PRI MORTA PRINCINO

СКАЗКА О МЕРТВОЙ ЦАРЕВНЕ И О СЕМИ БОГАТЫРЯХ.	FABELO PRI MORTA PRINCINO KAJ SEP HEROOJ
Царь с царицею простился, В путь-дорогу снарядился, И царица у окна Села ждать его одна. Ждет-пождет с утра до ночи, Смотрит в поле, инда очи Разболелись глядючи С белой зори до ночи; Не видать милого друга! Только видит: вьется вьюга, Снег валится на поля, Вся белешенька земля. Девять месяцев проходит, С поля глаз она не сводит. Вот в сочельник в самый, в ночь Бог дает царице дочь. Рано утром гость желанный, День и ночь так долго жданный, Издалеча наконец Воротился царь-отец. На него она взглянула, Тяжелешенько вздохнула, Восхищенья не снесла, И к обедне умерла.	Car' edzinon kisis laste Kaj forrajdis senprokraste. Tra fenestro al la voj' Shi rigardis en malghoj'. De maten' ghis sunsubiro Atendante en sopiro Karan edzon. Pro la strech' La okuloj larmas ech, Sed ne venas la amato. Nur sur la ebeno plata Blovas negha turnovent', Nau monatoj jam forfluas, Che fenestro shi enuas, Kaj en nokto de Novjar' Shi filinon naskis. Car' En la sama nokt' revenis, Li, pri kiu koro ghemis, Frumatene je la fest' Li revenis post forest'. Kiam li al shi aliris, Shi, vidante lin, ekspiris Kaj pro forto de l' impres' Shi formortis antau mes'.
Долго царь был неутешен, Но как быть? и он был грешен; Год прошел как сон пустой, Царь женился на другой. Правду молвить, молодица Уж и впрямь была царица: Высока, стройна, бела, И умом и всем взяла; Но зато горда, ломлива, Своенравна и ревнива. Ей в приданое дано Было зеркальце одно; Свойство зеркальце имело: Говорить оно умело. С ним одним она была Добродушна, весела, С ним приветливо шутила И красуясь говорила: "Свет мой, зеркальце! скажи, Да всю правду доложи: Я ль на свете всех милее, Всех румяней и белее?" И ей зеркальце в ответ: "Ты, конечно, спору нет; Ты, царица, всех милее, Всех румяней и белее". И царица хохотать, И плечами пожимать, И подмигивать глазами, И прищелкивать перстами, И вертеться подбочась, Гордо в зеркальце глядясь.	Car' sopiris sen konsolo Sed ja tedas viv' en solo; Kiel songho pasis jar', Reedzighis nia car'. Diri veron, junedzino Estis vere ja carino: Bela, svelta je statur' Kaj prudenta, estis nur Shi fiera kaj kaprica, Tre jhaluza kaj malica. Servis shin por tualet' Shia doto - spegulet', Multekosta, bela, krome Ghi paroli povis home. La carino kun ghi nur Babiladis kun plezur', Shi rigardis ghin konstante Kaj demandis koketante: "Diru, hela, chu lau ver' Estas mi sur tuta ter' La plej bela, plej impoza, Pleje blanka, pleje roza?" Kaj shi audis je respond': "Estas vi en tuta mond' La plej bela, plej impoza, Pleje blanka, pleje roza". La carino en la gaj' Fingroklakas, ridas kaj, Koketante per okuloj, Sin admiras en spegulo Kaj kun bela sinbalanc' Rondas shi en flua danc'.
Но царевна молодая, Тихомолком расцветая, Между тем росла, росла, Поднялась - и расцвела, Белолица, черноброва, Нраву кроткого такого. И жених сыскался ей, Королевич Елисей. Сват приехал, царь дал слово, А приданое готово: Семь торговых городов, Да сто сорок теремов.	Sed filin' de l' car' ermite Kreskis, kaj nerimarkite Shi disfloris kiel roz' Kun charmec' sen ia poz'; Brovoj nigraj, bush' korala, Koro milda kaj morala; Shi jam estis fianchin' - Princ' Elizo svatis shin, Kaj la patro-car' konsentis, Kiel doton li prezentis Dudek urbojn al la princ', Cent bienojn en provinc'.
