Не будучи puristo-ghisostulo, в всё-таки считаю, что любые реформы,
затрагивающие не только какие-то лексические нововведения, но и сами основы
языка не просто не нужны, смешны и глупы, но иногда и откровенно опасны. За
примерами далеко ходить не надо - очень многие проекты задохнулись в
реформаторском угаре. Я просто хотел привести две цитаты.
Первая выдержка принадлежит Заменгофу. Высказано в смутное время начала
90-х годов 19-го века, когда молодое эсперанто-движение вовсю лихорадил
реформационный миазм, а Majstro, более всего не желая казаться единственным
авторитетом, был вынужден рассматривать любые предложения реформаторов (к
слову, прекрасно понимая, что добра из этого не выйдет).
Mi analizis la chefajn shanghojn, proponitajn por nia afero. Chiu
proponanto pensas, ke lia propono estas ne sole bona, sed ech necesa por nia
lingvo, ech "demando de vivo" por ghi; sed kiam mi montras al unu amiko la
proponon de alia, mi pleje ricevas respondon: ne, ne! tian shanghon neniam
permesu, char vi malbonigos la lingvon! Kiel do liberighi de la eterna
frazo: mian shanghon vi devas necese akcepti kaj vi estos nepardoninda
obstinulo, se vi ghin ne faros; sed lian shanghon neniel akceptu, char vi
estos nepardoninde facilanima, se vi ghin akceptos! Chiu diras, ke lia
"malgranda pasheto" ne povas multe malhelpi, sed se chiu komencos fari
apartajn pashetojn, tiam al kio ni venos? La plej granda parto de la nunaj
proponoj montrighis tute senutilaj. Tion chi diras al vi homo, kiu kiu ne
sole bone konas la spiriton de nia lingvo kaj faris kun ghi multajn provojn,
sed ankau audis grandegan amason da opinioj, esploris atente grandegan
amason da proponoj.
Вторая выдержка принадлежит Николаю Боровко:
Mi faras proponon, plej gravan, ol chiuj: fari nenian proponon pri
shanghoj, char tio estas tre glita vojo. Ne ekzistas sur la tero lingvo
ideala; chiuj havas tiajn malfacilajhojn, ke en komparo kun ili Esperanto
estas preskau ideala. Ni perdas fortojn kaj tempon por diskutoj pri preskau
nerimarkeblaj malbonajhoj, kiam antau ni staras granda celo: fari el
Esperanto vivan lingvon. Disputo pri "e" au "kaj" estas vera infanajho. Chu
la problemo de chiu lingvo estas farighi la perfekta lingvo? Kion ni diru
spri homo, kiu, achetinte belan kaleshon, anstatau veturadi en ghi, okupus
sin per trovado de bagatelaj difektoj? El tiu fakto, diris Voltaire, ke chiu
lingvo estas neperfekta, ne sekvas, ke oni devas ghin shanghi. Tiujn chi
saghajn vortojn mi konsilas per oraj literoj sur la unua pagho de chiu
numero de "Esperantisto"... Nur sovagha pedanto riprochos nin, ke ni
pacighis kun "nenio", kiam "neno" estas pli belsona...
Я думаю, этого достаточно, чтобы каждый эсперантист, начинающий ли, или
более-менее опытный, понял, что всевозможные расклады типа "Ах, а если
бы..." не стоит выпускать за пределы страны грёз и контрэсперантской
фантастики. Ну просто поистине глупо: почему, изучая английский вы не
укоряете англичан в сложностях и непонятностях их языка? Эсперанто такой же
живой язык, как и любой национальный, и если он как таковой представляет
собой для нас хоть какую-то ценность, то наша задача - оградить его от
всяких потрясений и ненужных (ну ведь и так общаются на нём люди?!)
отклонений.

Что же касается недавно осуществлённых нападок на артикль, то здесь я не
согласен. Во-первых, отмена артикля противоречит вышеизложенным уже
соображениям. Во-вторых, артикль действительно приносит пользу! В
повседневной речи на русском языке я то и дело ловлю себя на мысли, что
только что сказанная фраза или только что завершившийся диалог приобрели бы
несколько иной оттенок, какую-то "изюминку", пуант, остроту выражения, если
бы в русском был артикль. А так приходиться обходиться гладкими и несколько
аморфно-размытыми описательными оборотами.
Отчего же проистекает такая неприязнь у русских к артиклю? Ну, понятно, в
русском артикля нет (однако, он отсутствует не во всех славянских языках - в
болгарском, например, он есть), однако же его роль то тут, то там выполняют
иные служебные средства: местоимения, интонация. То есть, по сути,
предпосылки к наличию артикля есть, а самого артикля нет. А в эсперанто он
есть! Так чем же эсперанто в этом отношении хуже чем русский (?!), почему же
наличие артикля в эсперанто кажется русским недостатком, или, на худой
конец, излишеством? Ну чем плохо, когда русский оборот "Я мою свои руки"
можно перевести на эсперанто двояко: "Mi lavas miajn manojn" и "Mi lavas la
manojn"?
