В августе 1909 должен был
собраться Международный
конгресс сторонников мира в
Стокгольме. Председатель
конгресса прислал Толстому
приглашение.
"Я поеду, - говорил
Толстой, - мне хочется там
яснее высказать эту
несовместимость
христианства с военной
службой" (54).
И он продиктовал Гусеву
ответное письмо, обещал или
приехать, если позволит
здоровье, или прислать
статью.
"Корень всего -
солдатство!"
Его избрали почетным
членом конгресса. Но в Швеции
началась забастовка,
конгресс отложили, потом
конгресс все же состоялся, но
Толстой уже не поехал, послал
статью (55).
На конгрессе статью... не
зачитали.
"Умеренная и
благонамеренная среда
пацифистов, собравшихся на
конгрессе, - писал Бирюков, -
была скандализирована
"выходкой" Льва
Николаевича, считавшего, что
для того, чтобы люди не
воевали, не должно быть
войска. Это показалось им
такой наивностью, что,
снисходительно улыбаясь и
воздавая должное великому
гению, они, пригласившие его
на конгресс, не решились
вслух объявить его мнение"
(56).
У нас, писал Толстой,
никакой власти нет, денег у
нас мало, нас самих горстка. А
против нас правительства с
миллиардами денег и
миллионами покорных солдат.
"Борьба при таких неравных
силах должна представляться
безумием". Но у нас в руках
хотя и одно, но самое
могущественное средство в
мире - истина. И наша победа
несомненна, как несомненна
победа света восходящего
солнца над темнотою ночи. Но
только при одном условии. Мы
должны высказывать истину
всю до конца, без скидок,
уступок и смягчений. Истина в
законе "НЕ УБИЙ!", истина
в том, что человек не может и
не должен никогда, ни при
каких условиях, ни под каким
предлогом убивать другого.
Бесполезно предлагать
правительствам меры по
уменьшению зла войны, по
уменьшению числа войн и т.п.
Напротив, такие речи будут
слушать с удовольствием сами
правительства, так как такие
речи скрывают главное, что
надо обнажить: войско,
солдатство, миллионы
подготавливаемых для
убийства людей - главная
опора правительств. Все
христианские правительства
Европы упорно скрывают
главное противоречие
современных христианских
государств - противоречие
между требованиями
христианского учения и
подготовкой миллионов в
убийцы. Надо честно признать:
или устарели христианские
принципы, или требуется
изменение современного
общественного устройства. Но
правительственные идеологи
не смеют честно ответить и
делают вид, что противоречия
не существует.
В такой ситуации задача
всех честных людей указывать
постоянно на это
противоречие тем людям,
которые еще слепы и
одурачены
барабанно-патриотической
идеологией. Мы должны
постоянно указывать, что
война "ни при каких
условиях и прикрытиях" не
есть похвальное дело, "а
есть, как и всякое убийство,
гадкое и преступное дело, как
для тех людей, которые
свободно избирают военную
деятельность, так и для тех,
которые из-за страха
наказания или из корыстных
видов избирают ее".
"Военное дело и звание
есть столь же и даже гораздо
более постыдное, чем дело и
звание палача".
"Убийство всегда есть
убийство, т.е. преступное,
позорное дело".
Современный международный
порядок, при котором
правительства, именующие
себя христианскими,
подготавливают миллионы
убийц для убийства миллионов
христиан других стран,
подлежит уничтожению, как
противоречащий нравственным
требованиям эпохи. А для
этого надо не только
открывать людям глаза, но
надо самим отказываться
поддерживать такие
правительства, отказываться
учиться убивать,
отказываться убивать по
приказу начальников,
отказываться платить подати
на содержание войск и на
вооружение.
Большинство людей боятся
все это делать. Многие еще
пытаются прикрыть свой
жалкий страх и эгоизм
хитроумными рассуждениями о
необходимости защиты
отечества, о том, что без
войска и оружия нас
поработят враги. "Но мне,
80-летнему старику, всякую
минуту ожидающему смерти,
стыдно и преступно было бы не
сказать всю истину".
