ЧЕЛОВЕК-ГОРОШИНА И ПРОСТАК / PIZERHOMO KAJ SIMPLULO
Chapitro kvara Urbo
de samaj hometoj Glacia
prizono Ni
flugis super la placo, de la turo al la urbodomo. Sub
flugilo de Ahhumdus montrighis stranga urbo. Tra
bruego de la tamburoj ekaudighis shakala hojlado: Al
pensoj plataj estu ema, Pens’
plata estas praktikema! Jen
kie li, nia malamiko Turroputo! Ahhumdus
komencis krute malsuprenighi, preta surterighi, sed ne
tushis la teron, kaj vibrigante la flugilojn, senmove
pendis en la aero. — Kio
okazis al vi? — demandis mi. — Mi
ne povas! — per tremanta vocho devokighis Ahhumdus. —
Tie estas «Morton al mushoj»! Al
ghi ekshajnis, ke la stratoj estas pavimitaj per glua
papero. Mi
provis malcertigi ghin pri tio, sed ghi nur neante
skuadis la kapon. — Faru,
kion vi volas, mi saltos mem, — elshirighis che mi. Mi
saltis, ankorau en la aero bedaurinte pri tiu chi mia
frenezajho. Mi
falis sur la shtonan pavimon, pene levighis kaj,
lametante, ekiris sur unu el la stratoj. De
chie audighis komandoj: «Unu-du!», «Eg-galu!» Mi
renkontis du samajn hometojn. — Respondante,
ili parolis lauvice per samaj vochoj: — Tio
estas la fama «Urbo de samaj hometoj!» — De
chiuj konata! — Che
ni chio samas — kaj homoj, kaj domoj. — Kaj
tio bonegas. Ja se chio ne samus, estighus diferencoj. — Kaj
diversaj hometoj bezonus diversajn uniformojn. — Kaj
diverskoloraj domoj — diversajn farbojn. — Kaj
diversaj pensoj — diversajn kapojn. Denove
audighis hojlado de Turroputo: Rigardu
nur songhojn rekomenditajn, Boligitajn
kaj enpakitajn. Songhoj,
per si mem naskitaj, Por
rigardo estas prohibitaj! Mi
ekkuris al vocho de la Sorchisto, sed baldau komprenis,
ke perdis direkton kaj rondiras en la sama loko. El
post angulo venis ankorau du samaj hometoj: ili chiuj
iris chi tie po du au kolumne kaj ial kun fermitaj
okuloj. — Bonvolu
diri, — Oni
ne povas vidi, kion volas vidi, se oni vidas tion, kio
ekzistas! — diris la unua hometo. — Fermu
la okulojn, tiam vi vidos, kion vi volas vidi, sed ne kio
ekzistas, — diris la dua per sama vocho. — Kiam
la okuloj estas malfermitaj, vi vidas tion, kio ekzistas,
ranojn, ekzemple, kaj mi terure ne shatas ranojn. — Au
rozojn, sed mi ne toleras florojn. — Jhus
vi fermas la okulojn, vi tuj vidas tion, kion vi bezonas. — Au
vi nenion vidas, kaj tio estas ankorau pli bone. — Au
vi vidas songhojn, kaj tio estas agrabla. — Au
vi ne vidas songhojn, kaj sen songhoj estas pli
trankvile. Ekaudighis
bruego de pezaj pashoj. Sur longa strato kuris Turroputo.
Li estis ankorau malproksime, sed rimarkis min kaj
haltis, sufokata de rido: — Ha-ha-ha!