Функции артикля как отдельной части речи вовсе не исчерпываются, как
отмечалось между прочим в номере 84, функцией "быть отделённым от самого
слова показателем склонения, оторванной от самого слова флексией". Функции
артикля шире. И существует "институт" артикля в очень многих и очень далёких
друг от друга языках - в германских, славянских (болгарском, македонском),
венгерском, семитских, полинезийских. Роль артикля - выражать категорию
определённости-неопределённости. Категория сия является одним из видов
референции - соотнесённости включённых в речь имён (названий,
существительных) с объектами действительности. Между тем, что сказано, и
тем, что выражено, существуют очень тонкие, гибкие и далеко не всегда
прозрачные и понятные взаимодействия - это то, что называется прагматикой
текста. Так вот, в любом языке существует набор средств, призванных
подчёркивать определённые "направления" потоков смыла, предназначенных
"укреплять", "цементировать" прямую связь между сказанным и подразумеваемым,
реальным. Такие средства (артикль - не более и не менее, как одно из них),
словно "подталкивают" наше мышление на определённый путь осознавания
предоставленной информации, по сути ничего не обозначая и не определяя.
Являясь "маркёром", "слугой" у категории определённости-неопределённости,
артикль то "суживает", то "расширяет" ту область, в пределах которой мы
подсознательно соотносим смысл высказывания с его денотатом (то есть,
конкретным значением в данной конкретной языковой ситуации). Совсем уж грубо
говоря, если мы слышим просто "knabo", чтобы понять о чём идёт речь, чтобы
увязать слово "knabo" со всеми основными элементами высказывания, мы должны
перебирать всех возможных мальчиков, либо до бесконечности, либо до
формирования какого-то абстрактного образа мальчика. Услышав же "la knabo"
мы тут же привязываем понятие "мальчик" к чему-либо, что было уже сказано,
что является нам уже известным. То есть, возникает отсылка от одного
выражения к другому (так называемое анафорическое отношение), и нам уже не
нужно перебирать в уме всевозможных мальчиков, чтобы понять, о чём идёт
речь.
Всё вышеизложенное представлено довольно упрощённо и, может быть, не
слишком научно, однако, надеюсь, что не совсем бессмысленно. Подводя итоги -
артикль является ещё одним средством "уточнения смысла", "цементирования
внутренней структуры предложения", почему же он тогда может быть вреден?
Обойтись-то без него можно, но зачем, если он к уже присутствующим средствам
добавляет свои выразительные способности? Другой вопрос, что непонятно,
стоит ли овчинка выделки - учить ли свод правил только лишь по одному
артиклю, чтобы получить сомнительную выгоду в виде уточнения каких-то тонких
деталей, коими иногда можно и пренебречь?
Я думаю, что стоит. Артикль - полезная вещь, а все эти пересуды и
недовольства возникают, по-моему, оттого, что Заменгоф поленился в самом
начале ЧЁТКО определить, в каких же случаях употреблять артикль, а в каких -
нет (вместо того, чтобы просто отмахнуться: La uzado de la artikolo estas
tia sama, kiel en la Germana, Franca kaj aliaj lingvoj). Вот и получается,
что один употребляет здесь, другой там, а третий вообще кричит, что артикль
нам совсем не нужен. Уже один тот факт, что он есть, ясно означает, что
нужен. Надо только чётко определиться, когда его употреблять, а когда нет.
В итоге, как мне кажется, надо просто-напросто закрыть глаза на
малодушное Заменгофово "La personoj, por kiuj la uzado de la artikolo
prezentas malfacilajhon, povas tute ghin ne uzi" и начать учить
эсперантистам всех наций употребление артикля ПО ЕДИНЫМ ПРАВИЛАМ, без ссылок
на употребление артикля в национальных языках. При этом не исключено (но и
не обязательно!), что набор правил для его употребления можно ограничить,
чтобы меньше la-la-la в текстах выходило. А пока все начинающие будут
обнадёживаться тем, что артикль необязателен, конечно, никакого консенсуса,
не говоря уже о прогрессе, не будет.
И чтобы уж совсем закончить, выскажу ещё одно предположение, чего это
русские так не любят артикль. Существует такая теория лингвистической
относительности, согласно которой язык, на котором мыслит человек,
определяет его восприятие всего окружающего мира. То есть, русский и француз
воспринимают мир несколько по-разному, одни и те же факты через посредство
языка доходят до сознания иностранцев несколько "подрехтованными"
особенностями языкового строя. У некоторых индейских племён для обозначения
цвета существует только три прилагательных. Что для русского будет "Красная
книга и синяя книга", для индейца будет "Две книги цвета x". Так вот.
Возможно, отсутствие артикля в русском языке изначально так формирует
русское мышление, что впоследствии воспринять те малюсенькие тонкости и
детали, за восприятие которых отвечает артикль, русские не в состоянии. Мы
просто физически не способны воспринимать такие тонкости, они в русском
мышлении поглощаются и заглушаются иными средствами уточнения смысла. Но
ведь это, однако не означает, что артикль вреден и ненужен?! Скольким
эсперантистам сколько мучений доставил аккузатив?! А ведь ни один
мало-мальски грамотный человек не будет отрицать, что аккузатив делает язык
более гибким и богатым. Так и здесь. Просто, очевидно, постичь артикль ещё
сложнее, чем аккузатив.
И последнее, лично мне тоже не всегда хочется употребить артикль. В
частности при la suno, la chielo я постоянно недоумеваю. Но говорю именно
так, так как уважаю язык и всегда стараюсь не доходить до реформаторской
лихорадки.

Mevo