V

Аленушка так много видела, что наконец устала. Ей захотелось домой: все-таки дома лучше.

— Я люблю снежок, - говорила Аленушка. - Без зимы нехорошо...

Они опять полетели, и чем поднимались выше, тем делалось холоднее. Скоро внизу показались снежные поляны. Зеленел только один хвойный лес. Аленушка ужасно обрадовалась, когда увидела первую елочку.

— Елочка, елочка! - крикнула она.

— Здравствуй, Аленушка! - крикнула ей снизу зеленая Елочка.

Это была настоящая рождественская Елочка - Аленушка сразу ее узнала. Ах, какая милая Елочка!.. Аленушка наклонилась, чтобы сказать ей, какая она милая, и вдруг полетела вниз. Ух, как страшно!.. Она перевернулась несколько раз в воздухе и упала прямо в мягкий снег. Со страха Аленушка закрыла глаза и не знала, жива ли она или умерла.

— Ты это как сюда попала, крошка? - спросил ее кто-то.

Аленушка открыла глаза и увидела седого-седого сгорбленного старика. Она его тоже узнала сразу. Это был тот самый старик, который приносит умным деткам святочные елки, золотые звезды, коробочки с бомбошками и самые удивительные игрушки. О, он такой добрый, этот старик!.. Он сейчас же взял ее на руки, прикрыл своей шубой и опять спросил:

— Как ты сюда попала, маленькая девочка?

— Я путешествовала на божьей Коровке... Ах, сколько я видела, дедушка!..

— Так, так...

— А я тебя знаю, дедушка! Ты приносишь деткам елки...

— Так, так... И сейчас я устраиваю тоже елку.

Он показал ей длинный шест, который совсем уж не походил на елку.

— Какая же это елка, дедушка? Это просто большая палка...

— А вот увидишь...

Старик понес Аленушку в маленькую деревушку, совсем засыпанную снегом. Выставлялись из-под снега одни крыши да трубы. Старика уже ждали деревенские дети. Они прыгали и кричали:

— Елка! Елка!..

Они пришли к первой избе. Старик достал необмолоченный сноп овса, привязал его к концу шеста, а шест поднял на крышу. Сейчас же налетели со всех сторон маленькие птички, которые на зиму никуда не улетают: воробышки, кузьки, овсянки, - и принялись клевать зерно.

— Это наша елка! - кричали они.

Аленушке вдруг сделалось очень весело. Она в первый раз видела, как устраивают елку для птичек зимой.

Ах, как весело!.. Ах, какой добрый старичок! Один воробышек, суетившийся больше всех, сразу узнал Аленушку и крикнул:

— Да ведь это Аленушка! Я ее отлично знаю... Она меня не один раз кормила крошками. Да...

И другие воробышки тоже узнали ее и страшно запищали от радости.

Прилетел еще один воробей, оказавшийся страшным забиякой. Он начал всех расталкивать и выхватывать лучшие зерна. Это был тот самый воробей, который дрался с ершом.

Аленушка его узнала.

— Здравствуй, воробышек!..

— Ах, это ты, Аленушка? Здравствуй!..

Забияка воробей попрыгал на одной ножке, лукаво подмигнул одним глазом и сказал доброму святочному старику:

— А ведь она, Аленушка, хочет быть царицей... Да, я давеча слышал сам, как она это говорила.

— Ты хочешь быть царицей, крошка? - спросил старик.

— Очень хочу, дедушка!

— Отлично. Нет ничего проще: всякая царица - женщина, и всякая женщина - царица... Теперь ступай домой и скажи это всем другим маленьким девочкам.

Божья Коровка была рада убраться поскорее отсюда, пока какой-нибудь озорник воробей не съел. Они полетели домой быстро-быстро... А там уж ждут Аленушку все цветочки. Они все время спорили о том, что такое царица.

Баю-баю-баю...

Один глазок у Аленушки спит, другой - смотрит; одно ушко у Аленушки спит, другое - слушает. Все теперь собрались около Аленушкиной кроватки: и храбрый Заяц, и Медведко, и забияка Петух, и Воробей, и Воронушка - черная головушка, и Ерш Ершович, и маленькая-маленькая Козявочка. Все тут, все у Аленушки.