Понятно, что и эта статья
также не была дозволена к
печати в Российской империи.
Тогда Толстой пересылает
рукопись Эйдельману.
(Йозеф Эйдельман, врач и
педагог, эсперантист с 1904 г.
Создал в Лозанне (город на
берегу Женевского озера)
Всемирный Студенческий союз
и международное общество
эсперантистов "Свободная
мысль". Весной 1909
известная русская
эсперантистка Шарапова
писала Толстому: Эйдельман
просил узнать, будет ли
Толстой согласен на избрание
его почетным членом
"Свободной мысли".
Толстой поблагодарил (57).)
Эйдельман печатает статью
Толстого в 1909 в переводе на
эсперанто в
"Международном социальном
журнале".
"Корень всего -
солдатство!"
Не служить, не делать
оружие, не платить налоги на
военные нужды. Проповедовать
неустанно братский принцип
"не убий" и не убивать.
Потому что, если разрешить
убийство других народов "в
некоторых случаях", тогда
все запутвается и в конечном
итоге мы деградируем до
обычной дешевой пропганды
всех правительств о защите
своего отечества, о
наказании агрессора, об
интернациональном долге и
т.п. Исчезнет опора и путь. И
впереди снова стихийное
развитие человечества,
осуждение "других"
правительств и народов,
обеливание себя, впереди
тогда - только очередная
Большая Бойня. Не может быть
и речи о сознательном
развитии Европы и
человечества к Единению,
если не проповедовать "не
убий" немца, русского,
англичанина, француза,
итальянца и т.д.
Но с другой стороны, в
последние годы жизни Толстой
все более и более
задумывался о правомерности
абсолютизации этого
принципа. Во ведь и
хищница-Россия, и
хищница-Япония одинаково
виноваты в развязывании
войны. Но напала-то на Россию
Япония. И что делать русским?
Не убивать братьев-японцев? И
хищница-Россия, и
хищница-Германия одинаково
виновны в
империалистических,
гегемонистских замыслах, но
вот если Германия нападет на
Россию, что делать тогда
русским? Не убивать
братьев-немцев? Но ведь тогда
они, эти японцы, эти немцы, не
встречая сопротивления,
пойдут и пойдут по
территории Великой
Российской империи,
заглатывая кусок за куском,
грабя, насилуя, убивая и
дивясь на наивность русских.
Те же русские (а их
меньшинство), которые
обладают великой силой духа,
которые попытаются
организовать
ненасильственное
сопротивление оккупантам,
будут просто повешены и
расстреляны, а остальная
часть когда-то великого
народа будет обречена на
недостойное существование.
Исполнение вечного закона
"недопущения насилия
могло бы привести к таким
ужасным последствиям, как,
например, рабство под игом
японцев или немцев" (58).
Россия, как государство,
русский народ, как народ,
могут вообще исчезнуть. Люди,
подобные духоборам, не в
пример болтунам о мире -
истинные борцы за мир, но
если вся Россия будет
состоять из таких людей и в
одностороннем порядке
уничтожит свое вооружение и
распустит всю армию, она,
Россия, исчезнет с
политической карты, а ее
народ с этнографической
карты мира.
Но, опять же, если хватать
винтовку, колоть стальным
штыком в живот живого
человека, в японца или немцаЮ
разбивать прикладом череп,
травить людей газом,
разрушать бомбами жилища,
оставляя под камнями
раздавленные тела детей,
женщин и стариков, вступать
на чужую территорию,
навязывать свой порядок
другому народу, разыгрывать
лицемерно роль
"освободителей" - это
ведь тоже не геройство, а
что-то мерзкое и гадкое.
И потому надо
проповедовать и
проповедовать пока есть
силы: НЕ УБИЙ! НЕ УБИЙ! НЕ
УБИЙ!
И в первую очередь в Европе.