На девичник собираясь, Вот царица наряжаясь Перед зеркальцем своим, Перемолвилася с ним: "Я ль, скажи мне, всех милее, Всех румяней и белее?" Что же зеркальце в ответ? "Ты прекрасна, спору нет; Но царевна всех милее, Всех румяней и белее". Как царица отпрыгнет, Да как ручку замахнет, Да по зеркальцу как хлопнет, Каблучком-то как притопнет!... "Ax ты, мерзкое стекло! Это врешь ты мне на зло. Как тягаться ей со мною? Я в ней дурь-то успокою. Вишь какая подросла! И не диво, что бела: - Мать брюхатая сидела, Да на снег лишь и глядела! Но скажи: как можно ей Быть во всем меня милей? Признавайся: всех я краше. Обойди всё царство наше, Хоть весь мир; мне ровной нет. Так ли?" Зеркальце в ответ: "А царевна всё ж милее, Всё ж румяней и белее". Делать нечего. Она, Черной зависти полна, Бросив зеркальце под лавку, Позвала к себе Чернавку, И наказывает ей, Сенной девушке своей, Весть царевну в глушь лесную И, связав ее, живую Под сосной оставить там На съедение волкам.	Antau la edzighofest' Caredzin' en luksa vest' En spegulo sin admiras Kaj al ghi denove diras: "Nu, spegulo mia hela, Chu mi estas la plej bela, La plej blanka sur la ter'?" La spegulo: "Vi lau ver' Estas bela ja sen manko, Sed plej bela kaj plej blanka Estas tamen la princin' ". Jen desaltis la carin', Per la dentoj akraj skrapis; Per la man' spegulon frapis: "Abomena mensogul'! - Krias shi al la spegul', - Chu shi povas min egali? Chu shi rajtas min rivali? Jen elkreskis la unik'! Shia blanko - artifik': La patrin' gravedis kiam, Neghon nur rigardis chiam! Ne! Nenie sub chiel' Pli ol mia estas bel'. Diru tuj kaj sen mensogo: Estas mi la plej alloga, La plej bela en la mond'!" Sed denove la respond': "La princino, estas vero, La plej bela sur la tero". Kion fari? Jetas shi En kolero kaj envi' La spegulon sur la plankon Kaj ordonas al Chernavka En densejon de arbar' Kun filino de la car' Iri kvazau por promeno, Shin kunligi per rimeno, Tie lasi shin sub pin', Por ke lupoj manghu shin.
Чорт ли сладит с бабой гневной? Спорить нечего. С царевной Вот Чернавка в лес пошла И в такую даль свела, Что царевна догадалась, И до смерти испугалась, И взмолилась: "Жизнь моя! В чем, скажи, виновна я? Не губи меня, девица! А как буду я царица, Я пожалую тебя". Та, в душе ее любя, Не убила, не связала, Отпустила и сказала: "Не кручинься, бог с тобой." А сама пришла домой. "Что? - сказала ей царица, - Где красавица-девица?" - "Там, в лесу, стоит одна, - Отвечает ей она. - Крепко связаны ей локти; Попадется зверю в когти, Меньше будет ей терпеть, Легче будет умереть". И молва трезвонить стала: Дочка царская пропала! Тужит бедный царь по ней, Королевич Елисей, Помолясь усердно богу, Отправляется в дорогу За красавицей-душой, За невестой молодой.	Kun virino ech diablo Lukti estas ne kapabla. En densejon de arbar' Kun filino de la car' Chambristino sin direktis. Chion la princin' konjektis, Kaj sin turnis en impet' Al Chernavka kun la pet': "Ho, kompatu min bonkore, Lasu vivon! Mi favore Rekompencos danke vin, Kiam estos mi reghin' ". Kaj Chernavk' al pet' sin klinis, Al princin' shi ja inklinis, - Sin ne lasis al tortur', Ne kunligis shin per shnur', De kruela morto savis Kaj tiele adiauis: "Gardu dia vin favor' ", - Diris shi kaj iris for. "Nu?! - renkontis shin carino, Kiel fartas la princino?" Kaj respondas shin Chernavk': "Tie, en arbara fauk', Shi, per shnuro kunligita, Sian morton senevitan Nun atendas. Raba best' Shin formanghos sen protest' ". Kaj la famo ver-malveris: "Carfilino malaperis!" Ghemas car' en kora splen'. Sed Elizo en chagren' Preghe al chiel' apelis Kaj chevalon sian selis, - Fianchinon en la vast' Rajdis serchi sen prokrast'.