Jen kie vi estas, malgranda kanajlo! Vi bezonas la
shlosilon de la horlogho, kiu fine komencis iri Jhus
la placo shajnis esti dezerta, kaj jen de chie — el
stratetoj, el domoj, ech el la tero — komencis aperi
samaj hometoj. «Fino…
Nur Ahhumdus povus savi min», — sen ia espero ekpensis
mi kaj Kaj
mi ekvidis Ahhumdus! En
hela luna lumo ghi glitis lau kruta turno, kaj poste,
kuniginte la flugilojn, sentime ekplonghis. Kaj ankorau
— kion mi tute ne atendis — por helpo hastis la
Magistro. Li proksimighadis gigantsalte, tenante en la
minace levita mano plenmanon da steloj. Bedaurinde
Turroputo ankau rimarkis miajn amikojn. — Tjharch…
Tjharch… — ekkriis li, forte svinginte la manojn. Chio
amanta, kantanta, ridetanta, Pensanta,
vivanta kaj kreskanta, En
glacion estas transformanta! Transformanta!! Transformanta!!! Komencighis
terura glacia tempesto. La aeron ekplenigis multaj akraj
glacieretoj. Chiusekunde densighadis malhelo. Malaperadis
steloj. Baldau la luno ankau dronis en inka obskuro. Per
frostitaj fingroj mi eligis la panjan karbeton kaj
chirkaurigardis. Super la urbo pendis glacia volbo sen iu
brecho. «Еn
glacion estas transformanta! Transformanta!!
Transformanta!!!» Mi
staris, premita de vento al shtona muro de domo. Malicaj
aroj da glacieroj surflugadis, sed ardo de la karbeto
forigadis ghin. Chie chirkaue ferocis tempesto. Domoj
staris, duonkovritaj de glacio. Tuta strato estis semita
de glaciaj montetoj. Kelkaj el ili movighadis, kaj mi
komprenis, ke tio estas samaj hometoj, kurintaj por kapti
min, kaj supershutitaj de tempesto. Super
la strato kaj domoj altighis grandega figuro de
Turroputo, ankau ghiszone enighita en glacian monton. Mi
bezonis uzi la minutojn, kiam uragano tenas miajn
malamikojn en kaptilo. Vento jhetadis min surteren, kaj
mi tramovighis rampante, traglitante inter hometoj. |
Глава
четвертая Ледяная тюрьма. Мы летели над площадью, от башни к ратуше. Под крылом Ахумдус показался странный город. Как он возник на пустой каменной площади, там, где только что не было ни одного строения? В сером холодном свете протянулись прямые улицы. По ним, между квадратными домами, маршировали, не сгибая колен, одинаковые человечки в серых мундирах, с барабанами и пиками. Сквозь грохот барабанов послышалось шакалье завыванье: Употребляйте только
мысли плоские, Вот он где, наш враг Турропуто! Ахумдус стала круто снижаться, заходя на посадку, но не коснулась земли и, трепеща крылышками, неподвижно повисла в воздухе. - Что с тобой? - спросил я. - Не могу! - дрожащим голосом отозвалась Ахумдус. - Там "смерть мухам"! Ей почудилось, будто улицы замощены клейкой бумагой. Я пробовал переубедить ее, но она только отрицательно мотала головой. - Делай, как хочешь, я прыгну сам, - вырвалось у меня. Я прыгнул, еще в воздухе пожалев об этом своем поступке. Упал на каменную мостовую, с трудом поднялся и, прихрамывая, пошел по одной из улиц. Отовсюду слышались команды: "Ать-два!", "Р-равняйсь!" Мне повстречались два одинаковых человечка. - Как называется ваш город? - спросил я. Отвечая, они говорили по очереди одинаковыми голосами: - Это знаменитый "Город Одинаковых Человечков"! - Всем известный город! - У нас все одинаково - и люди, и дома. - И это прекрасно. Ведь если бы не все было одинаковым, то появились бы различия. - И для разных человечков понадобились бы различные мундиры. - А для разноцветных домов - разные краски. - И для разных мыслей - разные головы. Снова донеслось завыванье Турропуто: Смотрите только сны
