Владимир Афанасьевич Обручев (1863 - 1956)

ЭКСПЕДИЦИЯ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ

    Однажды к Владимиру Афанасьевичу Обручеву пришел журналист. Готовясь к беседе, он просмотрел книги под этой фамилией, но...
    - Говорят, вы только что вернулись из Восточных Саян? - спросил журналист.
    - Ошибаетесь, эти края исследовал мой средний сын Сергей.
    - Я читал, как вы определяете возраст пород по ископаемым рыбам, - продолжал гость.
    - И это не я, а мой младший сын Дмитрий.
    - Но ваши труды по экономической географии...
    - Что вы! Этим занимается Владимир, мой старший сын.
    - А работы ваших дочерей?
    - И здесь вы не совсем правы. Доктор наук Мария Львовна Обручева - жена моего сына Сергея, а палеонтолог Ольга Павловна - коллега своего мужа Дмитрия Владимировича Обручева.
    Я не случайно вспомнил об интервью. Просматривая книгу о Заполярье, прочел эпиграф: "Романтика уволена за выслугою лет". А ниже авторский текст: "Экспедиция является исключительно деловой. Никакой романтики, никаких арктических льдов, медведей, моржей и прочих... аксессуаров". Автор - член-корреспондент АН СССР Сергей Владимирович Обручев, сын великого землепроходца академика В.А.Обручева. "Романтика уволена за выслугою лет"... Что же заставило сына идти по стопам отца?

    Караван идет по пыльной, выжженной солнцем степи. Иногда кажется, что он стоит: сегодня все, как вчера, завтра - как сегодня. Первыми не выдержали двое студентов: мечтали об опасностях, приключениях, а тут - ежедневная зарисовка местности да сбор образцов. Караван маленький - на счету каждый, но Владимир Афанасьевич не станет их задерживать. А сам с тревогой посматривает на сыновей: вдруг и они остынут...
    Непрерывно дует колючий ветер. Гайса, проводник, рассказывает, что это дракон дышит им в лицо. Людей здесь почти нет. Только один человек собирает ложечкой нефть и отвозит в город.
    "Как она образовалась здесь?" - подумал Сергей. Вечером нашел панцырь древней рыбы.
    - Папа, что здесь было раньше? - теряясь в догадках, спросил он отца.
    Старший Обручев начал рассказ. И вот уже перед глазами сына на месте степи плещется море. Звероящер вылезает на берег... Древний человек выходит из пещеры...
    Назавтра их встретил тихий, словно уснувший город. Крепостные стены, на которых, кажется, всадники еще горячат коней. А рядом - башни с причудливыми, то ли человечьими, то ли звериными головами. Все это построил ветер, выкрошивший скалы. Сергей зачарованный ходит по эоловому городу. И снова тревожится отец: не закроет ли эта случайная красота от сына ту, настоящую, скрытую в труде, в науке?
    Но у сына уже появляются свои взгляды на жизнь. "Я на всю жизнь заболел неизлечимой страстью к путешествиям".

    "Что влечет меня в неизведанные края? Может, стремление к рекордам, желание первым ступить на девственные земли? Или взойти на новые вершины и дать название открытым мною рекам и хребтам? Нет, не это.
    На Ангаре побывало немало экспедиций, но все они дали разные схемы строения берегов. Почему? Наверное, оттого, что проблемы геологии - не математические задачи и нельзя по одним обнажениям - утесам и обрывам - судить об огромных территориях. Нужно исследовать весь край..."
    Вот уже много часов Сергей Владимирович работал на скале. Удар молотка - пока ничего, но каждый следующий может открыть остатки древнего животного. Поиск раковин захватил его, как выслеживание зверя. То на коленях, то ползком приближался он к заветному месту. Наконец заветный пласт - тонкий и выразительный, как книжная страница. Отпечатки древовидных папоротников - когда-то здесь был тропический лес; шлаки - следы подземных пожаров. Здесь обязательно должен быть уголь.
    Сергей Владимирович возвращается из экспедиции домой радостный и усталый. Он открыл древний материк! Хотелось войти и сказать просто, как-то по-домашнему:
    - Папа, я открыл Ангариду!
    Но с таким не шутят. Надо обосновать свои выводы.
    Авторитеты доказывали, что залежи угля в Приангарье случайны, что там во все времена было холодно и поэтому уголь не мог образоваться. А из исследований Сергея Владимировича вставал жаркий древний материк - Ангарида.
    ...Волны теплого моря омывают огромную равнину между Енисеем и Леной. Реки стекают в мелкие озера среди густых зарослей древовидных папоротников. Веками их стволы падают в топи и гниют...
    - Да, все смешалось в угольном материке, но он существует - нужно искать здесь. - И Сергей Владимирович очертил площадь между Леной и Енисеем.
    Отец слушал, прикидывал, сравнивал. Не слишком ли красочно говорит сын, не подменяет ли расчеты догадками? Геологическая история - не глава из "Плутонии". И все же сын оказался прав: он доказал существование большого угольного бассейна - Тунгусского. Его запасы - сотни миллиардов тонн топлива.

