POLTAVO-7

ПЕСНЬ ТРЕТИЯ	Kant' tria
Души глубокая печаль Стремиться дерзновенно в даль Вождю Украйны не мешает. Твердея в умысле своем, Он с гордым шведским королем Свои сношенья продолжает. Меж тем, чтоб обмануть верней Глаза враждебного сомненья, Он, окружась толпой врачей, На ложе мнимого мученья Стоная молит исцеленья. Плоды страстей, войны, трудов, Болезни, дряхлость и печали, Предтечи смерти, приковали Его к одру. Уже готов Он скоро бренный мир оставить; Святой обряд он хочет править, Он архипастыря зовет К одру сомнительной кончины; И на коварные седины Елей таинственный течет.	Sagacan strebon al lontan' Por la gvidoro de Ukrajn' Ne baras la anima tristo. L' intencon hardas li en strech', Al la fiera sveda regh' Mesaghojn sendas kun persisto. Por ke dubanta kontraustar' La trompon prenu kun konfido, En rondo de kuracistar' Pri l' sano preghas li en lito, Ghemante kun turmentimito. Post laborado kaj milit' Malsanoj, kadukagho venis, La mortheroldoj lin katenis Al lito. Vere pretas li Forlasi l' mondon mortidevan. Li pri l' konfeso havas revon, Do, lin absolvu arkipastr' En lito de l' forpas' dubinda. Kaj al grizharo malfidinda Balzamo fluas sen prokrast'.
Но время шло. Москва напрасно К себе гостей ждала всечасно, Средь старых, вражеских могил Готовя шведам тризну тайну. Незапно Карл поворотил И перенес войну в Украйну.	Sed tempo iris. Moskvo vane Atendis gastojn nelontane, Che l' tomboj de iama sved' Pretighis por festena fajno. Sed Karl', turninte en sekret', Milite venis al Ukrajno.
И день настал. Встает с одра Мазепа, сей страдалец хилый, Сей труп живой, еще вчера Стонавший слабо над могилой. Теперь он мощный враг Петра. Теперь он, бодрый, пред полками Сверкает гордыми очами И саблей машет - и к Десне Проворно мчится на коне. Согбенный тяжко жизнью старой, Так оный хитрый кардинал, Венчавшись римскою тиарой, И прям, и здрав, и молод стал.	Kaj venis tag'. Jen li, la av', Che l' tomb' gheminta sen espero, La suferint', duonkadavr' Mazepa. Nun li kontrau Petro Militas en potenca grav'. Nun vigla antau regimentoj Li rajdas en fieraj sentoj, Svingante sabron en liber', Rapidas al Desna-river'. Ja same l' kardinal' renoma (t16), Oldul' che sojlo de la mort', Kronita per tiaro roma Rektighis tuj kun juna fort'.
И весть на крыльях полетела. Украйна смутно зашумела: "Он перешел, он изменил, К ногам он Карлу положил Бунчук покорный". Пламя пышет, Встает кровавая заря Войны народной. Кто опишет Негодованье, гнев царя? (26) Гремит анафема в соборах; Мазепы лик терзает кат. (27) На шумной раде, в вольных спорах Другого гетмана творят. С брегов пустынных Енисея Семейства Искры, Кочубея Поспешно призваны Петром. Он с ними слезы проливает. Он их, лаская, осыпает И новой честью и добром. Мазепы враг, наездник пылкий, Старик Палей из мрака ссылки В Украйну едет в царский стан. Трепещет бунт осиротелый. На плахе гибнет Чечель смелый И запорожский атаман. И ты, любовник бранной славы, Для шлема кинувший венец, Твой близок день, ты вал Полтавы Вдали завидел наконец.	La famo perflugile fluis. Ukrajno nialtrankvile bruis: "Perfidis li. Retretis li. Al Karl' obee metis li Bunchukon". Ardas flamospuroj - De la popolrnilito sign' - La sangauror'. Sed senmezuraj Kolero cara kaj indign' (p26). En temploj anatemo tondras, Torturas pupon lerta "kat" (p27), Dum brua Rado (t17) jam elmontras Hetmanon novan disputad'. El ekzilejoj siberiaj La kondamnitaj familioj Reiras nun al Petra kort'. Li larme tiujn resalutas, Li ilin ame supershutas Per novhonoro kaj per or'. La malamiko de Mazepa, Oldul' Palij' el foro stepa Ukrajnen venas al la car'. L' ribelo tremas sen gvidoro: Kuragha Chechil' (p28) sub toporo Pereas inter kunular'. Kaj vi, amat' de glor' batala, Lasinta l' kronon por la helm', Vi jam remparon de Poltavo Ekvidis en lontana hel'.
И царь туда ж помчал дружины. Они как буря притекли - И оба стана средь равнины Друг друга хитро облегли. Не раз избитый в схватке смелой, Заране кровью опьянелый, С бойцом желанным наконец Так грозный сходится боец. И злобясь видит Карл могучий Уж не расстроенные тучи Несчастных нарвских беглецов, А нить полков блестящих, стройных Послушных, быстрых и спокойных, И ряд незыблемый штыков.	Ankau legioj de la caro Alshtormis al la sama lok', Kaj kashis sin en ebenaro Du stanoj (t18) ghis batala vok'. Samtiel ja luktanto brava Al nova sang' ebrionhava Antau la digna luktrival' Sagace iras al batal'. Jam ne-amason disighintan, En ve' de Narva rifughintan, Observas Karlo kun malic', Sed regimentojn bravajn, brilajn, Obee lertajn kaj trankvilajn Che l' fort' de bajoneta vic'.