Проблемы, мучившие
Толстого, как мы знаем, не
исчезли и не решены
убедительно и до сих пор. И
любой честный человек,
развившийся до понимания
интересов Человечества,
непременно должен
столкнуться с этим демоном
проблем и обречен на
мучительное раздумье. И
наследие Толстого ему,
конечно, очень даже
пригодится. Не так уж много
серьезных мыслителей,
которые жили и проповедовали
в последние сто лет, которые
так близко, совсем близко
подошли, как Толстой, к
пониманию, что мирное
развитие человечества к
Единению возможно только в
результате героических
соединенных усилий, и не
правительств, а прежде всего
миллионов и миллионов
индивидуальных "я",
живущих в разных
государствах и
принадлежащих разным
народам и осознавших, что
убивать человека другого
государства и народа так же
противоестественно, как
убивать собственную мать или
дочь. Толстой чрезвычайно
актуален именно своим
требованием к каждому
отдельному человеку
вмешаться безбоязненно в
процесс совершенствования
Человечества. Толстой, как и
раньше, не может не тревожить
и не будоражить совесть
читателя. И я полагаю за
большое недомыслие отказ
отечественных издательств
от издания большими тиражами
для широкого читателя
пацифистской публицистики и
пацифистского эпистолярного
наследия Толстого.
* * *
Но хотя и наблюдалось
большое сходство во взглядах
д-ра Эсперанто и Толстого на
ход истории и на роль
личности в сознательной
работе по совершенствованию
земной цивилизации, было бы
очень грубой ошибкой
полагать, что
Эсперанто-движение в
Российской империи в тот
период сплошь находилось под
влиянием идей Льва Толстого
и было толстовством.
Эсперанто-движение - это
более широкое движение.
Конечно, в христианской
стране христиане были и
должны были быть заметной
частью Э-движения. Нет,
например, ничего
удивительного в том, что во
время официального открытия
в мае 1892 года первого
эсперантского общества в
Санкт-Петербурге - общества
"Эсперо" ("Надежда")
- в квартире-мастерской
Михаила Микешина (академика,
известного художника, автора
проектов памятников
"Тысячелетие России",
"Богдан Хмельницкий",
"Екатерина Вторая" и
т.д.) священник Дмитрий
Булгаковский окропил святой
водой и обкурил ладаном -
освятил эту первую
штаб-квартиру петербургских
эсперантистов, как освящали
тогда, скажем, новые большие
корабли, сходящие со
стапелей и предназначенные
для большого плавания.
Эсперанто-движение в
Российской империи на первом
этапе существования питали
исторические и
футурологические концепции
славянофилов. Один из
отцов-основателей общества
"Эсперо" - Михаил
Микешин, как известно,
испытал сильное воздействие
славянофильства на свое
духовное развитие, что и
получило достаточно ясное
отражение и в его
художественном, и в
журналистском творчестве, и
что подтолкнуло его войти в
Эсперанто-движение. Я говорю
об объединении всех
славянских народов под
эгидой России на базе
международного языка - как
первого этапа на пути к
Единению всех народов
планеты. Еще более питали на
первом этапе
Эсперанто-движение идеи
знаменитого русского
философа и диссидента
Владимира Соловьева (кстати,
весьма несогласного со
многими тезисами Льва
Толстого). Толстовство
составляло лишь очень
интересную и яркую часть
христианства в движении за
Единение.
Не забудем, что Эсперанто
тогда стали усердно изучать
также и... масоны.
А поскольку Российская
империя, да и европейская
цивилизация в целом, в то
время уже начали выходить из
христианской фазы,
естественно, что и в
Эсперанто-движении стали
неизбежно появляться новые люди.
Увеличивается быстро число
анархистов-коммунистов -
последователей Михаила
Бакунина и Петра Кропоткина,
увеличивается число
социалистов-революционеров -
сторонников народного,
демократического
социализма, увеличивается
также и число
социал-демократов -
сторонников марксистской
модели коммунизма.
