Глава одиннадцатая
БОБРЕНОК

   А дядя Федор и Матроскин дома сидят.  Шарика с охоты ждут. Дядя Федор кормушку  для  птиц  мастерит,  а  кот  хозяйством занимается:  пуговицы пришивает и носки штопает.
   За окошком уже стемнело,  когда Шарик пришел.  Поднял он свою сумку и зверька на стол вытряхнул.  Зверь маленький,  пушистый, глаза грустные и хвост лопатой.
   - Вот кого я принес.
   - А где ты его взял? - спрашивает дядя Федор.
   - Из речки вытащил. Сидел он на берегу, увидел меня и в речку - прыг! С  перепугу.  Еле-еле я  его выловил.  А  то  бы он утонул.  Ведь он еще маленький.
   Кот слушал, слушал и говорит:
   - Эх ты,  балда!  Ведь это бобренок! Он же в воде живет. Это его дом. Ты его, можно сказать, из дома вытащил.
   Пес отвечает:
   - Кто ж  его знал,  что он в  воде живет.  Я думал,  он тонуть хочет! Смотрите, какой я мокрый!
   - И смотреть не хочу!  -  говорит кот. - Тоже мне охотник, ничего про зверей не знает! - И на печку полез.
   А  бобренок сидит,  глаза на всех таращит.  Не понимает ничего.  Дядя Федор ему молока дал кипяченого.  Бобренок молока попил,  и глаза у него закрываться стали.
   - Где ж его спать положить? - спрашивает мальчик.
   - Как -  где?  -  говорит пес. - Если он в воде живет, его надо в таз положить.
   - Тебя самого надо в  таз положить!  -  кричит Матроскин с  печки.  - Чтобы ты поумнел немножечко!
   Пес совсем расстроился:
   - Ты же сам говорил, что он в воде живет.
   - Он  в  воде  только плавает,  а  живет он  в  домике на  берегу,  - объясняет кот.
   Тогда дядя Федор взял бобренка и в шкаф положил,  в ящик для ботинок. И бобренок сразу заснул.  И Шарик тоже спать пошел к себе в будку. Он не привык на кроватях разлеживаться. Он был деревенский пес, не балованный.
   Утром дядя Федор проснулся и  слышит:  что-то странное в доме.  Будто кто-то дрова распиливает: др-др... др-др...
   И опять: др-др... др-др...
   Он  с  кровати встал и  видит ужас что.  Не дом у  них,  а  столярная мастерская.  Кругом стружки,  щепки да опилки лежат.  А стола обеденного нет  как  не  было.  В  куче  стружек бобренок сидит  и  ножку  столовую обтачивает.
   Кот лапы с печки свесил и говорит:
   - Посмотри, что твой Шарик нам устраивает. Придется теперь новый стол покупать.  Хорошо еще,  что я со стола всю посуду убрал.  Остались бы мы без тарелок! С одними вилками.
   Позвали они Шарика.
   - Вот смотри, что ты нам делаешь!
   - А если бы он мою кровать перепилил,  -  говорит дядя Федор,  - я бы среди ночи прямо на пол грохнулся. Спасибо тебе!
   Дал он Шарику сумку охотничью и говорит:
   - Беги-ка  ты  на  речку,  прямо без завтрака,  и  отнеси бобренка на место,  где ты его взял. Да смотри больше из речки никого не вылавливай! Мы не миллионеры какие-нибудь!
   Шарик сунул бобренка в  сумку и побежал без разговоров.  Он уже и сам был не рад, что бобренка выловил. А родители бобренка очень обрадовались и не стали Шарика ругать. Они поняли, что не со зла он их сынишку утащил - по недоразумению.  Так что все очень хорошо кончилось. Только пришлось новый стол покупать.
   Но с  той поры Шарик затосковал.  Хочется ему в лес на охоту -  и все тут!  А как выйдет он с ружьем,  увидит зверюшку -  выстрелить не может, хоть ты плачь!  Придет он из леса -  не ест,  не пьет: тоска его гложет. Дохлый он стал, замученный - хуже некуда!

