ГЛАВА
ТРЕТЬЯ
ЭСПЕРАНТО
И ТЕОРИЯ ДВУХ ВСЕОБЩИХ
ЯЗЫКОВ, ВСПОМОГАТЕЛЬНОГО И
ЕДИНОГО
Количество
индивидуальных проектов
вспомогательного
международного языка уже в
30-х годах исчислялось
сотнями (300 и даже более). И
ежегодно появляются все
новые и новые. В Советском
Союзе их учитывает проф. Е. А.
Бокарев, собравший за
последние 35 лет свыше 200
новых интерлингвистических
проектов. По большей части
ему, широко известному за
пределами СССР в качестве
интерлингвиста, шлют их сами
авторы языков-проектов. Не
так давно Е. А. Бокарев
получил проект
вспомогательного языка из
Индии - под названием
Спутник.
В. П.
Григорьев в одной из статей,
где затрагивается эта
проблема, писал, что науке о
языке предстоит в недалеком
будущем запустить в мир
искусственный спутник так
называемых естественных
языков - вспомогательный
международный (240). Здесь следует
иметь в виду вот что: если
искусственные спутники
Земли можно запускать один
за другим в неограниченном
количестве, то язык-спутник,
запущенный на
интерлингвистическую
орбиту, может быть только
один. Нельзя ни одновременно
запускать несколько таких
спутников этнических языков,
ни последовательно - через
десятилетия - один за другим
или хотя бы второй за первым.
Международное двуязычье и
тем более международное
многоязычье человечеству
совершенно не нужно. Вот
почему язык-спутник должен
быть отработан во всех своих
деталях до такого
совершенства, какое может
быть достигнуто в
переживаемый нами
исторический период.
В силу
счастливого стечения
обстоятельств один из
индивидуальных проектов
вспомогательного языка
получил некоторое
распространение и
практическое применение во
всем мире - Эсперанто.
Среди
бесчисленных претендентов
на роль международного языка
проект д-ра Л. Л. Заменгофа
занимает особое положение.
Поэтому на нем, на личности
его автора и порожденном им
международном движении
следует остановиться особо.
1. Д-Р
ЭСПЕРАНТО-ЗАМЕНГОФ КАК
УТОПИСТ
Создатель
Эсперанто Людовик Лазарь
Маркович Заменгоф родился 15
декабря 1859 г. на западной
окраине России - в городке
Белостоке, ныне входящем в
состав Польши. Еще в детстве
на него произвело гнетущее
впечатление то, что люди
разных национальностей
(Белосток населяли русские,
евреи, белорусы, поляки)
говорят на своих языках: это
обособляет, отчуждает их
друг от друга. Его отец
держал в Белостоке школу.
Позднее Марк Заменгоф
перебрался с семьей в
Варшаву, где работал
преподавателем иностранных
языков в гимназии.
В
будущем интерлингвисте
способности к языкам
проявились рано. И рано
увлекала его идея
искусственного
интернационального языка.
Проект такого языка он
разработал еще будучи
гимназистом восьмого класса.
Но отец, заслуживший чин
статского советника и
назначенный цензором
иностранных газет, сжег
доверенную ему
подозрительную рукопись с
каким-то загадочным lingwe
uniwersala.
В
студенческие годы, учась на
медицинском факультете в
Москве, затем в Вене и
наконец в Варшаве, Людовик
Лазарь разработал свой
проект заново. Прошло целых
десять лет, Заменгоф стал уже
доктором, специалистом по
глазным болезням, начал
практиковать в Варшаве,
когда он решился выпустить в
свет тоненькую брошюрку «Lingvo
internacia» под псевдонимом D-ro
Esperanto - д-р Надеющийся.
Владея
несколькими языками, юноша
Заменгоф сконструировал
свой язык для международного
общения, руководствуясь
чисто интуитивными
соображениями и, несмотря на
некоторые существенные
просчеты, оказался бесспорно
способным
интерлингвистом-любителем.