Представители всех этих
идейных течений (толстовцы, в
частности) пытались, конечно,
навязать всему
Эсперанто-движению
"свою" линию поведения,
свою модель потребного
будущего, но до 1917 г. ни у кого
из них это не получилось.
Волею д-ра Эсперанто и
"широких" сторонников
Единения Эсперанто-движение
первые 30 лет своего
существования продолжало
оставаться "широким" и
разнообразным движением. Д-р
Эсперанто и "широкие"
сторонники Единения
прилагали отчаянные усилия,
чтобы не только не
возобладали в Движении
безыдейные элементы,
эсперантисты-прагматики,
эсперантисты-обыватели, но и
чтобы не воцарилось
монопольно в Международном
Эсперанто-движении или в
Эсперанто-движении той или
иной страны какое-либо одно
"узкое" идейное течение.
Ибо для успеха дела
необходимо было единение всех
сторонников Единения
Человечества. Ибо велика
гипнотическая сила
воздействия
националистических
праввительств и их
барабанно-патриотической
пропаганды на народные
массы. Велико сопротивление
грандиозной перестройке
земной цивилизации в Единую
Систему. Велика инерция и
темнота масс. Велика
забитость масс. И потому, как
бы ни были серьезны различия
между моделями потребного
будущего у разных
эсперантистов, надо
сохранять и укреплять
единство рядов. Ибо
противоречие между
сторонниками сохранения
старой Международной
Системы и сторонниками новой
- относится к числу
наиглавнейших противоречий
на данной стадии
цивилизации. Противоречия
между богатыми и бедными,
классовые противоречия,
противоречия между
сторонниками частной
собственности и ее
противниками, между
верующими и атеистами,
идеалистами и
материалистами и т.д., как бы
ни были серьезны и остры, все
же - менее важные
противоречия. Ибо речь идет
об устранении
крупномасштабных войн, о
сохранении жизней десятков и
сотен миллионов людей, о
сохранении всей земной
цивилизации. И решить
успешно вперед это основное
противоречие можно только
сохраняя единство рядов,
только создавая и укрепляя
широкий, всепланетный
"НАРОДНЫЙ ФРОНТ" всех
сторонников Единения.
И именно поэтому кроме
общего языка д-р Эсперанто
пытался внести свой вклад в
создание и развитие Духа
Единения. Ибо ничто в истории
не делается без страсти,
ничто в истории не делается
без Веры. И эта Вера не должна
быть, естественно,
христианской и, тем более,
толстовско-христианской или
какой-нибудь другой, но
именно - общечеловеческой.
Правда, и Лев Толстой был
очень терпим к другим
религиям и призывал к
терпимости. Он лишь полагал,
что необходимые человеку
жизненные принципы изложены
Христом более четко и ясно,
чем в других религиях и
идеологиях. Д-р же Надеющийся
был много шире, чем Толстой.
Сходны были их взгляды и в
том, что любовь к своему
народу и всему человечеству
находится в том же отношении,
как любовь к своей семье и
своему народу. Но Толстой (по
крайней мере, в своих
публичных проповедях) более
нетерпимо относился к
патриотизму, делая упор на
воспитании широкого,
планетного патриотизма, т.е.
на интернационализме, на
космополитизме. У него часто
как бы совсем исчезал
русский, китаец, немец,
англичанин, француз и т.д. и
оставался как идеал нового
времени - гражданин мира.
Заменгоф же был скорее
умеренным сторонником
иерархии ценностей. Любовь к
своему народу на данной,
переходной стадии развития
Человечества - необходима
чкловеку. Но как интересы
родины для развитого
человека "выше"
интересов семьи, так и
интересы Человечества
"выше" интересов родины.
По мнению д-ра Надеющегося,
современный развитый
человек должен непременно
оставаться русским,
китайцем, немцем, французом и
т.д., но в первую очередь он
должен уже непременно
осознавать себя
"гражданином мира".