Chapitro dekunua
LA KASTORIDO

Tiutempe onklo Teodoro kaj Maristo estas hejme atendantaj Buleton el chaso. Onklo Teodori estas faranta nutrejon por birdoj, kaj la kato okupighas pri mastrumado: li butonojn alkudras, shtrumpetojn flikas.
Malantau la fenestro jam krepuskis, kiam revenis Buleto. Levis li sian sakon kaj besteton el ghi elshutis sur la tablon. La besto estas eta, lanuga, kun malgajaj okuloj kaj vosto kiel fosilo.
- Jen kiun mi alportis.
- Kaj kie vi prenis ghin? - demandas onklo Teodoro.
- El la rivero mi eltiris ghin. Sidas ghi sur la bordo, ekvidis min kaj en riveron - salt' - pro timo. Apenau mi rekaptis ghin. Alie ghi dronus, ja ghi estas etulo dume.
La kato auskultis, auskultis kaj diras:
- Hej ci, malspritulo! Ja ghi estas kastorido! Ghi ja en akvo loghas: tio estas ghia domo. Ci eltiris ghin kvazau el ghia domo!
La hundo respondas:
- Kiel oni scius, ke ghi en akvo loghas. Mi supozis, ke ghi droni deziras! Rigardu, kia malseka mi estas!
- Ech ne deziras mi rigardi! - diras la kato. - Hej ci, ve-chasisto, kiu nenion pri bestoj scias! - Kaj li grimpis sur la fornon.
Kaj la kastorido sidas kaj okulumas chiujn, nenion komprenas. Onklo Teodoro donis al ghi bolitan lakton. La kastorido trinkis la lakton, kaj ghiaj okuloj poiom ekfermighis.
- Kie do ni kushigu ghin dormi? - demandas la knabo.
- Kia problemo? - diras la hundo. - Char ghi en akvo loghas, necesas meti ghin en pelvon.
- Estas vi, kiun oni devas kushigi en pelvon! - krias Maristo el sur la forno. - Por ke vi saghighu iomete!
La hundo tute malgajighis:
- Vi ja mem diris, ke ghi loghas en akvo.
- En akvo ghi nur naghas, sed loghas ghi en dometo surborde, - eksplikis la kato.
Tiam onklo Teodoro prenis la kastoridon kaj kushigis ghin en la shrankon, en keston de shuoj. La kastorido tuj endormighis. Buleto ankau iris dormi en sian budon. Li ne alkutimighis sur litoj kushghui. Li estis vilagha hundo, ne dorlotita.
Matene onklo Teodoro vekighis kaj audas - io stranga en la domo okazas, kvazau iu segas hejtlignon: dr-dr... dr-dr...
Kaj denove: dr-dr... dr-dr...
Li ellitighis kaj vidas veran teruron: ilia hejmo transformighis al lighnajhista metiejo: Chie kushas ligneroj, splitoj kaj segpolvo, dum la manghotablo ne plu estas, kvazau ghi tute ne ekzistis. En la amaso da ligneroj sidas la kastorido kaj prilaboras la tablopiedon.
La kato mallevis la piedojn de la forno kaj diris:
- Rigardu, kion aranghis via Buleto. Ni devos do novan tablon acheti. Bonshance mi sukcesis la tutan manghilaron depreni: alie ni restus sen teleroj, nur kun forkoj!
Vokis ili Buleton.
- Rigardu, kion vi kauzis al ni.
- Kaj se ghi nokte segus mian liton, - diras onklo Teodoro, - mi nokte falegus sur la plankon. Nu, dankon al vi!
Donis li al Buleto la chasistan sakon kaj diras:
- Kuru do al la rivereto tuj sen matenmangho kaj forportu la kastoridon al la loko, kie vi prenis ghin. Kaj neniun alian plu kaptu el la rivero! Ni ne estas iuj milionuloj!
Buleto shovis la kastoridon en la sakon kaj ekkuris sendispute. Li mem ne plu ghojis, ke li kaptis la kastoridon. Gepatroj de la kastorido tre ekghojis kaj ech ne ekriprochis Buleton. Ili komprenis, ke ne malicvole li forportis ilian fileton - nur pro miskompreno. Do chio finighis feliche, krom tio, ke necesis acheti novan tablon.
Sed de tiam Buleto ekangoris: logas lin en arbaron chasi kaj chio! Dum kiam li kun pafilo ekvidas beston, pafi li ne povas, nu vera dramo! Revenas li de arbaro - nek manghi nek trinki volas: la angoro voras lin. Malvigla, apenau viva li ighis - pli malbone ech ne eblas!