшего - abil, ebil, ibil, ubil, yubil, формы будущего - abit, ebit, ibit, obit, ubit, uybit...

До середины нашего столетия оставалось неизвестным чрезвычайно интересное сочинение Яна Коменского «Панглотика», которое представляет собой пятую, незаконченную, часть его «Общих советов по улучшению дел человеческих» и относится к 1665 или 1666 г. (213) Задавшись в начале этого трактата вопросом о цели своего сочинения, Коменский отвечал на это так: создание средства общения между всеми нациями, чей прогресс требует преодоления препятствий, порожденных различием языков. Это может быть сделано либо соответствующим использованием уже существующих языков, либо созданием полностью нового языка. Коменский безоговорочно отдал предпочтение второму пути как прогрессивному.

Совершенного языка еще не существует. Если бы удалось его создать, он был бы, как представлялось чешскому ученому, «прекрасен как сам мир», «всеобъемлющ как сам разум», «гармоничен как музыка» (гл. 3, § 6). Этот язык должен включать в себя все звуки, которые способен произносить человеческий голос, и каждому такому звуку должно быть предано одно определенное значение: системе звуков языка должна соответствовать система его общих понятий, которые в звуковых комбинациях - в словах - будут уточняться все более частными понятиями.

Коменский считал, что основной корневой фонд общеупотребительной лексики мог бы содержать всего сотни две корней, из которых путем аффиксации можно было бы производить все необходимые слова. Он искал наиболее экономичное и рациональное выражение для грамматических категорий. Множественное число, например, можно было бы образовывать путем удвоения звука или, как мы сказали бы теперь, фонемы. Если принять для местоимения 'я' а, то 'мы' было бы аа, если bo - 'я прихожу' (однократно), то boo - 'я имею обыкновение приходить' ('прихожу' многократно) и т. д. Рациональный язык должен иметь и рациональный алфавит.

Одну из глав своего трактата (восьмую) Коменский посвятил критике трудностей существующих языков и их несовершенствам: многозначимости их слов, нерегулярности и нелогичности их грамматических систем. Многие мыслители той эпохи, как и последующих, писали в своих трактатах о том же.

Одним из зачинателей творческой лингвистики был епиекоп Честерский Джон Уилкинс (Wilkins, 1614 -1672). Часть его рукописей погибла во время пожара Лондона в 1666 г. Пострадавший при этом «Очерк о вещественной письменности и философском языке» («The Essey towards a Real Caracter and a Philosophical language») был все же издан уже через два года после того. Это было сделано Английским королевским обществом, вероятно, лишь потому, что автор своеобразного трактата был ученым секретарем общества, влиятельным научным и церковным деятелем, да еще и зятем Кромвеля (к тому времени уже покойного). Есть свидетельства, что необыкновенное сочинение Джона Уилкинса наделало немало шума в Англии и за ее пределами: многие современники изощрялись в плоских шутках по поводу фантастической выдумки епископа.

Как и другие авторы априорных языков-проектов, Уилкинс осуществил классификацию всех понятий. Основные понятия у него разделены на шесть классов: А - абстрактные понятия (сверхчувственные), В - вещества, С - количества, D - качества, Е - движения, F - отношения. Основные классы понятий делятся на подклассы, которых всего 40. Каждый класс и каждый подкласс символизируется определенной буквой и, следовательно, определенным звуком. Так возникают начальные звуковые комплексы слов: Ьа, be, bi... da, de, di... и т. д. Понятия далее делятся на менее общие: после согласной и гласной следует снова согласная.

Дальнейшее уточнение значений слов осуществляется путем окончания или приставки. Так, сдух' выражается словом dab, противоположное понятие - стело' - odab; dad - снебо', odad - сад'; saba - 'царь', sava - 'царство', деепричастие 'царствуя' - salba, глагол страдательной формы со значением быть подвластным - samba и т. д.

Спроектированный Уилкинсом язык, на котором он разговаривал со своим другом - физиком Робертом Бойлем, имеет, алфавит иероглифического характера: буква, символизирующая основное понятие, имеет вид определенной черты, к которой добавляются справа и слева, сверху и снизу черточки под определенным углом, а грамматические окончания выражаются крючочками,

Уилкинс был убежден, что можно придумать такой удобный и такой легкий язык, что ни один из существующих не мог бы с ним сравниться.