рекомендованные, Я побежал на голос Колдуна, но скоро понял, что заблудился и кружусь на одном месте. Из-за угла вышли еще два одинаковых человечка: они все тут ходили парами или в строю и почему-то с закрытыми глазами. - Скажите, пожалуйста, как мне увидеть колдуна Турропуто? - Нельзя увидеть то, что хочешь видеть, если видишь то, что есть! - сказал первый человечек. - Закрой глаза, тогда ты увидишь то, что хочешь видеть, а не то, что есть, - сказал второй таким же голосом. - Когда глаза открыты, то видишь то, что есть, лягушек например, а я ужасно не люблю лягушек. - Или розы, а я не выношу цветов. - Стоит только закрыть глаза и видишь то, что нужно. - Или ничего не видишь, а это еще лучше. - Или видишь сны, а это приятно. - Или не видишь снов, а без снов спокойнее. Раздался грохот тяжелых шагов. По длинной улице бежал Турропуто. Он был еще далеко, но заметил меня и остановился, давясь от смеха: - Ха-ха-ха! Вот ты где, маленький негодяй! Тебе понадобился ключ от часов, которые наконец стали идти как следует - в прошедшие славные, ледяные, кровавые времена. - Турропуто похлопал себя по карману брюк, откуда высовывалась петушиная головка ключа. - Сейчас я возьму тебя в щепоть, придавлю, пока ты не взвоешь, и посажу в карман. Там темновато и душно, но ничего, лет через сорок ты привыкнешь, если не сдохнешь до того. А дурацкий уголек, который не гаснет, я швырну в самый глубокий колодец - пусть светит добрым мокрицам и благонравным водяным блохам. И веревочку, которая не рвется, я сожгу. Не будь ее, каменный Сильвер превратился бы в груду щебня - влюбленный щебень, хи-хи, а старикашка Ганзелиус с горя отправился бы на тот свет. Давно пора!.. Эй, одинаковые мерзавцы! Серые негодяи! Окружить! Схватить! Привести! Ать-два! Бегом арш! Только что площадь казалась пустой, а тут отовсюду - из переулков, из домов, даже из земли - стали появляться одинаковые человечки. Они строились в шеренги и с пиками наперевес бежали ко мне. "Конец... Только Ахумдус могла бы спасти меня", - без всякой надежды подумал я и поднял голову, чтобы последний раз взглянуть на звездное небо. И увидел Ахумдус! В ярком лунном свете она скользнула крутым виражом, а затем, сложив крылышки, бесстрашно перешла в пике. И еще - чего я совсем не ожидал - на помощь спешил Магистр. Он приближался огромными скачками, держа в угрожающе занесенной руке горсть звезд. На беду и Турропуто заметил моих друзей. - Тжарч... Тжарч... - прокричал он, сильно взмахнув руками. Все, что любит, поет,
улыбается, Поднялась ужасающая ледяная буря. Воздух наполнило множество острых льдинок. С каждой секундой сгущалась темнота. Исчезали звезды. Скоро и луна потонула в чернильном мраке. Озябшими пальцами я вытащил матушкин уголек и огляделся. Над городом навис ледяной свод без единого просвета. "В лед! В лед!! В лед!!!" Неужели оледенели и мой дорогой Учитель, и Магистр, кто думал больше, чем они? Оледенела Принцесса, и оледенел только что оживший Сильвер, так страшно расплачиваясь за вечную любовь? Неужели весь мир превратился в лед? Или по ту сторону проклятого ледяного колпака люди живут по-прежнему? И там ждут меня, не теряя надежды, Ахумдус и Магистр?! Я стоял, прижатый ветром к каменной стене дома. Льдинки налетали злыми стаями, но жар уголька уничтожал их. Везде кругом свирепствовала вьюга. Дома стояли, полузасыпанные льдом. Вся улица была усеяна ледяными холмиками. Некоторые из них шевелились, и я понял, что это одинаковые человечки, бежавшие, чтобы схватить меня, и засыпанные вьюгой. Над улицей и домами, почти касаясь головой ледяного купола, возвышалась огромная фигура Турропуто, тоже по пояс погруженная в ледяную гору. Надо было использовать минуты, пока ураган держит в плену моих врагов. Ветер сбивал с ног, и я двигался ползком, проскальзывая между человечками. |