Но невеста молодая, До зари в лесу блуждая, Между тем всё шла да шла И на терем набрела. Ей на встречу пес, залая, Прибежал и смолк, играя. В ворота вошла она - На подворье тишина. Лес бежит за ней, ласкаясь, А царевна, подбираясь, Поднялася на крыльцо И взялася за кольцо; Дверь тихонько отворилась, И царевна очутилась В светлой горнице; кругом Лавки, крытые ковром, Под святыми стол дубовый, Печь с лежанкой изразцовой. Видит девица, что тут Люди добрые живут; Знать, не будет ей обидно! - Никого меж тем не видно. Дом царевна обошла, Всё порядком убрала, Засветила богу свечку, Затопила жарко печку, На полати взобралась И тихонько улеглась. Час обеда приближался, Топот по двору раздался: Входят семь богатырей, Семь румяных усачей. Старший молвил: "Что за диво! Всё так чисто и красиво. Кто-то терем прибирал, Да хозяев поджидал. Кто же? Выдь и покажися, С нами честно подружися. Коль ты старый человек, Дядей будешь нам навек. Коли парень ты румяный, Братец будешь нам названый. Коль старушка, будь нам мать, Так и станем величать. Коли красная девица, Будь нам милая сестрица". И царевна к ним сошла, Честь хозяям отдала, В пояс низко поклонилась; Закрасневшись, извинилась, Что-де в гости к ним зашла, Хоть звана и не была. Вмиг по речи те спознали, Что царевну принимали; Усадили в уголок, Подносили пирожок; Рюмку полну наливали, На подносе подавали. От зеленого вина Отрекалася она; Пирожок лишь разломила, Да кусочек прикусила, И с дороги отдыхать Отпросилась на кровать. Отвели они девицу Вверх во светлую светлицу, И оставили одну Отходящую ко сну.	La princino nia kara Sola vagis en arbaro Kaj, vaginte ghis maten', Vidas domon sur eben'. Boje hundo shin renkontis, Tamen tuj humile hontis - Svingis voston. Plena ord', Sed neniu en la kort', Vidas shi neniun homon. Time shi aliris domon; Sur peronon levis sin, Prenis anson la princin', Pord' mallaute ekcharniris Kaj en chambron shi eniris; En la chambr' nenia son', Pura tablo sub ikon', En angulo forn' kahela, Sur la vand' tapisho fela. Vidas shi kun la esper': Ne minacas shin danger', Char videble bonaj homoj Loghas en chi tiu domo. Ekmastrumis shi kun gaj', Tuje hejtis fornon kaj Che ikono de l' Eterna Eklumigis shi lucernon, Kaj kushighis sur la forn' - Klinis sin pro laca dorm'. Al tagmangho tempo fluas; En la korto iu bruas, - Sep bravuloj post moment' Venas al apartament'. La plej agha miras: "Dio! Kiel pura estas chio! Dum forestis ni, en dom' Ja mastrumis iu hom'. Kiu? Ho, vin manifestu Kaj al ni amiko estu: Se maljuna estas vi, Onklo ighos vi al ni; Se junul' rozvanga, frato Estos vi al ni amata; Kaj se vi maljunulin', Do ni nomos vin patrin'; Se fraulino, de hodiau Estu vi fratino nia". La princin' che tiu vok' Levis sin de sia lok', Al la mastroj shi aliris Kun salut' kaj tiel diris: "Min pardonu pro vizit' Sen permeso, sen invit' ". Fratoj lau parol' divenis, Ke princin' al ili venis; Ili petas shin al tabl' Kaj regalas kun afabl', Vinon en pokal' proponas Kaj eltrinki ghin admonas; Sed rifuzas la princin' Ech gluteton de la vin', - Shi konfesis kun domagh' Ke lacigis shin vojagh'. En mansardon shin la fratoj Akompanas delikate, Kaj sur lito post kurten' Lasis solan ghis maten'.