К пионерам всеобщего языка принадлежал, как это совсем недавно удалось выяснить исследователям, и гениальный английский физик, механик, астроном, и математик Исаак Ньютон (Newton, 1643 -1723). С 1936 г. некоторым ученым Англии и Соединенных Штатов Америки стало известно, что затерянная рукопись Ньютона «О всеобщем языке» каким-то образом попала в руки американского коллекционера Хирама Дж. Хелла, ныне покойного. Наследники Хелла разрешили Ральфу У. Б. Эллиоту сделать с нее фотокопии с целью публикации.

Над проектом всеобщего языка Ньютон начал работать еще будучи студентом Кембриджского университета - в 1661 или 1662 г., вскоре после опубликования проекта Дальгарно. В Нью-йоркской библиотеке «Pierpont Morgan» сохранилась и относящаяся к студенческим годам записная книжка будущего великого ученого, содержащая проект всеобщего языка, оставшийся незаконченным. Однако она дает достаточно полное представление о ньютоновской концепции идеального языка, о принципах его построения.

Как и в ранней записной книжке, новая рукопись Ньютона содержит разработанный им алфавит языка будущего, где рядом с буквами английского алфавита помещены гласные, согласные и дифтонги универсального языка. Ньютон писал: «Алфавитная таблица всех субстанций [сущностей, реальностей]; против каждой из них стоит имя, ... предназначенное означать тот же предмет во Всеобщем Языке. Алфавитная таблица содержит вместе с тем слова Всеобщего Языка, против каждого из которых помещаются слова того же значения любого языка» (214).

В языке-проекте Ньютона все было классифицировано: звери и птицы, орудия труда и виды одежды, чувства (или, как он писал, «страсти души») и болезни и т. д. Животные, например, символизировались буквой t, орудия - буквой s, чувства (страсти) буквой b и т. д. Всевозможного значения суффиксы образовали производные слова сообразно законам логики и принципам математики, а также и категориям грамматики - категориям числа, времени, степени, действия, отношения и т. д. Первоначальный проект всеобщего языка Ньютона имел словарь, в котором слова распределены сообразно классификации понятий и образованы из 2400 частиц.

Об этом Р. Эллиот писал в «Manchester Guardian» в номере от 8 октября 1953 г. Спустя два года та же газета опубликовала еще одну статью Р. Эллиота (24 декабря 1955 г.) о неизвестной рукописи Ньютона, содержащей дальнейшую разработку проекта философского, логического языка.

Например, от корня tol, означающего 'художникэ, Ньютон образовывал:
tolv - побуждение к рисованию;
tolk - холст, бумага или иной материал для зарисовки, на который художник еще ничего не нарисовал;
tolf - карандаш, кисти, краски и прочие орудия работы художника;
tolr - рисование;
tolth - незаконченная картина;
tolg - законченная картина;
told - то, что нарисовано;
toldr - сущность нарисованного предмета;
tolfr - композиция и цвета картины;
tolp - главная цель работы художника;
tolb - побочная цель его работы.

Пусть некоторые из этих слов покажутся нам излишними, пусть нам не понравятся слова сами по себе - важен принцип: сознательное, научное словотворчество, не стесненное никакими традициями и нормами общепринятости, позволяет создавать ряды слов самого утонченного значения, каких, быть может, нет ни в одном исторически сложившемся языке.

Проблема такого языка увлекла юношу Готфрида Вильгельма Лейбница,который начал с разработки пазиграфического проекта. Ему было 19 лет, когда это сочинение вышло в свет под длинным латинским названием, начинавшимся со слов «Ars combinatorica...» («Искусство комбинаторики...» 1666). Проект состоял из комбинации букв, цифр и математических символов. Его автор вобрал в себя мудро.сть всех лингвистических проектов своего времени, и проблема перед ним постепенно расширялась, превращаясь в проблему живого - разговорного, не только письменного - общечеловеческого языка.

В этом отношении большой интерес представляла и девятая глава первого трактата Б. Лами «Риторика, или искусство говорить» («La rhetorique ou l'art de parler», Париж, 1670). Лами считал возможным создание такого легкого и регулярного языка для общения разноязычных народов, в котором из небольшого числа основных корней посредством аффиксов могут образовываться все нужные производные слова.

В ту же эпоху начало зарождаться и учение утопического коммунизма.