    Исследования Ангариды получают признание. А младший Обручев недоволен собой. Восточная Сибирь - как недорисованный портрет. Огромные территории остаются загадкой. На северо-восток от Якутска начинается неизведанный край. Страну, равную по площади Франции, не пересекал ни один маршрут исследователя. Правда, на картах ее разрисовывают кудрявыми реками, мохнатыми гусеницами хребтов. Но делается это по опросам, на глазок.
    Случай изучить эти края представился Сергею Владимировичу неожиданно. Белый офицер принес в Якутторг платину, намытую, по его словам, в районе Индигирки. А в доказательство он нарисовал схему месторождения - у гор в виде коровьего вымени.
    "За последние 50 лет, - записал С.В.Обручев, - вряд ли  какая-нибудь русская экспедиция отправлялась в такой обстановке, напоминавшей романы приключений: белый офицер, план с двумя крестами, таинственный старик-проводник, красные скалы, никому не известная страна и, наконец, перспектива застрять на зиму вблизи полюса холода...".
    Караван шел по берегу хмурой реки.
    Уже ясно: Николаев солгал, и платины здесь нет. Но Обручев не сердится. Он даже рад, что получил повод изучить эти края. Вместо таинственного плана с крестами рождается настоящая карта. Горы вовсе не расположены чашей, как рисовали их по опросам. Реки и хребты передвигаются на места, где им надлежит быть. Обручев исследует огромный, словно Кавказские горы, хребет. Без него картина края не будет полной. Вернувшись, он предложит назвать его именем Черского - землепроходца, первым посетившего неприступные места.

    Рабочий кабинет члена-корреспондента АН СССР Сергея Владимировича Обручева на Наличной улице в Ленинграде мало похож на комнату путешественника - ни привычных деревянных идолов, ни моржовых клыков. Витражи шкафов отражают письменный стол и семейные портреты.
    Сергей Владимирович лукаво щурит узкие "фамильные" глаза:
    - Для разговора нам не хватает камина. Как же без него рассказывать о приключениях?
    Шутливым замечанием хозяин кабинета сразу же придает беседе деловой тон. Ему некогда отвлекаться. Таков девиз всей жизни ученого: не отвлекаться от основного. Иначе он не смог бы открыть столько неизведанного. На геологической "дообручевской" карте большая часть Азии закрашена синим. Это цвет океана, океана неизвестности. От Джунгарии до Чукотки, от Саян до Шпицбергена лежат земли, впервые исследованные геологами Обручевыми.
    Сергей Владимирович провел полвека в экспедициях. А в народе появлялись легенды, что это отец, академик Обручев, мудрый и вечно молодой, пересаживается с оленей на аэросани, с аэросаней на самолет, и он не успокоится до тех пор, пока не изучит на земле последний хребет, последнее на планете море...
    Сделано много. Отец и сын подарили народу месторождения золота и угля, новые хребты и равнины. Сейчас Сергею Владимировичу восьмой десяток. Но он в походе: работает над историей планеты от самых первых времен до зарождения жизни. Ученый возглавляет лабораторию докембрия.
    - Отец мой жалел, что не родился во времена Колумба и Пржевальского, считал, что все уже на земле открыто. Мысленно проходя по дорогам великих путешественников, он выбирал и свой путь в жизни. А на старости, открыв огромные земли, писал: "Не отдельные белые пятна - огромный океан неведомого окружает нас. И чем больше мы знаем, тем больше загадок задает нам природа". Так что не надо думать, будто нет нехоженых краев. Не нужно завидовать землепроходцам прошлого.
    А может быть, нужно?

А.ХАРЬКОВСКИЙ,
Ленинград

"Советская Россия", ноябрь 1964 г.