День за днем идет, мелькая, А царевна молодая Всё в лесу; не скучно ей У семи богатырей. Перед утренней зарею Братья дружною толпою Выезжают погулять, Серых уток пострелять, Руку правую потешить, Сорочина в поле спешить, Иль башку с широких плеч У татарина отсечь, Или вытравить из леса Пятигорского черкеса. А хозяюшкой она В терему меж тем одна Приберет и приготовит. Им она не прекословит, Не перечут ей они. Так идут за днями дни.	Tag' post tag' sinsekve fluas, La princino ne enuas Kun sep fratoj en arbar'. Dum okupoj pasis jar': Fratoj en maten' por chaso Rajdas kampen por anasoj; Au por jheti en batal' Saracenon de cheval'; Au por haki kapon favan De tatar' per akra glavo; La princino hejme dum Sin okupas per mastrum', Gardas ordon kaj kuiras. Fratojn shi ne kontraudiras, Ili shin respektas. Nu, Kial venus do enu'?
Братья милую девицу Полюбили. К ней в светлицу Раз, лишь только рассвело, Всех их семеро вошло. Старший молвил ей: "Девица, Знаешь: всем ты нам сестрица, Всех нас семеро, тебя Все мы любим, за себя Взять тебя мы все бы рады, Да нельзя, так бога ради, Помири нас как нибудь: Одному женою будь, Прочим ласковой сестрою. Что ж качаешь головою? Аль отказываешь нам? Аль товар не по купцам?" "Ой вы, молодцы честные, Братцы вы мои родные, - Им царевна говорит: - Коли лгу, пусть бог велит Не сойти живой мне с места. Как мне быть? ведь я невеста. Для меня вы все равны, Все удалы, все умны, Всех я вас люблю сердечно; Но другому я навечно Отдана. Мне всех милей Королевич Елисей". Братья молча постояли, Да в затылке почесали. "Спрос не грех. Прости ты нас, Старший молвил поклонясь: Коли так, не заикнуся Уж о том". - "Я не сержуся, - Тихо молвила она: - И отказ мой не вина". Женихи ей поклонились, Потихоньку удалились, И согласно все опять Стали жить да поживать.	Kaj ekamis chiuj fratoj La princinon delikate. Foje chiuj en maten' Shian chambron venis. Jen La pli agha diras: "Sciu, Vi - fratin' al ni, kaj chiu El la sepo amas vin, Kaj deziras je edzin'. Char ne estas ebla tio, Vi pacigu nin pro dio, Kies lau la korinklin' Volas ighi vi edzin', Bofratino por aliaj? Kia do respondo via? Kial vi en la konfuz' Klinis kapon? Chu rifuz'?" "Karaj fratoj, chiuj saghaj Estas vi, kaj plej kuraghaj, Mi vin dankas pro honor', Pro kareso kaj favor', Mi vin chiujn amas, shatas, Min propono via flatas, - Se malveron diras mi, Punu min kruele di'; Sed svatigh' - por mi surprizo, Char mi jam al princ' Elizo Jhuris esti fianchin' Kaj eterne ami lin". Kaj la sep herooj daure Staras mute en bedauro. Fine diras agha frat': "Nin pardonu pro la svat', Pro rifuz' ni certe tristas, Tamen plue ne insistas". "Mi ne kulpas pri rifuz' ", - Diras shi en la konfuz'. La sep tratoj eksuspiris Kaj silente sin retiris. Ree chiuj en konsent' Vivas frate, sen pretend'.
