Uragano

  Meze de la vasta Kanzasa stepo loghis knabino Elli. Shia patro, farmisto Ghon, tutajn tagojn laboris sur kampo, patrino Anna klopodis hejme.
  Ili loghis en malgranda senrada furgono.
  La hejma meblaro estis malricha: fera forno, shranko, tablo, tri seghoj kaj du litoj. Apud la domo, ghuste che la pordo estis elfosita "uragana kelo". En la kelo la familio sidis dum shtormoj.
  La stepaj uraganoj jam ne unuan fojon renversis la malpezan loghejon de farmisto Ghon. Tamen Ghon nemalgajis: kiam vento trankvilighis, li tuj returnis la domon, la forno kaj litoj starighis sur siajn lokojn. Elli kolektis stanajn telerojn kaj kruchojn desur la planko - kaj chio estis en ordo ghis la sekva uragano.
  Chirkaue ghis la horizonto sternighis stepo glata kiel tablo. Ie videblis malrichaj dometoj similaj al la domo de Ghon. Chirkau ili estis plugkampoj kie la farmistoj semis tritikon kaj maizon. Elli bone konis chiujn najbarojn je tri mejloj chirkaue. Okcidente loghis onklo Robert kun la filoj Bob kaj Dik. En la dometo norde loghis la maljuna Rolf, kiu faradis por la infanoj mirindajn ventmuelejojn.
  La vasta stepo ne shajnis al Elli enua: ja ghi estis shia patrolando. Elli ne konis aliajn lokojn. Montojn kaj arbarojn shi vidis nur en bildoj, kaj ili ne allogis shin, eble tial ke en la etprezaj libretoj de Elli ili estis malbone pentritaj.
  Kiam Elli enuis, shi vokis gajan hundeton Totochjon kaj vizitis kaj Bob au iris al la avo Rolf, de kiu neniam revenis sen memfarita ludilo.
  Totochjo bojante saltis sur la stepo, pelis la kornikojn kaj estis senlime kontenta pri si mem kaj pri sia eta mastrino. Totochjo havis nigran felon, akrajn orelojn kaj malgrandajn, amuze  brilantajn okuletojn. Totochjo neniam enuis kaj povis ludi kun la knabino tutan tagon.
  Elli havis multe da klopodoj. Shi helpadis al la patrino mastrumi, kaj la patro instruis shin legi, skribi kaj kalkuli, char la lernejo estis malproksime kaj la knabino estis tro malgranda por viziti ghin chiutage.
  Foje dum somera vespero Elli sidis sur peroneto kaj lautlegis fabelon. Anna lavis tolajhojn.
  - "Kaj tiam forta, herkula atleto Arnaulf ekvidis sorchiston staturan kiel turo, - Elli kantsimile legis akompanante per fingro la liniojn, - la busho kaj naztruoj de la sorchisto eligis fajron..." - Panjo, - demandis Elli, interrompinte la legadon, - chu nun la sorchistoj ekzistas?
  - Ne, mia kara. La sorchistoj vivis antaue, kaj poste malaperis. Kaj por kio ili estu? Ech sen ili ni havas multe da klopodoj...
  Elli komike faltis la nazon:
  - Tamen sen la sorchistoj estas enue. Se mi subite farighus reghino, mi nepre ordonus, ke chiu urbo kaj vilagho havu sorchiston. Kaj li faru por la infanoj diversajn miraklojn.
  - Kiujn, ekzemple? - ridete demandis la patrino.
  - Nu, kiujn... Jen, ke chiu knabino kaj knabo vekighinte matene, trovu sub sia kuseno grandan dolchan kukon... Au... - Elli kun riprocho rigardis siajn krudajn eluzitajn shuojn. - Au ke chiuj infanoj havu bonajn malpezajn sandalojn...   - La sandalojn vi sen sorchisto ricevos, - kontraudiris Anna.- vi veturos kun la pachjo en foiron, kaj li achetos ilin...   Dum la knabino parolis kun sia patrino, la vetero komencis malbonighi.
  Samtempe en malproksima lando, trans altaj montoj, sorchis en malluma profunda kaverno malica sorchistino Gingema.
  Timige estis en la kaverno de Gingema. Tie sub la plafono pendis pajlo-shtopita grandega krokodilo. Sur altaj stangoj sidis grandaj gufoj, de la plafono pendis faskoj da sekigitaj musoj, ligitaj al shnuroj per vostetoj kvazau bulbetoj. Longa dika serpento sin volvis chirkau kolono kaj ritme balancis sian buntan platan kapon. Kaj ankorau multe da strangaj kaj teruraj ajhoj estis en la vasta kaverno de Gingema.
