GRAF' NULIN

ГРАФ НУЛИН	GRAF' NULIN
Пора, пора! рога трубят; Псари в охотничьих уборах Чем свет уж на конях сидят, Борзые прыгают на сворах. Выходит барин на крыльцо; Всё, подбочась, обозревает, Его довольное лицо Приятной важностью сияет. Чекмень затянутый на нем, Турецкой нож за кушаком, За пазухой во фляжке ром, И рог на бронзовой цепочке. В ночном чепце, в одном платочке, Глазами сонными жена Сердито смотрит из окна На сбор, на псарную тревогу... Вот мужу подвели коня; Он холку хвать и в стремя ногу, Кричит жене: не жди меня! И выезжает на дорогу.	Chaskornoj vokas: Venis temp'! Hundistoj en la vesto chasa Enselas jam de frumaten'; Saltadas chashundar' amasa. La mastro venas post moment', Observas chion pompe brava; Vizaghon lian pro kontent' Lumigas nun plezuro grava. Malloze vestas lin chekmen', Chaskornon tenas bronza chen', En sino ladbotela plen', Kaj post kushak' - tranchilo turka. En nokta kuf', en sola tuko Duondormante, la edzin', El la fenestro spektas lin, La kolektighon, hundan bojon. Apenau li rimarkas shin: Saltinte sur chevalon ghojan Li krias: "Ne atendu min!" Kaj elveturas sur la vojon.
В последних числах сентября (Презренной прозой говоря) В деревне скучно: грязь, ненастье, Осенний ветер, мелкой снег, Да вой волков; но то-то счастье Охотнику! Не зная нег, В отъезжем поле он гарцует, Везде находит свой ночлег, Бранится, мокнет и пирует Опустошительный набег. А что же делает супруга Одна в отсутствии супруга? Занятий мало ль есть у ней: Грибы солить, кормить гусей, Заказывать обед и ужин, В анбар и в погреб заглянуть, Хозяйки глаз повсюду нужен; Он вмиг заметит что-нибудь.	Autune, en septembra fin' (Pro l' fia proz' pardonu min) Vilagho estas tre enua: Nur lupoj blekas; negho, vent', Kaj koto. Sed - la tempo ghua Por la chasist': sen ajna plend' Li en kamparo karakolas, Tranoktas sub la firmament', Festenas, sakras kaj petolas Kun dezertiga chastorent'. Sed kion la edzino juna Nun faras en la temp' autuna? La zorgojn havas shi abundajn: Anserojn nutri, pekli fungojn, En kelon veni por momento, Ordoni pri tagmangha sup' - L' okulo de mastrin' atenta Tuj trovos ion por okup'.
К несчастью, героиня наша... (Ах! я забыл ей имя дать. Муж просто звал ее: Наташа, Но мы - мы будем называть: Наталья Павловна) к несчастью, Наталья Павловна совсем Своей хозяйственною частью Не занималася; затем, Что не в отеческом законе Она воспитана была, А в благородном пансионе У эмигрантки Фальбала. Она сидит перед окном. Пред ней открыт четвертый том Сентиментального романа: Любовь Элизы и Армана, Иль переписка двух семей. Роман классической, старинный, Отменно длинный, длинный, длинный, Нравоучительный и чинный, Без романтических затей. Наталья Павловна сначала Его внимательно читала, Но скоро как-то развлеклась Перед окном возникшей дракой Козла с дворовою собакой И ею тихо занялась. Кругом мальчишки хохотали. Меж тем печально, под окном, Индейки с криком выступали Вослед за мокрым петухом. Три утки полоскались в луже, Шла баба через грязный двор Белье повесить на забор, Погода становилась хуже - Казалось, снег идти хотел... Вдруг колокольчик зазвенел. Кто долго жил в глуши печальной, Друзья, тот верно знает сам, Как сильно колокольчик дальный Порой волнует сердце нам. Не друг ли едет запоздалый, Товарищ юности удалой?... Уж не она ли?... Боже мой! Вот ближе, ближе... сердце бьется... Но мимо, мимо звук несется, Слабей..... и смолкнул за горой.	