Между тем царица злая, Про царевну вспоминая, Не могла простить ее, А на зеркальце свое Долго дулась и сердилась; Наконец об нем хватилась И пошла за ним, и сев Перед ним, забыла гнев, Красоваться снова стала И с улыбкою сказала: "Здравствуй, зеркальце! скажи, Да всю правду доложи: Я ль на свете всех милее, Всех румяней и белее?" И ей зеркальце в ответ: "Ты прекрасна, спору нет; Но живет без всякой славы, Средь зеленыя дубравы, У семи богатырей Та, что всё ж тебя милей". И царица налетела На Чернавку: "Как ты смела Обмануть меня? и в чем!..." Та призналася во всем: Так и так. Царица злая, Ей рогаткой угрожая, Положила иль не жить, Иль царевну погубить.	Dume ofte la carino Pensis pri la belulino Kun malamo kaj ekscit'. Longe kushis sub la lit' Polvkovrite la spegulo. Fine prenis el angulo Ghin carino pro scivol', Kaj denove en frivol' Antau la spegulo dandas Kaj kokete ghin demandas: "Bonsaluton! Nun lau ver' Al mi diru kun sincer', Chu mi estas la plej bela, La plej blanka sub chielo?" "Vi, - responde sonas voch', Estas bela sen riproch'; En arbaro vivas tamen Izolite kaj senfame, En amika frata rond' La plej bela en la mond' ". La carino ektumultis Kaj Chernavkon ekinsultis: "Vi, sentauga, trompis min! Chion pentis la knabin', La carin', kolere rugha, Vipis shin per leda skurgho Kaj decidis en obstin': "Plu ne vivu la princin' ".
Раз царевна молодая, Милых братьев поджидая, Пряла, сидя под окном. Вдруг сердито под крыльцом Пес залаял, и девица Видит: нищая черница Ходит по двору, клюкой Отгоняя пса. "Постой, Бабушка, постой немножко, - Ей кричит она в окошко: Пригрожу сама я псу И кой-что тебе снесу". Отвечает ей черница: "Ох ты, дитятко девица! Пес проклятый одолел, Чуть до смерти не заел. Посмотри, как он хлопочет! Выдь ко мне". - Царевна хочет Выдти к ней и хлеб взяла, Но с крылечка лишь сошла, Пес ей под ноги - и лает, И к старухе не пускает; Лишь пойдет старуха к ней, Он, лесного зверя злей, На старуху. "Что за чудо? Видно, выспался он худо, - Ей царевна говорит: - На ж, лови!" - и хлеб летит. Старушонка хлеб поймала; "Благодарствую, - сказала, - Бог тебя благослови; Вот за то тебе, лови!" И к царевне наливное, Молодое, золотое, Прямо яблочко летит.... Пес как прыгнет, завизжит..... Но царевна в обе руки Хвать - поймала. "Ради скуки Кушай яблочко, мой свет - Благодарствуй за обед...." - Старушоночка сказала, Поклонилась и пропала... И с царевной на крыльцо Пес бежит и ей в лицо Жалко смотрит, грозно воет Словно сердце песье ноет, Словно хочет ей сказать: Брось! - Она его ласкать, Треплет нежною рукою; "Что, Соколко, что с тобою? Ляг!" - и в комнату вошла, Дверь тихонько заперла, Под окно за пряжу села Ждать хозяев, а глядела Всё на яблоко. Оно Соку спелого полно, Так свежо и так душисто, Так румяно-золотисто, Будто медом налилось! Видны семечки на сквозь... Подождать она хотела До обеда; не стерпела, В руки яблочко взяла, К алым губкам поднесла, Потихоньку прокусила, И кусочек проглотила.... Вдруг она, моя душа, Пошатнулась не дыша, Белы руки опустила, Плод румяный уронила, Закатилися глаза, И она под образа Головой на лавку пала И тиха, недвижна стала...	