  En granda fulgokovrita kaldrono Gingema kuiris sorchan infuzajhon. Shi metis en la kaldronon musojn deshirante ilin unu post alia de la fasko.
  - Kie estas la serpentaj kapoj? - kolere grumblis Gingema. - ja ne chiujn mi formanghis matene!.. Ho, jen ili estas, en la verda poto! Do, la infuzajho estos bonega!.. Damaghos mi al la malbenitaj homoj! Malamas mi ilin! Ili ekloghis en la tuta mondo! Ili sekigas la marchojn! Forhakas la densejojn!.. Chiujn ranojn ili ekstermis!.. La serpentojn oni pereigas! Nenio bongusta sur la tero restis! Nur se frandi vermeton au araneeton!..
  Gingema minacis en spacon per sia osteca shrumpinta pugno kaj komencis meti en la kaldronon la serpentajn kapojn.  - Uh, malamataj homoj! Jen pretas mia sorcha infuzajho por via pereo! Mi aspergos la arbarojn kaj kampojn, kaj komencighos shtormo, kia ankorau ne ekzistis!
  Gingema kun peno prenis la kaldronon kaj fortiris ghin el la kaverno. Shi trempis en la kaldronon grandan balailon kaj komencis shpruci shian infuzajhon chirkauen.
  - Naskighu, uragano! Flugu tra la mondo kiel furioza besto! Shiru, rompu, ruinigu! Renversu la domojn, levu ilin en aeron! Susaka, masaka, lema, rema, gema!.. Burido, furido, sema, pema, fema!.. Shi elkriis la sorchajn vortojn kaj shprucigis chirkauen per la tauzita balailo, kaj la chielo mallumighis, amasighis nuboj, vento komencis fajfi. Fore ekbrilis fulmoj...
  - Ruinigu, shiru, rompu! - sovaghe kriegis la sorchistino.- Susaka, masaka, burido, furido!  Pereigu, uragano, la  homojn, bestojn, birdojn! Nur la ranojn, musojn, serpentojn, araneojn ne tushu, ho uragano! Multighu ili en la tuta mondo por mia ghojo, ghojo de la chiopova sorchistino Gingema! Burido, furido, susaka, masaka!   Kaj la vento mughas pli kaj pli forte, brilas fulmoj, surdige bruas tondro.
  Gingema en sovagha ekstazo turnighis samloke kaj la vento disblovis la baskojn de shia longa mantelo...  
  La uragano sorchfarita de Gingema atingis Kanzason kaj chiuminute proksimighis al la domo de Ghon. Fore che la horizonto densighis nuboj, inter ili briletis fulmoj.
  Totochjo maltrankvile kuris, suprenlevinte la kapon, kaj bataleme bojis al la nuboj, kiuj rapide flugis en la chielo.
  - Ha! Totochjo, kia ridinda vi estas, - diris Elli.- Vi volas timigi la nubojn, sed vi mem timas!
  La hundeto vere tre timis la fulmotondrojn, kiujn jam multfoje vidis dum sia nelonga vivo.
  Anna maltrankvilighis.
  - Mi babilas kun vi, filinjo, sed ja, rigardu, komencighas reala uragano...
  Jen klare audighis minaca venta bruo. La tritiko sur la kampo klinighis al la tero, kaj lau ghi, kvazau lau rivero, rulighis ondoj. Alkuris de la kampo la ekscitita farmisto Ghon.
  - Shtormo, venas terura shtormego! - ekkriis li.- Rapide kashu vin en la kelon, kaj mi kuros enigi la brutojn en la stalon!
  Anna sin jhetis al la kelo, levis la kovrilon.
  - Elli, Elli! Rapidu chi tien! - kriis shi.
  Sed Totochjo, timigita de la shtormbruego kaj senchesa tondrado, forkuris en la dometon kaj kashis sin sub liton, en la plej malproksiman angulon. Elli ne volis lasi sian favoraton sola kaj saltis post li en la furgonon.
  Kaj tiutempe okazis stranga afero.
  La domo turnighis du- au tri-foje kiel karuselo. Ghi trafis en la centron de la uragano. La ciklono turnis ghin, levis supren kaj ekportis en aero.
  En la pordo de la furgono aperis timigita Elli kun Totochjo surmane. Kion fari? Chu elsalti? Tamen jam estis malfrue: la domo flugis alte super la tero...
  Vento tauzis la harojn de Anna, kiu staris apud la kelo kun levitaj manoj kaj senespere kriis. Alkuris de la stalo farmisto Ghon kaj en malespero jhetis sin al tiu loko kie staris la furgono. La orfigitaj patro kaj patrino longe rigardis en la malluman chielon, chiuminute lumigatan per fulmobriloj...