Но еще больше
изобретательности проявил
он в пропаганде своего
проекта: разослал его прежде
всего в редакции газет
разных стран, в научные
общества. Это был упорный
мечтатель, идеалист и
гуманист, жаждавший
облагодетельствовать
человечество, дать ему
средство для умиротворения
всех враждующих в мире сил.
На
свой язык д-р
Эсперанто-Заменгоф смотрел
не как на простое средство
общения разноязычных людей,
а как на панацею от всех
общественных бед. В этом
заключалась «внутренняя
идея» эсперантизма, которую
он провозгласил на первом же
конгрессе своих
последователей:
олицетворенная в Эснеранто
идея всеобщего
умиротворения, сказал он, уже
начинает объединять «в
единую семью все народы, все
слои и все классы
человеческого общества» (241а). Эту
реакционную идеологию
Заменгоф хотел связать со
своим языком навечно.На II
Всемирном конгрессе
эсперантистов он одержимо
заявил: «Если нас, первых
пионеров Эсперанто, заставят
избегать в нащей работе
всякой идейности, мы с
возмущением разорвем и сожжем все,
что мы писали на Эсперанто!» (221б).
Свою речь на открытии III
конгресса (Кембридж, 1907) он
закончил возгласом: «Да
здравствует Эсперанто! Но
прежде
всего - да здравствует
цель и внутренняя идея
эсперантистов!» Творец
эсперантской утопии
фанатически верил в то, что
«если достаточно
пропагандировать Эсперанто,
он распространится между
всеми народами, и тогда люди
перестанут быть злыми,
поймут, что они- братья» (242).
Эта
идея имела религиозную
сущность. Ее пророк, как
назвал Заменгофа Дрезен, был
противником материализма и
атеизма. Он был убежден, что
людей надо с малых лет
оберегать от этих учений, не
имеющих обрядности. «Ребенок
не может удовольствоваться
абстрактными теориями и
правилами, он нуждается в
живых впечатлениях и
ощутимой внешности», - рассуждал
Заменгоф. В этом с ним можно
было бы согласиться, если бы
возможность живых
впечатлений и ощутимой
внешности он не сводил к
церковности: «Как иногда
жестоко страдает ребенок
атеиста, видя другого
ребенка, может быть, нищего,
но с радостным сердцем
идущего в церковь ...» (241б) Это очень
характерно для Заменгофа:
нищий ребенок будет
счастлив, когда его
богобоязненные родители
поведут в церковь!
На
первом конгрессе своих
последователей он прочитал
«Молитву под зеленым
знаменем», в которой взывал к
богу как к неведомой силе,
управляющей миром. Идеалист
и мистик Заменгоф совсем не
разбирался в политике,
политэкономии, социологии,
философии, сторонился
марксизма, не замечал, что
«призрак коммунизма» уже
бродит по Европе. В докладе,
представленном
Международному конгрессу
рас в Лондоне (1911), «Племена и
интернациональный язык»
(«Gentoj kaj Lingvo Internacia», Лейпциг,
1912) и в «Декларации о
гомаранизме» («Deklaracio pri
Homaro-nismo», Мадрид, 1913) он
уверял, будто бы вовсе не
экономические причины
порождают экономическую
ненависть, что «языковой
шовинизм есть главная
причина ненависти между
людьми» («Deklaracio...», р. 1) и
племенная, национальная
рознь исчезнет лишь тогда,
когда у человечества будут
один общий язык и одна общая
религия («Gentoj...», р. 11-12).
Конфликты политические,
экономические, партийные,
классовые он считал
неизбежными и вечными. Из
всех социальных зол самым
ужасным ему представлялись
конфликты
национально-языковые,
устранить которые и должен
был бы его чудодейственный
язык.
Действительность
самодержавной России
угнетала его главным образом
тем, что там все делалось
«исключительно в интересах
или для прославления одного
народа». Вызывало ли это в
нем стремление вступить на
путь общественной борьбы с
самодержавием? Нет! «Это
парализует у меня всякое
желание вести общественную
работу, заставляет меня
мечтать о другой родине...» (241в) -
признавался он в своей
«Декларации»,
То
было в начальную пору XX в. - в
годы распространения
марксизма в России, в годы
активизации международного
рабочего движения, первой
российской революции. Но д-р
Эсперанто был очень далек от
всего этого! Он не видел
общественных сил, способных
взять на свое идейное
вооружение идею всемирного
интернационального языка и
со временем претворить ее в
жизнь.