Bedaure shi... (Ahh! mi forgesis Pri l' nom' por mia heroin'. Natasha - per chi nom' karesis Shin l' edzo, sed ni nomu shin Natalja Pavlovna) bedaure Pri l' hejma kaj mastruma art' Natalja Pavlovna longdaure Ne okupighis tute, char Ne en gepatra moro bona Edukis oni shin sen las' Sed en la nobla pensiono De l' enmigrinto Falbalas! Shi legas che fenestra hel' La kvaran jam volumon de l' Sentimentala amromano: Eliza skribas al Armano, Kaj li al shi pri l' arda sent'. Roman' antikva, ajh' klasika, Elstare dika, dika, dika - Sen elpensajho romantika, Nur kun edifo kaj prudent'. Natalja Pavlovna komence Ghin legis vere pacience Sed poste iel distris shin Apud la dom' kverelo forta De l' kapro kaj la hundo korta Kaj forlogighis la mastrin'. Chirkaue buboj laute ridis. Dumtempe kun malgaja vok' Meleagrinoj ne rapidis Pashante post malseka kok'. Anasoj skuis sin en flako, Virin' en la malpura kort' Tolajhon lavis apud pord'; Grizighis pli kaj pli la tago, Pluvonta en proksima hor'... Sed jen - audighis la sonor'. Vivinta en solec' angora, Amik', vi, certe, scias mem: La vochon de tintilo fora Auskultas ni kun kora trem'; Chu proksimighas kun rapido Amiko de l' junec' senbrida?.. Ho, Dio mia! Eble shi... Apudas jam... Saltadas koro... Sed preterflugas sono fora, Trans mont' - kaj mutas jam por vi.
Наталья Павловна к балкону Бежит обрадована звону, Глядит и видит: за рекой, У мельницы, коляска скачет. Вот на мосту - к нам точно! нет; Поворотила влево. Вслед Она глядит и чуть не плачет.	Natalja Pavlovna rapidas Al la balkon', - de tie vidas Kun ghojo: jen trans la river' Kalesho veturanta foras. Sur ponto jam - Al ni... ho, ne, Maldekstren turnis... Shi kun ve' Rigardas kaj apenau ploras.
Но вдруг - о радость! косогор - Коляска на бок. - "Филька, Васька! Кто там? скорей! вон там коляска. Сей час везти ее на двор И барина просить обедать! Да жив ли он? беги проведать,	Sed jen - kurbigho che la bord'. L' kalesho falas. - "Filjka*, vidu! Hej, vi! Jen la kalesh' - rapidu! Ghin tuj venigu al la kort', La mastron al tagmangho petu! Chu sanas li?.. Do, helpi pretu!"
Скорей, скорей!..." Слуга бежит. Наталья Павловна спешит Взбить пышный локон, шаль накинуть, Задернуть завес, стул подвинуть, И ждет. "Да скоро ль, мой творец?" Вот едут, едут наконец. Забрызганный в дороге дальной, Опасно раненый, печальный Кой-как тащится экипаж. Вслед барин молодой хромает. Слуга-француз не унывает И говорит: allons, courage! Вот у крыльца, вот в сени входят. Покаместь барину теперь Покой особенный отводят И настежь отворяют дверь - Пока Picard шумит, хлопочет, И барин одеваться хочет, Сказать ли вам, кто он таков? Граф Нулин из чужих краев, Где промотал он в вихре моды Свои грядущие доходы. Себя казать, как чудный зверь, В Петрополь едет он теперь С запасом фраков и жилетов, Шляп, вееров, плащей, корсетов, Булавок, запонок, лорнетов, Цветных платков, чулков а jour, С ужасной книжкою Гизота, С тетрадью злых карикатур, С романом новым Вальтер-Скотта, С bon-mots парижского двора, С последней песней Беранжера, С мотивами Россини, Пера, Et cetera, et cetera.	Servisto kuras sen prokrast'. Natalja Pavlovna kun hast' Ordigas buklojn, shalon trovas, Kurtenon shirmas, seghon movas Kaj atendegas: "Ho, chiel'. Chu baldau?!" - Fine, kun shancel', Tre kota post la longa iro, Rompita grave, en sopiro Sin iel trenas ekipajh', Post ghi sinjoro juna lamas; Servisto-franco tamen flamas Kaj vokas lin: *"Allans, courage!" Jen fine ili cheperonas. Dum la servistoj sen prokrast' Malfermas chambron, vojon donas Al luksa chambro por la gast', Dum veston shanghas por eliro Sinjoro nia, chu mi diru, Kiu li estas, juna dand'? Graf Nulin, el la fora land'. Forblovis li en modan mondon Profiton nunan kaj estontan, Kaj en la pompa aureol' Veturas nun al Petropol' Kun vasta stoko da manteloj, Korsetoj, frakoj, veshtoj belaj, Koloraj tukoj kaj chapeloj, Lornetoj, shtrumpoj kun "a jour"*, Kun fia libro de Gizoto**, Malico de karikatur', Kun nova verk' de Valter-Skoto, *"Bons-mots"** de tutpariza rav', Kun nova kant' de Beranjhero, Muziko de Rossini, Pero, *Et cetera, et cetera**.