  La uragano furiozis, kaj la dometo balancighante flugis kaj flugis. Totochjo malkontenta pri tio kio okazis chirkaue, kuradis en la malluma chambro kun tima bojo. Elli, konfuzita, sidis sur la planko tenante la kapon en la manoj! Shi sentis sin tre sola. La vento bruis tiel, ke surdigis shin. Shi opiniis, ke la dometo tuj falos kaj disrompighos. Sed tempo pasis, tamen la dometo flugis kaj flugis. Elli kushighis sur la liton premante Totochjon al si. Che la bruo de la shtormo, kiu flue balancis la dometon, Elli firme ekdormis.

Ураган

Среди обширной канзасской степи жила девочка Элли. Ее отец фермер Джон, целый день работал в поле, мать Анна хлопотала по хозяйству. Жили они в небольшом фургоне, снятом с колес и поставленном на землю.
Обстановка домика была бедна: железная печка, шкаф, стол, три стула и две кровати. Рядом с домом, у самой двери, был выкопан "ураганный погреб". В погребе семья отсиживалась во время бурь.
Степные ураганы не раз уже опрокидывали легонькое жилище фермера Джона. Но Джон не унывал: когда утихал ветер, он поднимал домик, печка и кровати ставились на места, Элли собирала с пола оловянные тарелки и кружки - и все было в порядке до нового урагана.
Вокруг до самого горизонта расстилалась ровная, как скатерть, степь. Кое-где виднелись такие же бедные домики, как и домик Джона. Вокруг них были пашни, где фермеры сеяли пшеницу и кукурузу.
Элли хорошо знала всех соседей на три мили кругом. На западе проживал дядя Роберт с сыновьями Бобом и Диком. В домике на севере жил старый Рольф, который делал детям чудесные ветряные мельницы.
Широкая степь не казалась Элли унылой: ведь это была ее родина. Элли не знала никаких других мест. Горы и леса она видела только на картинках, и они не манили ее, быть может, потому, что в дешевых Эллиных книжках были нарисованы плохо.
Когда Элли становилось скучно, она звала веселого песика Тотошку и отправлялась навестить Дика и Боба, или шла к дедушке Рольфу, от которого никогда не возвращалась без самодельной игрушки.
Тотошка с лаем прыгал по степи, гонялся за воронами и был бесконечно доволен собой и своей маленькой хозяйкой. У Тотошки была черная шерсть, остренькие ушки и маленькие, забавно блестевшие глазки. Тотошка никогда не скучал и мог играть с девочкой целый день.
У Элли было много забот. Она помогала матери по хозяйству, а отец учил ее читать, писать и считать, потому что школа находилась далеко, а девочка была еще слишком мала, чтобы ходить туда каждый день.
Однажды летним вечером Элли сидела на крыльце и читала вслух сказку. Анна стирала белье.
- "И тогда сильный, могучий богатырь Арнаульф увидел волшебника ростом с башню, - нараспев читала Элли, водя пальцем по строкам.
- Изо рта и ноздрей волшебника вылетал огонь..."
- Мамочка, - спросила Элли, отрываясь от книги. - А теперь волшебники есть?
- Нет, моя дорогая. Жили волшебники в прежние времена, а теперь перевелись. Да и к чему они? И без них хлопот хватит.
Элли смешно наморщила нос:
- А все-таки без волшебников скучно. Если бы я вдруг сделалась королевой, то обязательно приказала бы, чтобы в каждом городе и в каждой деревне был волшебник. И чтобы он совершал для детей разные чудеса.
- Какие-же, например? - улыбаясь, спросила мать.
- Ну, какие... Вот чтобы каждая девочка и каждый мальчик, просыпаясь утром, находили под подушкой большой сладкий пряник... Или... - Элли с укором посмотрела на свои грубые поношенные башмаки. - Или чтобы у всех детей были хорошенькие легкие туфельки...
- Туфельки ты и без волшебника получишь, - возразила Анна. - Поедешь с папой на ярмарку, он и купит...
Пока девочка разговаривала с матерью, погода начала портиться. Как раз в это самое время в далекой стране, за высокими горами, колдовала в угрюмой глубокой пещере злая волшебница Гингема. Страшно было в пещере Гингемы. Там под потолком висело чучело огромного крокодила. На высоких шестах сидели большие филины, с потолка свешивались связки сушеных мышей, привязанных к веревочкам за хвостики, как луковки. Длинная толстая змея обвилась вокруг столба и равномерно качала пестрой и плоской головой. И много еще всяких странных и жутких вещей было в обширной пещере Гингемы.