Atendante fratojn, linon Shpinis foje la princino, Kaj subite antau pord' Hund' ekbojis en la kort'. Shi - fenestren: sur perono, Vidas shi, per irbastono En terur' defendas sin Kontrau hund' almozulin'. "He, atendu nur sekundon, Tuj forpelos mi la hundon, Kvietigos ghin per pan', Kaj regalos vin per flan' ". "Belulino, savu, kara, Min de tiu chi barbaro! Mordas min malica best', Ghi formanghos min sen rest'! Jen hundacho furioza!" Jhus princino kun almozo Sur perono montris sin, Shin la hundo kun obstin' Al almozulin' ne lasas, Proksimighi embarasas. Furioze en ekzalt' Saltas, bojas ghi sen salt', "Kial Falko tiel bestas? Eble ghi malsata estas? Kaptu, jen!.." Kaj flugas pan'. Panon lerte per la man' Kaptis la almozulino. "Mi vin dankas, belulino, Gardu vin je dio ben'. Pro la pano - kaptu, jen!" Al princin' sukplena pomo Flugas roza kaj aroma... Falko, kvazau en frenez', Saltas, bojas en eksces'... Sed princin', al hundo spite, Kaptis pomon. "Apetite Manghu ghin. Pro via pan' Mi tre dankas vin, infan'..." La almozulino diris, Riverencis kaj foriris. Al princino ghis la frunt' Saltas la fidela hund', Ekscitite, gheme bojas, Kvazau ghi averti volas: "Jhetu pomon, jhetu for!" Sentas ja la hunda kor'... Gladas Falkon shi karese: "Kial bojas vi senchese? Kushu, Falk'!.." Kun tiu vort' Iris domon shi el kort', Riglis pordon de la domo, Sur la tablon metis pomon Kaj ekshpinis, sed la pom' Logis sin per la arom', - Estis fresha ghi, sukoza, Diafana, ore-roza, Saturita per miel' Travidigas semojn shel'... Pomon post tagmangh' intencis Manghi shi, ne paciencis - Ghi allogis, tentis sin. Prenis pomon la princin', Al korala busho portis, Etan pecon shi demordis... Kaj subite, dio! jen Ighis pala, kaj en sven' Shi mallevis manojn blankajn, Pomon lasis sur la plankon, En okuloj - la nebul'; Sub ikonon en angul' Shi senspire benken falis, Morta ombro sin vualis.
Братья в ту пору домой Возвращалися толпой С молодецкого разбоя, Им на встречу, грозно воя, Пес бежит и ко двору Путь им кажет. "Не к добру! - Братья молвили: - печали Не минуем". Прискакали, Входят - ахнули. Вбежав, Пес на яблоко стремглав С лаем кинулся, озлился, Проглотил его, свалился И издох. Напоено Было ядом знать оно. Перед мертвою царевной Братья в горести душевной Все поникли головой, И с молитвою святой С лавки подняли, одели, Хоронить ее хотели И раздумали. Она, Как под крылышком у сна, Так тиха, свежа лежала, Что лишь только не дышала. Ждали три дня, но она Не восстала ото сна. Сотворив обряд печальный, Вот они во гроб хрустальный Труп царевны молодой Положили - и толпой Понесли в пустую гору, И в полуночную пору Гроб ее к шести столбам На цепях чугунных там Осторожно привинтили И решеткой оградили - И, пред мертвою сестрой Сотворив поклон земной, Старший молвил: "Спи во гробе; Вдруг погасла, жертвой злобе, На земле твоя краса; Дух твой примут небеса. Нами ты была любима И для милого хранима - Не досталась никому, Только гробу одному".	Jen revenas post pelchas' Fratoj hejmen kun amas' Da akiro plej abunda, Kaj renkonten kuras hundo Kun freneza lauta boj'. "Nin atendas la malghoj'!" - Pensas fratoj kaj rapidas En la domon, ahe vidas Malfelichon. Kune Falk' Kuras kun rikana fauk', Kun bojad' la pomon mordas, Konvulsioj ghin ektordas, Ghi mortfalas: je venen' Estis porno plena. Jen Antau la fratino morta Staras fratoj nun sen vorto, Klinis kapojn en angor', En sopiro kaj dolor', Enterigi tuj intencis, Tamen poste alipensis, En vizagh' serena pac', Shajne dormas shi pro lac', Fresha shi sur tablo kushas, Mortosignoj shin ne tushas. Tri tagnoktoj trenis sin - Ne vekighis la princin'. Fratoj post funebra rito La kadavron senspiritan, Envolvitan per vual', En la cherkon el kristal' Metis por ripoz' eterna; Cherkon portis en kavernon Noktomeze en solen', Per fortika gisa chen' Ghin pendigis al kolonoj, Balustradis ghin per shtonoj. Antau tombo de l' fratin' Fratoj preghe klinis sin: "Dormu vi en cherko via, Estingighis pro envio Sur la tero via bel', Vin akceptu la chiel'; Ni vin amis kore, frate, Gardis vin por la amato, Sed vi restis la fraulin', Nur la cherko brakas vin".