Уж стол накрыт. Давно пора; Хозяйка ждет нетерпеливо. Дверь отворилась. Входит граф; Наталья Павловна, привстав, Осведомляется учтиво, Каков он? что нога его? Граф отвечает: ничего. Идут за стол. Вот он садится, К ней подвигает свой прибор И начинает разговор, Святую Русь бранит, дивится, Как можно жить в ее снегах, Жалеет о Париже страх... "А что театр?" - О! сиротеет, C'est bien mauvais, ca fait pitie. Тальма совсем оглох, слабеет, И мамзель Марс - увы! стареет... За то Потье, le grand Potier! Он славу прежнюю в народе Доныне поддержал один. - Какой писатель нынче в моде? - Всё d'Arlincourt и Ламартин. - "У нас им также подражают". - Нет? право? так у нас умы Уж развиваться начинают? Дай бог, чтоб просветились мы! - "Как тальи носят?" - Очень низко, Почти до... вот, по этих пор. Позвольте видеть ваш убор... Так: рюши, банты.... здесь узор.... Всё это к моде очень близко. - "Мы получаем Телеграф". - Ага!... Хотите ли послушать Прелестный водевиль? - И граф Поет. "Да, граф, извольте ж кушать". - Я сыт и так... Изо стола Встают. Хозяйка молодая Черезвычайно весела. Граф, о Париже забывая, Дивится: как она мила! Проходит вечер неприметно; Граф сам не свой. Хозяйки взор То выражается приветно, То вдруг потуплен безответно.... Глядишь - и полночь вдруг на двор. Давно храпит слуга в передней, Давно поет петух соседний, В чугунну доску сторож бьет; В гостиной свечки догорели. Наталья Павловна встает: "Пора, прощайте: ждут постели. Приятный сон".... С досадой встав, Полувлюбленный, нежный граф Целует руку ей - и что же? Куда кокетство не ведет? Проказница - прости ей, боже! - Тихонько графу руку жмет.	Senpacience la mastrin' Atendas che la preta tablo; Kaj jen audighas porda knar', La graf eniras. Dum ekstar' Shi lin demandas kun afablo Pri l' kruro. Chu bonfartas li? Kaj li respondas: pli-malpli. Al tablo ili kune iras, Sidighas kune kaj sen tim' La graf' parolas en proksim': Rusion sanktan mokas, miras Pri l' vivo frosta sen la varm', Sopiras pri Pariz' kun larm'. "...Kaj la teatro?" - "Orfas plene, *C' est bien mauvais, ca fait pitie*. Talma' surdighis, rolas pene, Kaj mamzel' Mars jam senrevene Oldighas... Sed *le grand Potier*! En mond' por lia glor' iama Ankorau ne videblas fin'!" - "Kiu verkisto modas?" - "L' sama - Nur d'Arlincourt kaj Lamartin" - "Che ni imitas ilin multaj". - "Chu vere? Al progresa flu' Proksimas niaj cerboj stultaj? De l' Di' sendita evolu'..." "Talioj kiaj?" - "Tre malaltaj. Apenau ghis... ghis tiu lok'. Jen via robo - analog': Ornamo, bantoj, richa flok' - Proksimas ghi al modaj saltoj". - "Jes, nin atingas «Telegraf »". - "Ha! Povas mi por vi aranghi: Bonega vodevil'!" - la graf' Ekkantas. "Graf', bonvolu manghi". - "Mi satas ja". Kun la mastrin' Levighas li en mir' surpriza: Felichas, gajas shi sen fin'. Kaj, forgesante pri Parizo, La juna graf' admiras shin. Vesper' nerimarkeble fluas, Kaj en okuloj de l' mastrin' Jen la salut' afabla bluas, Jen senrespondo kontinuas, Sed - nokto venas kun obstin'. Delonge jam servistoj ronkas, Krudferon jam gardisto gongas, Kaj koko krias en proksim'. Kandeloj fumas, finbrulintaj. Levighas lace la mastrin': "Adiau do! Atendas litoj. Bondormu"... Kun domagh' kaj rav' Tenere, preskau ame, l' graf Sur shian manon kison metas. Sed kien tiras flirta mav'! - La vantulin' en kash' premetas La manon de l' ravita graf'.