Свой
язык Заменгоф связывал с
попыткой создать новую
нейтрально-общечеловеческую
этику и
нейтрально-общечеловеческую
религию, которую нарек
«гомаранизмом». В
«Декларации о гомаранизме»
он рассуждал о боге как
«наивысшей, непостижимой для
моего разума силе». Если в
мире царят злоба и ненависть,
то его, Заменгофа, Lingvo internacia
должен явиться
языком-мессией, призванным
спасти мир. Недаром
увлекавшийся в то время
подобными мистическими
мудрствованиями Лев
Николаевич Толстой писал
эсперантистам, что
распространение Эсперанто -
дело христианское и
содействует установлению
царства божия на земле (224).
Эсперантисты представлялись
Заменгофу «гомаранянами»,
которые воздвигнут свои
храмы, где вместо ритуальных
богослужений будут читаться
вслух «произведения великих
учителей человечества о
жизни и смерти и об отношении
нашего я к вселенной и
вечности» (241б).
Тем
временем на мир надвигалась
совершенно непонятная
наивному Заменгофу
империалистическая война.
Было что-то символическое в
том, что она разразилась в
день открытия десятого
конгресса эсперантистов в
Париже. Что же делал творец
Эсперанто и пророк
гомаранизма во время мировой
бойни? Он готовил воззвание к
задуманному им будущему
конгрессу
нейтрально-общечеловеческой
религии и сочинял письмо
дипломатам всех стран,
поскольку, по словам Дрезена,
«отказывался верить в
созидательные силы людских
масс». «В состоянии полной
беспомощности и
расстерянности» (тоже слова
Дрезена (241г)) Заменгоф
попытался убедить
буржуазйых дипломатов в
необходимости после все еще
уничтожавшей миллионы людей
войны объявить, чтобы
«каждое государство
морально и материально
принадлежало всем его
жителям» и чтобы
национальные названия стран
были заменены
географическими - по имени
столиц: Петербургия,
Берлиния, Паризия.
Умер
Людовик Лазарь Заменгоф в
Варшаве, еще занятой
кайзеровскими войсками, 14
апреля 1917 г., полгода не дожив
до революции, приближение
которой он проглядел,
увлеченный своими
мелкобуржуазными иллюзиями.
Почти
все, что приведено выше о
личности Заменгофа, можно
найти и у Э. К. Дрезена в его
статье «Заменгоф как философ
и моралист»; главки ее носят
названия: «Национализм и
шовинизм (сионизм)
Заменгофа» (то было у него в
юности), «Религиозные идеи
Заменгофа»,
«Идеалистические
противоречия Заменгофа».
Все же не могут не
вызыйать уважения рано
проявившаяся ё Заменгофе
редкая языкотворческая
способность и беззаветная, с
отроческих лет не покидавшая
его преданность идее
интернационального языка,
попытке осуществить которую
он отдавал свои силы. Всю
свою сознательную жизнь он
переживал острый конфликт
между профессией окулиста и
призванием интерлингвиста.
Будучи типичным «продуктом»
своей общественной среды,
Замен-гоф, как умел, служил
высокому идеалу - счастью
человечества.
В 1959 г.
эсперантские организации
отметили 100-летие со дня
рождения Л. Л. Заменгофа. Был
организован международный
юбилейный комитет, в который
вошли: тогдашний президент
Бразилии, экс-президенты
Франции и Швейцарии, бывший
генеральный секретарь ООН,
председатели парламентов
Бельгии и Польши, бывшие
премьер-министры Франции и
Голландии, министры
иностранных дел Австралии,
Бразилии, Гватемалы,
Норвегии и Уругвая, министры
образования восьми стран. В
начале 1960 г. к заменгофским
мемориальным торжествам
присоединилась и ЮНЕСКО.
Эсперантисты опять говорили
и писали о «гении» своего
«учителя», о его «величии»