• Тут — Интернет-магазин аудио и видео (directstudio.ru)

К. ЦИОЛКОВСКИЙ : «Общий алфавит и язык», Образование Земли и солнечных систем, Калуга, 1915, стр. 11-13.
 
Как важно людям понимать друг друга. По преданию вначале лоди имели один язык, но в наказание потеряли общий язык и заговорили на разных. Прекратилось общее согласие и деятельность, направленная к одной цели. На самом деле, может быть и был общий, хотя и очень несложный язык, пока семья людская не была многочисленна и не расселилась по всему земному шару. Время, разделенность народов, благодаря расстояниям, естественным преградам, в виде гор, морей, рек и т.п., - все более и более изменяло коренной язык каждого народа.
 
Изменения эти не шли в одном направлении, завися от окружающей природы, особенностей народа, устройства гортани и других причин. Прошли тысячи лет и вот один народ перестал понимать другой. Кроме того, когда иноплеменники случайно встречались, то каждый считал другого немым.
 
Вражда народов основана не только на несогласии в наружности, уме, характере, обычаях, религиях, мерах, законах, но и, главным образом, на различии в языках, которое ставит надолго неодолимую преграду к сближению и взаимному пониманию. Можно сказать, что вражда народов больше всего зависит от розни, рожденной и растущей от незнания языков. Истина одна. Нам дает ее вселенная и мудрецы, Земля и небо. Если бы она была доступна всем людям, то и не было бы такого большого различия во взглядах, обычаях, вере и т.д. Некоторые народы опережают в познании истины и другие. Незнание же языков мешает распространению завоеванной каким-либо народом истины. Но доступно ли каждому знать все языки? Не лучше ли каким-нибудь образом, незаметно, без больших усилий и жертв, ввести один общий язык для всех? Для этого прежде всего обратимся к алфавиту, или обозначению элементарных, или начальных звуков человеческого языка посредством начертанных фигурок.
 
Главных элементов звука очень немного, хотя один и тот же элемент произносится не только разными народами, но и людьми одной семьи не совсем одинаково. Положим этих звуков будет 30. Для обозначения их мы употребим, для начала наиболее распространенный алфавит - латинский; но в нем недостает некоторых букв, означающих звуки, употребляющиеся в русском языке и у других народов; мы прибавим эти буквы. Наши собственные выгоды требуют, чтобы, при выборе алфавита, мы соблюдали следующие правила.
 
1. Один элементарный звук не должен обозначаться совокупностью нескольких букв, как это мы видим во многих языках.
 
2. Одна и та же буква во всех языках должна произноситься, приблизительно одинаково.
 
3. Писать и печатать мы должны так, как говорим. Маленькие несогласия в произношении вызовут и разное начертание слов, но это придает только прелесть и интерес письменной или печатной речи. Художник слова, нередко, пишет буквально так, как говорят мужики, дети и т.д., но разве это не придает особенную красоту и живость литературному произведению?
 
Чтобы приучить незаметно и без труда каждого читающего к новому алфавиту, нужно в распространенных для чтения книгах и газетах употреблять примесь этого алфавита к обыкновенному, т.е. сначала употреблять примерно 10% нового алфавита и 90% старого. Процент нового алфавита понемногу увеличивать, а в конце концов ввести его весь, выбросив старый; молодежь всех сословий почти моментально привыкнет к новому алфавиту. Для пожилых и несогласных может употребляться исключительно старый алфавит.
 
Чтобы выбрать и утвердить общенародный алфавит, конечно, нужно согласие всех народных представителей. Но если мы, русские, даже без их согласия, обучим наш народ новому алфавиту, в котором почти все буквы будут латинскими, то и другие народы не только ничего не будут иметь против, но даже будут нам чрезмерно благодарны за то, что мы наш язык сделали им совершенно доступным хотя для грубого произношения. Может быть они тогда добровольно переменят свой алфавит на другой, столь же им близкий и родной. Возможно, что и они также, по нашему примеру, обучат свои народы общему алфавиту.
 
Когда мы приучим людей к новому алфавиту, то можем также приступить и к избранию и изучению общенародного языка. Изучение это должно быть таким же невольным, незаметным, не трудным, как и изучение алфавита. Взять искусственный язык, как эсперанто, имеющий, правда, наилучшие достоинства, несколько рискованно. Гораздо проще и надежнее употребить для общенародного языка какой-нибудь наиболее употребительный язык, какой-либо высококультурной страны, например, английский или фразцузский. Изучив его, мы ни в коем случае ничего не потеряем. Если он и не сделается общенародным, то во всяком случае, как очень употребительный и имеющий громадную литературу, он нам может очень пригодиться. Конечно, лучше всего выбрать общий язык на мировом конгрессе народных представителей. Но когда-то он соберется! Мы можем начать дело без него. Каждый народ может взяться за дело самостоятельно. Алфавит у нас общий уже есть; будем обозначать его буквами, например, французские слова, и будем употреблять их во всех наиболее читаемых книгах и журналах — сперва в крайне незначительном количестве. Сначала будем заменять иногда только слова, потом самые предложения. Далее, все в большем количестве; затем все более и более сложные фразы, все чаще и чаще, пока не вытесним окончательно свой язык и не приучимся к иностранному. Может также изредка, рядом с русским словом ставить в скобках иностранное, рядом с русской фразой — французскую, но делать это понемногу, не заваливать память, а то испортим все дело.
 
Вот таким образом, незаметно. для самих себя, без трудов, без мук, без грамматики, без самомалейшего утомления, как младенцы, мы изучим новый язык и будем уже знать два языка: свой родной и иностранный, который на общественном конгрессе может сделаться общенародным.
 
Если же это исполнится, то все люди сделаются для вас действительными братьями, доступными, понятными. Старые и в особенности новые литературные и научные богатства всех стран сделаются для вас доступными. Вы обогатите ими свою душу, ум и облегчите труд. Они дадут вам нравственное и материальное благосостояние.
 
Мы не будем, конечно, произносить так чисто, как французы, наша речь возбудит в них смех, но будет достаточно понятна. Недостатки же нашего знания языка совсем не будут заметны в общенародной литературе.
 
Мертвая орфография ставит препоны к развитию и совершенствованию языка. Но живой язык все-таки совершенствуется и все более и более не согласуется с установленной неизменной орфографией. В результате: самый культурный народ имеет самую печальную орфографию.