Наталья Павловна раздета; Стоит Параша перед ней. Друзья мои, Параша эта Наперсница ее затей; Шьет, моет, вести переносит, Изношенных капотов просит, Порою с барином шалит, Порой на барина кричит, И лжет пред барыней отважно. Теперь она толкует важно О графе, о делах его, Не пропускает ничего, Бог весть, разведать как успела. Но госпожа ей наконец Сказала: "полно, надоела!" Спросила кофту и чепец, Легла и выдти вон велела.	Natalja Pavlovna senvestas, Parasha staras apud lit'. Por la mastrin' Parasha estas Virino, inda por konfid': Shi kudras, lavas, klachas, flatas, Donacojn de l' mastrino shatas, Petolas jen kun la sinjor', Jen lin insultas kun rigor', Kaj trompas la mastrinon brave. Nun traktas shi audace, grave Aferojn de la juna graf' Lau chiu eta paragraf', Kvazau shi lin delonge konas. Sed la mastrino kun rifuz' Shin stopas: - "Chesu! Ne bezonas..." La kufon petas kun la bluz', Kaj iri for al shi ordonas.
Своим французом между тем И граф раздет уже совсем. Ложится он, сигару просит, Monsieur Picard ему приносит Графин, серебряный стакан, Сигару, бронзовый светильник, Щипцы с пружиною, будильник И неразрезанный роман.	La grafo ankau en pijham' Alivestita estas jam. Ekkushas li, cigaron petas; *Monsieur Picard* alporti pretas Karafon, glason el argent', Cigaron, bronzan lumigilon, Romanon novan kaj tondilon, Kaj vekhorloghon - post moment'.
В постеле лежа, Вальтер-Скотта Глазами пробегает он. Но граф душевно развлечен... Неугомонная забота Его тревожит; мыслит он: "Неужто вправду я влюблен? Что, если можно?... вот забавно! Однако ж это было б славно. Я, кажется, хозяйке мил" - И Нулин свечку погасил. Несносный жар его объемлет, Не спится графу. Бес не дремлет И дразнит грешною мечтой В нем чувства. Пылкой наш герой Воображает очень живо Хозяйки взор красноречивый, Довольно круглый, полный стан, Приятный голос, прямо женской, Лица румянец деревенской - Здоровье краше всех румян. Он помнит кончик ножки нежной, Он помнит: точно, точно так! Она ему рукой небрежной Пожала руку; он дурак, Он должен бы остаться с нею - Ловить минутную затею. Но время не ушло. Теперь Отворена конечно дверь... И тотчас, на плеча накинув Свой пестрый шелковый халат И стул в потемках опрокинув, В надежде сладостных наград, К Лукреции Тарквиний новый Отправился на всё готовый.	Li Valter-Skoton okulumas Kushante, tute sen atent'. Animon lian regas tent'; Kaj nechesebla zorgo zumas En lia kap' dum chi-moment': "Chu vere estas ama sent'? Chu eblas?.. jen l' afero drola, Sed tio estus tro bonvola, Min, shajne, ankau shatas shi", - Kaj lumon tuj estingis li. Sed febra ardo lin sufokas, Ne dormas graf' - diablo vokas Kaj tentas per la peka vol'. La sentoj flamas en izol'; Aperas en imago tenta Rigardo shia elokventa, Alloge ronda la statur', Agrabla vocho kaj vilagha Rugheto sana de l' vizagho - Pli charma ja ol shminka spur', La piedpinta filigrano... Li rememoras: vere, jes, Shi per senzorga sia mano La lian premis kun promes'; Stultul'! Li devus resti kune, L' okazon ravan kapti nune. Sed tempo restis por sukces': La pordon shi ne fermis, jes! - Kaj sur la shultrojn tuj jhetinte La buntan silkon de l' hhalat', En morno seghon renversinte, Kun hasto lau la ghua pad' Ekpashas nova Tarkvinio* Al dormochambro Lukrecia.
