В музее Яд ва-Шем есть мемориал, посвященный памяти
полутора миллиона еврейских детей, погибших в Катастрофе.
...Переступив порог зала, ты оказываешься в космическом
пространстве, усеянном неисчислимым количеством звезд.
Каждая - душа ребенка, которой уже никогда не вернуться на
землю, а оставаться вечно в небесной вышине Иерусалима, на
таком близком и одновременно таком недостижимо далеком
расстоянии. Чей-то негромкий голос называет имена: Шломик,
Изя, Ривка, Эстерка, Бенчик - кровь от крови моей, твоей,
нашей...
А потом, снова оказавшись под палящим иерусалимским
солнцем, неожиданно видишь перед собой тихий, почти
идиллический парк, носящий имя Януша Корчака (1878-1942) -
педагога, писателя, врача, но прежде всего - Человека.
Сбылась-таки его потаенная мечта навсегда остаться в
Иерусалиме: деревом ли, камнем, книжкой, но быть среди
своих соплеменников, чьих детей он не покинул перед лицом
смерти, и если не смог сохранить им жизнь, то по крайней
мере облегчил душевные муки, пройдя вместе с ними рука об
руку скорбный путь до последнего предела.
Генрих Гольдшмидт, известный всему миру под своим
литературным псевдонимом Януш Корчак, прожил столь
насыщенную и разнообразную жизнь, что ее хватило бы не на
14 томов его сочинений, а на все 100. И тем не менее
главным своим детищем он считал еврейский "Дом сирот",
которым руководил с 1912 года. ...
Когда во время Второй мировой войны германские войска
оккупировали польскую столицу, Януш Корчак продолжал
опекать своих воспитанников, приободряя и поддерживая их в
тяжелые минуты. Однако он чувствовал, что трагический
конец находящегося на территории гетто Дома сирот уже
близок.
...Рассказывают, когда Корчак на перроне входил вместе с
воспитанниками приюта в вагон поезда, отправлявшегося в
лагерь уничтожения Треблинка, его внезапно отозвал в
сторону дежурный немецкий офицер и предложил известному
всей Польше писателю оставить своих подопечных и тем
сохранить себе жизнь.
- Вы ошибаетесь, - глядя в глаза офицеру, сказал Отец
сирот, - не все люди - мерзавцы.
И поднялся в вагон, где находились дети.
Таким он остался навечно в памяти Иерусалима - Человеком
на все времена.
Улица Заменгоф
Центр города. Между улицами Агрон и Гесс
В дневнике, который вел в последние месяцы жизни Януш
Корчак, есть такие строки: "Приходит на ум Заменгоф.
Наивный и дерзкий: он хотел исправить промашку Бога или
смягчить кару Божию. Хотел объединить перемешанные языки
снова в один язык".
Людвик-Лазарь Заменгоф (1859-1917), действительно, широко
известен не столько как выдающийся врач-окулист, а как
изобретатель некоего универсального языка, призванного
облегчить общение между разными народами. Созданный им
проект, включавший 900 корневых слов и 16 грамматических
правил, был опубликован в 1887 году под псевдонимом
"Докторо Эсперанто", что в переводе с нового языка
означало "Доктор Надеющийся". Отсюда и название этого
языка, между прочим, исключительно ясного и логичного по
структуре. Сам Заменгоф опубликовал на эсперанто не только
собственные поэтические опыты, но и переводы классиков
немецкой, английской, русской литературы и даже отдельные
фрагменты Библии, переведенные им с иврита.
Будучи убежденным "эсперантистом", доктор Заменгоф тем не
менее никогда не забывал о своем еврействе. Многие годы он
участвовал в Ховевей Цион, изучал еврейскую историю и
философию и даже предложил отменить все законы иудаизма,
кроме закона любви к ближнему.
Единственным предприятием Заменгофа, не получившим
никакого общественного признания, стал учебник эсперанто
на иврите. Евреи предпочли не гневить Господа, ибо лучше
языка, чем они получили от Него, не было, нет и не будет.
Наверное, поэтому дети из приюта Корчака "Дом сирот"
незадолго до своей трагической гибели стали добровольно
изучать иврит...
Алекс Резников
Памятник Янушу Корчаку