В большом закопченном котле Гингема варила волшебное зелье. Она бросала в котел мышей, отрывая одну за другой от связки.
- Куда это подевались змеиные головы? - злобно ворчала Гингема, - не все же я съела за завтраком!.. А, вот они, в зеленом горшке! Ну, теперь зелье выйдет на славу!.. Достанется же этим проклятым людям! Ненавижу я их... Расселились по свету! Осушили болота! Вырубили чащи!.. Всех лягушек вывели!.. Змей
уничтожают! Ничего вкусного на земле не осталось! Разве только червячком, да паучком полакомишься!.. Гингема погрозила в пространство костлявым иссохшим кулаком и стала бросать в котел змеиные головы.
- Ух, ненавистные люди! Вот и готово мое зелье на погибель вам! Окроплю леса и поля, и поднимется буря, какой еще на свете не бывало!
Гингема с усилием подхватила котел за ушки и вытащила из пещеры. Она опустила в котел большое помело и стала расплескивать вокруг свое варево.
- Разразись, ураган! Лети по свету, как бешеный зверь! Рви, ломай, круши! Опрокидывай дома, поднимай на воздух! Сусака, масака, лэма, рэма, гэма!.. Буридо, фуридо, сэма, пэма, фэма!..
Она выкрикивала волшебные слова и брызгала вокруг растрепанным помелом, и небо омрачалось, собирались тучи, начинал свистеть ветер. Вдали блестели молнии...
- Круши, рви, ломай! - дико вопила колдунья. - Сусака, масака, буридо, фуридо! Уничтожай, ураган, людей, животных, птиц! Только лягушечек, мышек, змеек, паучков не трогай, ураган! Пусть они по всему свету размножатся на радость мне, могучей волшебнице Гингеме! Буридо, фуридо, сусака, масака! И вихрь завывал все сильней и сильней, сверкали молнии, оглушительно гремел гром. Гингема в диком восторге кружилась на месте и ветер развевал полы ее длинной черной мантии...
Вызванный волшебством Гингемы, ураган донесся до Канзаса и с каждой минутой приближался к домику Джона. Вдали у горизонта сгущались тучи, среди них поблескивали молнии. Тотошка беспокойно бегал, задрав голову и задорно лаял на тучи, которые быстро мчались по небу.
- Ой, Тотошка, какой ты смешной, - сказала Элли. - Пугаешь тучи, а ведь сам трусишь!
Песик и в самом деле очень боялся гроз, которых уже немало видел за свою недолгую жизнь.
Анна забеспокоилась.
- Заболталась я с тобой, дочка, а ведь, смотри-ка, надвигается самый настоящий ураган... Вот уже ясно стал слышен грозный гул ветра. Пшеница на
поле прилегла к земле, и по ней как по реке, покатились волны. Прибежал с поля взволнованный фермер Джон.
- Буря, идет страшная буря! - закричал он. - Прячьтесь скорее в погреб, а я побегу, загоню скот в сарай!
Анна бросилась к погребу, откинула крышку.
- Элли, Элли! Скорей сюда! - кричала она.
Но Тотошка, перепуганный ревом бури и беспрестанными раскатами грома, убежал в домик и спрятался там под кровать, в самый дальний угол. Элли не захотела оставлять своего любимца одного и бросилась за ним в фургон. И в это время случилась удивительная вещь. Домик повернулся два, или три раза, как карусель. Он оказался в самой середине урагана. Вихрь закружил его, поднял вверх и понес по воздуху. В дверях фургона показалась испуганная Элли с Тотошкой на руках. Что делать? Спрыгнуть на землю? Но было уже поздно: домик летел высоко над землей... Ветер трепал волосы Анны, которая стояла возле погреба, протягивала вверх руки и отчаянно кричала. Прибежал из сарая фермер Джон и в отчаяньи бросился к тому месту, где стоял фургон. Осиротевшие отец и мать долго смотрели в темное небо, поминутно освещаемое блеском молний... Ураган все бушевал, и домик, покачиваясь, несся по
воздуху. Тотошка, недовольный тем, что творилось вокруг, бегал по темной комнате с испуганным лаем. Элли, растерянная, сидела на полу, схватившись руками за голову. Она чувствовала себя очень одинокой. Ветер гудел так, что оглушал ее. Ей казалось что домик вот-вот упадет и разобьется. Но время шло, а домик все еще летел. Элли вскарабкалась на кровать и легла, прижав к себе Тотошку. Под гул ветра, плавно качавшего домик, Элли крепко заснула.