В тот же день царица злая, Доброй вести ожидая, Втайне зеркальце взяла И вопрос свой задала: "Я ль, скажи мне, всех Всех румяней и белее?" И услышала в ответ; "Ты, царица, спору нет, Ты на свете всех милее Всех румяней и белее".	La carin' en sama tago, Certa pri malica ago, Ree diras en frivol': "Chu mi estas la plej bela, La plej blanka sub chielo?" "Vi, - responde sonas voch' - Estas charma sen riproch', La plej blanka, la plej bela, Pleje rava sub chielo".
За невестою своей Королевич Елисей Между тем по свету скачет. Нет как нет! Он горько плачет, И кого ни спросит он, Всем вопрос его мудрен; Кто в глаза ему смеется, Кто скорее отвернется; К красну солнцу наконец Обратился молодец. "Свет наш солнышко! Ты ходишь Круглый год по небу, сводишь Зиму с теплою весной, Всех нас видишь под собой. Аль откажешь мне в ответе? Не видало ль где на свете Ты царевны молодой? Я жених ей". - "Свет ты мой Красно солнце отвечало: - Я царевны не видало. Знать ее в живых уж нет, Разве месяц, мой сосед, Где-нибудь ее да встретил Или след ее заметил". Темной ночки Елисей Дождался в тоске своей. Только месяц показался, Он за ним с мольбой погнался, "Месяц, месяц, мой дружок, Позолоченый рожок! Ты встаешь во тьме глубокой, Круглолицый, светлоокой, И, обычай твой любя, Звезды смотрят на тебя. Аль откажешь мне в ответе? Не видал ли где на свете Ты царевны молодой? Я жених ей". - "Братец мой, Отвечает месяц ясный: - Не видал я девы красной. На стороже я стою Только в очередь мою. Без меня царевна видно Пробежала". - "Как обидно!" - Королевич отвечал. Ясный месяц продолжал: "Погоди; об ней быть может Ветер знает. Он поможет. Ты к нему теперь ступай, Не печалься же, прощай". Елисей, не унывая, К ветру кинулся, взывая: "Ветер, ветер! Ты могуч, Ты гоняешь стаи туч, Ты волнуешь сине море, Всюду веешь на просторе, Не боишься никого, Кроме бога одного. Аль откажешь мне в ответе? Не видал ли где на свете Ты царевны молодой? Я жених ее". - "Постой, - Отвечает ветер буйный: - Там за речкой тихоструйной Есть высокая гора, В ней глубокая нора; В той норе, во тьме печальной, Гроб качается хрустальный На цепях между столбов. Не видать ничьих следов Вкруг того пустого места; В том гробу твоя невеста".	Sed Eliz' tra tuta land' Rajdas jam de rand' al rand', Fianchinon li senchese Serchas, tamen sensukcese, Kaj malghojas pli kaj pli, Pridemandas homojn li, Por la helpo ilin vokas, Ili lin nur sole mokas; Kaj Eliz' sin turnas nun Kun demando al la sun': "Vi rondiras, suno hela, Tutan jaron en chielo, Frostan vintron al la ter' Vi venigas post somer', Vidas chion rand-al-rando, Do respondu al demando, Fianchinon serchas mi, Eble sin renkontis vi?" "Ne, mi vidis shin nenie, Eble shi jam mortis ie, - Lin respondas hela sun', - Eble mia frato, lun', Fianchinon vidis vian, Do demandu fraton mian". Jhus alvenis la vesper', Kaj eklumis lun' al ter', Turnas sin Elizo juna Kun alvoko al la luno: "Luno, luno, mia frat', Orumita kurba spad', Helokula, vangeronda, Vi levighas super mondo Kaj admiras chiu stel' Vian marshon en chiel'. Ne rifuzu je respondo: Eble ie en la mondo La princinon vidis vi, - Gefianchoj estas ni". "Ne, - respondis luno hela, - Mi ne vidis vian belan, Mi ja staras che dejhor' Nur en mia vica hor'. Eble dum dejhor' alia Fianchino pasis via". Princo ghemas: "Kien nun?" Sed daurigas klara lun': "Chesu ghemi en turmento, - Eble ion scias vento, Ghi vin helpos che malghoj', Nun adiau. Do al voj'!" Jen Elizo kun impeto Turnas sin al vent' kun peto: "Vento, vent', potenca vent', Vi en blua firmament' Nubamasojn lude pelas, Marajn ondojn vi shancelas, Vi obeas nur al di', Kaj neniun timas vi. Chu rifuzos vi respondon? Eble ie en la mondo La princinon vidis vi - Gefianchoj estas ni". Kaj respondas vent' impeta: "Tie, trans river' kvieta, Altas mont' che horizont', Grot' profunda en la mont', Tie en la grota halo Pendas cherko el kristalo, Ghin subtenas gisa chen', Chirkau tiu chi teren' Videblas spur' nenia, En la cherk' - princino via".