Так иногда лукавый кот, Жеманный баловень служанки, За мышью крадется с лежанки: Украдкой, медленно идет, Полузажмурясь подступает, Свернется в ком, хвостом играет, Разинет когти хитрых лап - И вдруг бедняжку цап-царап.	Samtiel ja de sur kanap' Chasadas muson ruza kato, De servistin' amiko flata: Shteliras ghi sen ajna skrap', Proksimen venas en krepusko, Per vosto ludas en embusko, Preparas ungojn, jhetas sin, Kaj - ha! - kaptita povrulin'!
Влюбленный граф в потемках бродит, Дорогу ощупью находит. Желаньем пламенным томим, Едва дыханье переводит - Трепещет, если пол под ним Вдруг заскрыпит... вот он подходит К заветной двери и слегка Жмет ручку медного замка; Дверь тихо, тихо уступает.... Он смотрит: лампа чуть горит И бледно спальню освещает... Хозяйка мирно почивает, Иль притворяется, что спит.	La graf' singarde pashojn faras, La vojon palpas: ghi malklaras, En flama ardo de l' dezir' Tremetas, se subite knaras La planko dum la shtela ir'. Li l' pordon trovas, ne eraras, Kaj glite premas en obskur' Tenilon kupran de l' serur'; La pordo cedas sen obstino; Li vidas: lampo en obskur' Briletas al dormeja sino, Kaj pace dormas la mastrino, Au ech simulas dormon nur.
Он входит, медлит, отступает - И вдруг упал к ее ногам... Она... Теперь, с их позволенья, Прошу я петербургских дам Представить ужас пробужденья Натальи Павловны моей И разрешить, что делать ей?	Li pashas dube, sed en fino Ekfalas apud shia lit'. Sed shi... Auskultu peton mian, Chefurbaj damoj de elit': Imagu la vekighon shian, Neatenditan, kun terur', Kaj diru, kion fari nur?
Она, открыв глаза большие, Глядит на графа - наш герой Ей сыплет чувства выписные И дерзновенною рукой Коснуться хочет одеяла... Совсем смутив ее сначала... Но тут опомнилась она, И гнева гордого полна, А впрочем, может быть, и страха, Она Тарквинию с размаха Дает - пощечину. Да, да, Пощечину, да ведь какую!	Malfermas shi l' okulojn mire, Kaj vidas: nia donjhuan' Amvortojn shutas plej admire Kaj per aroga sia man' Kovrilon tushas ech atence, Gheninte plene shin komence... Sed jen - vekighis la koler' Kaj al la grafo pro l' fier' (Au tute eble, nur pro timo) Plenforte batas sen estimo Shi vangofrapon, jes, kaj kian!
Сгорел граф Нулин от стыда, Обиду проглотив такую. Не знаю, чем бы кончил он, Досадой страшною пылая - Но шпиц косматый, вдруг залая, Прервал Параши крепкой сон. Услышав граф ее походку И проклиная свой ночлег И своенравную красотку, В постыдный обратился бег. Как он, хозяйка и Параша Проводят остальную ночь, Воображайте. Воля ваша, Я не намерен вам помочь.	Hontegis Nulin ghis sufer', L' ofendon englutinte tian. Ho ve! Al kio igus lin Terura ardo de l' malico?! Sed pro l' ekboj' de vila shpico Vekighis jam la servistin'. La graf' ekaudis shian iron, Kaj kondamnante en murmur' La bellilinon kaj l' admiron, Sin savis per hontinda kur'. Kiel pasigas l' noktofinon Parasha, li kaj la mastrin' - Amik', mem trovu la difinon, Mi ne intencas helpi vin.