Но он решил: заутра бой. Глубокой сон во стане шведа. Лишь под палаткою одной Ведется шопотом беседа.	Ni ekbatalu en maten' - Decidis li. En dorm' senbruas La sveda stan'. Sub unu tend' Interparolo flustre fluas.
"Нет, вижу я, нет, Орлик мой, Поторопились мы некстати: Расчет и дерзкой и плохой, И в нем не будет благодати. Пропала, видно, цель моя. Что делать? Дал я промах важный: Ошибся в этом Карле я. Он мальчик бойкой и отважный; Два-три сраженья разыграть, Конечно, может он с успехом, К врагу на ужин прискакать, (29) Ответствовать на бомбу смехом, (30) Не хуже русского стрелка Прокрасться в ночь ко вражью стану; Свалить как нынче казака И обменять на рану рану; (31) Но не ему вести борьбу С самодержавным великаном: Как полк, вертеться он судьбу Принудить хочет барабаном; Он слеп, упрям, нетерпелив, И легкомыслен, и кичлив, Бог весть какому счастью верит; Он силы новые врага Успехом прошлым только мерит - Сломить ему свои рога. Стыжусь: воинственным бродягой Увлекся я на старость лет; Был ослеплен его отвагой И беглым счастием побед, Как дева робкая."	"Ne, tamen vane hastis ni, Mi vidas, Orlik', ke en vano: Ne estas ghena ingheni' En mava kaj aroga plano. Jes, evidente, mia fal' Proksimas. Estis miso grava: Eraris mi pri tiu Karl'. Li estas, certe, knabo brava; Li vere povas kun efik' Du-tri batalojn gajni spite. Al vespermangh' de malamik' (p29) Alrajdi. Vidi bombon ride (p30); Senbrue, kiel rusoj nur, Shteliri en la noktprofundo, Kozakon pafi en obskur' Kaj shanghi vundon kontrau vundo (p31); Sed por kolosa autokrat' Li estas knabo nematura: Li volas, ke sin turnu fat' Soldate lau ordon' tambura; Senpacienca en obstin', Li vante supertaksas sin, Bonshancon ian blinde fidas; Li tra l' iama nur sukces' La malamikon novan vidas - Li, certe, l' kornojn rompos, jes. Mi hontas: min en mia agho La militema vagabond' Blindigis tute per kuragho, Per tiu flua venka ond', Kvazau virginon".
Орлик. Сраженья Дождемся. Время не ушло С Петром опять войти в сношенья: Еще поправить можно зло. Разбитый нами, нет сомненья, Царь не отвергнет примиренья. Мазепа. Нет, поздно. Русскому царю Со мной мириться невозможно. Давно решилась непреложно Моя судьба. Давно горю Стесненной злобой. Под Азовым Однажды я с царем суровым Во ставке ночью пировал: Полны вином кипели чаши, Кипели с ними речи наши. Я слово смелое сказал. Смутились гости молодые... Царь, вспыхнув, чашу уронил И за усы мои седые Меня с угрозой ухватил. Тогда, смирясь в бессильном гневе, Отмстить себе я клятву дал; Носил ее - как мать во чреве Младенца носит. Срок настал. Так, обо мне воспоминанье Хранить он будет до конца. Петру я послан в наказанье; Я терн в листах его венца: Он дал бы грады родовые И жизни лучшие часы, Чтоб снова как во дни былые Держать Мазепу за усы. Но есть еще для нас надежды: Кому бежать, решит заря. Умолк и закрывает вежды Изменник русского царя.	Orlik' Tamen ne tro Ni plendu antau la batal'. Ni povas en traktad' kun Petro Korekti kuron de l' fatal'. Ne dubas mi, ke l' car' venkita Kontentos pri l' pacigh' subita. Mazepa Ne, tardas. Kun la rusa car' Pacighi povos mi neniam. Delonge jam la sorton mian Por chiam mi difinis, char Malico mia brulas. Foje Mi che Azov' festenis ghoje Kun car' severa en uni'. Plenvine niaj glasoj bolis, Bolantajn vortojn ni parolis. Kuraghe diris ankau mi. Konsterne gapis la gastaro... Vershighis teren cara vin'. Kaj kun minac' je griz' liphara La car' kolere kaptis min. Kaj en la furioz' senforta Mi jhuris venghi. Kiel in' En sino bebon sian portas, Mi portis jhuron. Jen la fin' - Restados nun che l' Petra trono Pri mi eterna rememor'. Mi estas dorn' por lia krono; Mi estas pun' por lia glor'. Oferus li bienojn siajn, Pli bonajn tagojn, ja en van' Por havi same kiel iam Lipharojn miajn en la man'. Esperojn flegu ni audace, - Fughonton nomos la maten'. Kaj la okulojn fermas lace La perfidinta suveren'.