Ветер дале побежал. Королевич зарыдал, И пошел к пустому месту, На прекрасную невесту Посмотреть еще хоть раз. Вот идет; и поднялась Перед ним гора крутая; Вкруг нее страна пустая; Под горою темный вход. Он туда скорей идет. Перед ним, во мгле печальной, Гроб качается хрустальный, И в хрустальном гробе том Спит царевна вечным сном. И о гроб невесты милой Он ударился всей силой. Гроб разбился. Дева вдруг Ожила. Глядит вокруг Изумленными глазами, И, качаясь над цепями, Привздохнув, произнесла: "Как же долго я спала!" И встает она из гроба... Ах!... и зарыдали оба. В руки он ее берет И на свет из тьмы несет, И, беседуя приятно, В путь пускаются обратно, И трубит уже молва: Дочка царская жива!	Flugis, blovis pluen vent'. Jen Elizo kun lament' Al dezerta monto iras, Fianchinon li deziras Adiaui per la kis'. Jen sur vojo de Eliz' Altas mont' kun nuda verto, Chirkau monto - spac' dezerta, Faukas groto. En sopir' Li rapidas al enir'. Antau li en grota halo Pendas cherko el kristalo, En la cherko - ho destin' - Morte kushas la princin'. Frapis li per mano forta Cherkon kun princino morta, Cherko krevis, kaj princin' Revivighis, levis sin, Balancante sin je chenoj, Per okuloj miroplenaj Ekrigardis chirkau si: "Kiel longe dormis mi!.." Kaj subite lin ekvidas... "Ah!.." Kaj ambau plore ridas. Li alpremas shin al kor' Kaj el groto portas for. Parolante dum la vojo, Ili iras hejmen ghojaj. "Princ' Eliz', - trumpetas fam', - La princinon trovis jam".
Дома в ту пору без дела Злая мачеха сидела Перед зеркальцем своим И беседовала с ним, Говоря: "Я ль всех милее, Всех румяней и белее?" И услышала в ответ: "Ты прекрасна, слова нет, Но царевна всё ж милее, Всё румяней и белее". Злая мачеха, вскочив, Об пол зеркальце разбив, В двери прямо побежала И царевну повстречала. Тут ее тоска взяла, И царица умерла. Лишь ее похоронили, Свадьбу тотчас учинили, И с невестою своей Обвенчался Елисей; И никто с начала мира Не видал такого пира;	Bopatrin' en chi-momento En spegul' kun memkontento Sin admiris en frivol' Kaj demandas kun scivol': "Chu mi estas la plej bela, La plej blanka sub chielo?" "Vi, - responde sonas voch', - Estas bela sen riproch', Sed plej bela sub la suno Estas la princino juna!" La spegulon en koler' Shi frakasas je la ter', Al la pordo shi rapidas, Bofilinon mire vidas, Falas sojlen shi sen vort' - Shin subite trafis mort'. Post la enterig' solena, Post funebra rit' konvena Kun permeso de la car' Geedzighis juna par'. Estis pompa la festeno, Multegasta la kunveno.
Я там был, мед, пиво пил, Да усы лишь обмочил. 1833	Mi lipharojn en pokal' Ankau trempis che la bal'. *1833*