Восстав поутру молчаливо, Граф одевается лениво, Отделкой розовых ногтей Зевая занялся небрежно, И галстук вяжет неприлежно, И мокрой щеткою своей Не гладит стриженых кудрей. О чем он думает - не знаю; Но вот его позвали к чаю. Что делать? Граф, преодолев Неловкой стыд и тайный гнев, Идет. Проказница младая, Насмешливый потупя взор И губки алые кусая, Заводит скромно разговор О том, о сем. Сперва смущенный, Но постепенно ободренный, С улыбкой отвечает он. Получаса не проходило, Уж он и шутит очень мило, И чуть ли снова не влюблен. Вдруг шум в передней. Входят. Кто же? "Наташа, здравствуй." - Ах, мой боже.... Граф, вот мой муж. Душа моя, Граф Нулин. - "Рад сердечно я.... Какая скверная погода.... У кузницы я видел ваш Совсем готовый экипаж . . . Наташа! там у огорода Мы затравили русака... Эй! водки! Граф, прошу отведать. Прислали нам издалека... Вы с нами будете обедать?" - Не знаю, право; я спешу. - "И, полно, граф, я вас прошу. Жена и я, гостям мы рады. Нет, граф, останьтесь!" Но с досады И все надежды потеряв, Упрямится печальный граф. Уж подкрепив себя стаканом, Пикар крехтит за чемоданом. Уже к коляске двое слуг Несут привинчивать сундук. К крыльцу подвезена коляска, Пикар всё скоро уложил, И граф уехал. Тем и сказка Могла бы кончиться, друзья; Но слова два прибавлю я.	La graf' silente en mateno La kapon levas de l' kuseno Kaj vestas sin en pigra poz', Beligas ungojn ien gape, Kravaton krochas okulfrape, Kaj ech la buklojn per la bros' Ne kombas tute post ripoz'. Chu ia penso lin sufokas? Jen oni lin teumi vokas. Do, kion fari? Li ne sen Kolero kasha, honta ghen', Eliras. Milde mallevante L' okulojn, nia sherculin', La lipojn rughajn mordetante, Modeste alparolas lin. Komence iom embarase, Sed baldau pli kuraghe, klase La graf respondas kun ridet'. Apenau pasis duonhoro - Kaj li jam shercas kun humoro, Denove en la ama ret'. Subite - bru'. Eniras - kiu? "Natasha, kara!" - "Dio mia! Jen mia edzo, graf'. Che ni Graf' Nulin". - "Kore ghojas mi. Malbonas la veter' terura! Che la forghejo en trankvil' Jam pretas via veturil'. Natasha! Tie en la ruro Elsaltis jhus al ni lepor'... Mej, brandon! Vi gustumos, chu, ne? Ja sendis oni ghin el for'. Chu volas vi tagmanghi kune?" - "Ne, hastas mi... Indulgu min". - "Bonvolu, graf', mi petas vin. L' edzin' kaj mi, ni gastojn shatas, Ho, restu, grafo!" Sed konstatas La grafo perdon de l' esper', Kaj pli obstinas en sufer'. Drinkinta glason, rughmiene Picard valizon pakas pene. Servistoj en matena fresh' Jam krochas ghin al la kalesh'. L' kalesho pretas en la korto, Picard enigis chion jam, Graf' forveturis... La rakonto Finighi povus jam, amik', Sed vorton plu aldonu mi.
Когда коляска ускакала, Жена всё мужу рассказала И подвиг графа моего Всему соседству описала. Но кто же более всего С Натальей Павловной смеялся? Не угадать вам. Почему ж? Муж? - Как не так! совсем не муж. Он очень этим оскорблялся, Он говорил, что граф дурак, Молокосос; что если так, То графа он визжать заставит, Что псами он его затравит. Смеялся Лидин, их сосед, Помещик двадцати трех лет. Теперь мы можем справедливо Сказать, что в наши времена Супругу верная жена, Друзья мои, совсем не диво. 1825	Kiam foriris la kalesho, L' edzino pri l' okazo fresha La edzon, chiujn en proksim' Informis kun rapid' depesha. Sed kiu do kun la mastrin' Priridis tion plej sincere? Chu vi divenos? - Kun sukces': La edzo. - Tute ne la edz'. Li ofendita estis vere, Li diris: graf' - stultul', papag', Bubacho! Ja pro lia ag' L' aferon simple li ne lasos, La grafon li per hundoj chasos. Najbaro Lidin ridis nur, Dudektrijara bienul'. Do jen: kun la justeco klara Ni povas diri por la fin', Ke nun fidelo de edzin' Ne estas tute io rara. *1825*