* * *
Что касается сомнения
Толстого в том, что для
"всемирности", для того,
чтобы соединить китайцев,
японцев, индийцев, народы
Африки и Южной Америки с
европейскими народами
потребуется другой
искуственный язык, созданный
на базе не только
европейских языков, как
Эсперанто, но на базе всех
основных языков мира, то
здесь Толстой ошибся. И надо
пропагандистам Эсперанто не
скрывать сомнения Толстого,
как некоторые неумно делают,
а на фактах объяснять эту
ошибку Толстого. Ведь семена
Эсперанто еще при жизни
Толстого были рассеяны
энтузиастами по всем
обитаемым континентам и
укоренились там. И несмотря
на серьезные
противодействия
националистов и барабанных
патриотов, Эсперанто везде
прогрессирует и как Идея, и
как язык. Уже заметны ясно
его успехи в Бразилии,
Аргентине, на Кубе и в Японии.
Но наибольшее внимание
привлекают темпы развития
Эсперанто-движения в Китае с
1979 года. До этого времени
реакционный политический
режим в стране почти
полностью заглушил
Э-движение. Власть
находилась в руках
недальновидных шовинистов и
сторонников "холодной
войны" с Советским Союзом,
США и другими развитыми
державами. Когда-то в Китае
было много эсперантистских
кружков, групп, клубов и
Э-изданий. Был эсперантистом
и поддерживал энергично
Э-движение известный
китайский писатель Лу Синь.
Вел курсы Эсперанто в Пекине
знаменитый русский слепой
бродяга-писатель и поэт (к
сожалению, знаменитый более
за рубежом, чем на родине),
гражданин мира Василий
Ерошенко. Но после войны с
Японией и утверждения
коммунистической диктатуры
Мао деятели "культурной
революции" стали
искусственно тормозить
Э-движение. Но искоренить
полностью все же не удалось,
и новый состав
коммунистического
правительства и КПК
посчитали даже за благо
официально поддержать
Эсперанто-движение.
Уже к 1987 г. китайское
эсперантское издательство
издало на Эсперанто около
сотни книг общим тиражом в 700
тысяч экземпляров. Более
сотни книг издали и местные
издательства общим тиражом в
3 миллиона экземпляров.
Выходят около 20 журналов,
часть - на эсперанто, часть -
на эсперанто и китайском.
Успшно распространяется по
всей планете эсперантский
журнал "Из народного
Китая" (70 страниц,
великолепные цвеьные
иллюстрации),
полиграфическому качеству
которого могут позавидовать
редакции многих
национальных журналов.
Создана Китайская
Эсперанто-Лига, которая уже
вступила в Международную
Эсперанто-Ассоциацию,
объединяющую уже 50
национальных Э-ассоциаций
(для сравнения: отсталая
советская Ассоциация
эсперантистов, конечно, в эту
Международную
Эсперанто-Ассоциацию еще не
вступила). Создана
организация "Друзья
Эсперанто", в которую
входят многие известные
китайские писатели, ученые,
художники и музыканты.
В 1982 Министерство
образования разрешило
специальным постановлением
преподавание Эсперанто в
высших школах, и уже к
юбилейному 1987 году Э-курсы
работали в 57 университетах и
институтах Китая.
Организовано в крупном
масштабе корреспондентское
(заочное) обучение языку. В 33
эсперантских
корреспондентских школах и
курсах в 1986 училось уже... 400
тысяч человек (59).
В конце 1986 закончили,
например, первый курс 9100
учащихся Пекинского
Эсперанто-института (60). В нескольких
провинциях работают радио- и
телекурсы.
В июне 1986 Китайская
Академия наук организовала
Международную конференцию
по науке и технике, рабочим
языком которой был только
Эсперанто.
Радио "Пекин" 4 раза в
сутки ведет на всю планету
передачи на языке Эсперанто.
В 1986 г. (год мира) китайцы
гостеприимно открыли свою
столицу для 71-го
Международного Конгресса
эсперантистов. Тема
Конгресса: взаимопонимание,
мир, эволюция.