СЕРГЕЙ ЗАГРАЕВСКИЙ

Художнику и христианскому богослову Сергею Заграевскому довелось побывать и комсомольским работником, и научным сотрудником, и программистом, и бизнесменом, и экстрасенсом... Обо всем этом он рассказывает откровенно и увлекательно.

Жизненный путь Сергея Заграевского разворачивается на фоне последних лет советской власти и разгула “бандитского капитализма” в России начала-середины девяностых. В качестве необходимой предыстории Сергей Заграевский рисует читателям картину жизни СССР тридцатых-пятидесятых годов глазами очевидцев – своих родных и близких.

 ...А еще я был активным эсперантистом! До сих пор восхищаюсь этим искусственным международным языком и вполне понимаю, почему им на старости лет увлекся даже Лев Толстой.

Язык эсперанто ни в коем случае нельзя называть упрощенным, по богатству возможностей он не уступает ни одному национальному языку. Его создатель, Людвиг Заменгоф, в восьмидесятых годах XIX века догадался, что достаточно создать универсальную систему приставок, суффиксов и окончаний, чтобы язык был полноценным и при этом его можно было в совершенстве выучить в течение года. Причем заучивать приходилось только корни слов, а они были, в основном, латинские, то есть знакомые. А дальше при небольшой тренировке применяй приставки, суффиксы и окончания, и будут тебе любые модификации слов, времена, наклонения, роды, падежи и пр. И не только никаких “исключений”, но и никаких “устойчивых грамматических конструкций”. Короче, libero, что на эсперанто означает – свобода!

Я выучил эсперанто еще в институтские времена, году этак в 1982-м (у нас были курсы, которые вел Анатолий Евгеньевич Гончаров, один из лидеров советского эсперанто-движения). Мне это так понравилось, что я стал периодически ходить в ДК “Каучук” (там был Московский Центральный эсперанто-клуб), ездить на слеты и т.п., а году в 1986-м даже возродил в МАДИ эсперанто-курсы и сам стал на них преподавать.

Потом был какой-то перерыв, а в 1988-м я опять стал активно заниматься организацией эсперанто-движения, стал членом правления Московской ассоциации молодых эсперантистов и вновь организовал в МАДИ курсы. Как раз в это время при институте моими бывшими знакомыми по комитету комсомола был создан “Центр научно-технического творчества молодежи”, то есть нечто вроде кооператива, имевшего право брать подряды и платить зарплату. В итоге я даже получал какие-то ничтожные деньги в виде процента с ничтожной платы за обучение.

Впрочем, просуществовали мои курсы недолго, да и само эсперанто-движение в эти годы резко пошло на спад. Дело с том, что в советское время оно было скрытой формой протеста против активно насаждавшегося в соцстранах русского языка в качестве международного, а в остальных странах – столь же активно насаждавшегося английского. А в 1989-1991 годах соцстраны прекратили существование (в качестве соцстран), так что английский полностью победил во всем мире и место для эсперанто не оставил. Обидно…