— Папа, я всех люблю... - шепчет Аленушка. - Я и черных тараканов, папа, люблю...

Закрылся другой глазок, заснуло другое ушко... А около Аленушкиной кроватки зеленеет весело весенняя травка, улыбаются цветочки, - много цветочков: голубые, розовые, желтые, синие, красные. Наклонилась над самой кроваткой зеленая березка и шепчет что-то так ласково-ласково. И солнышко светит, и песочек желтеет, и зовет к себе Аленушку синяя морская волна...

— Спи, Аленушка! Набирайся силушки...

Баю-баю-баю...

Helenjo vidis tiel multon, ke fine shi lacighis. Shi volis reveni hejmen: chiuokaze hejme estas pli agrable.

- Mi amas negheton, - diris Helenjo. - Sen vintro estas nebone...

Ili denove ekflugis, kaj ju pli alten ili suprenighis, des pli malvarme farighadis. Baldau malsupre ekvidighis neghaj kampoj. Verdis nur sola abia arbaro. Helenjo treege ghojis, kiam shi ekvidis la unuan abieton.

- Abieto, abieto! - shi ekkriis.

- Bonan tagon, Helenjo! - ekkriis la verda abieto al shi de malsupre.

Tiu chi estis vera Kristnaska abieto. Helenjo tuj ekkonis ghin. Ha, kia charma abieto! Helenjo sin klinis, por diri al ghi, kiel rava ghi estas, sed subite shi ekfalis malsupren. Ho, kiel terure! Shi turnighis kelkajn fojojn en aero kaj falis rekte en molan neghon. Pro timo Helenjo fermis la okulojn kaj ne sciis, chu shi estas viva au malviva.

- Kiel vi alvenis chi tien, etulino! - iu demandis shin.

Helenjo malfermis la okuletojn kaj ekvidis grizan-grizan ghiban maljunulon. Shi ankau rekonis lin tuj. Li estis tiu sama maljunulo, kiu alportas al saghaj infanoj Kristnaskajn abietojn, orajn stelojn, skatoletojn kun bombonoj kaj plej mirigajn ludilojn. Ho, li estas tiel bona, tiu maljunulo! Li tuj prenis shin sur siajn manojn, kovris shin per sia pelto kaj denove demandis:

- Kiel vi alvenis chi tien, malgranda knabineto?

- Mi vojaghis sur la kokcineleto... Ho, kiom mi vidis, aveto!

- Nu, nu!

- Mi konas vin, aveto! Vi alportas al infanoj abiojn...

- Nu, nu... Kaj nun mi ankau aranghas abion.

Li montris al shi longan stangon, kiu tute ne estis simila al abio.

- Chu tio estas abio, aveto? Tio estas ja simpla granda bastonego.

- Nu, jen vi vidos...

La maljunulo portis Helenjon en proksiman vilagheton, tute kovritan de negho. Elstaris el sub la negho nur tegmentoj kaj kamentuboj. La maljunulon jam atendis vilaghaj infanoj. Ili saltis kaj kriis:

- Abio, abio!

Ili alvenis al la unua dometo. La maljunulo prenis nedrashitan garbon de aveno, alligis ghin al fino de la stango kaj starigis la stangon sur tegmenton. Tuj kunflugis de chiuj flankoj malgrandaj birdetoj, kiuj neniam forflugas dum vintro: paseretoj, hortulanoj, kaj ili bekpikis la grajnojn.

- Tio chi estas nia abio! - kriis ili.

Al Helenjo subite farighis tre gaje. Shi unuan fojon vidis, kiel oni aranghas vintre abion por birdoj. Ha, kia bona maljunulo! Unu pasereto, kiu plej multe klopodis, per unu fojo rekonis Helenjon kaj ekkriis:

- Nu, jen estas Helenjo! Mi tre bone konas shin. Shi ne nur unu fojon nutris min per panpecetoj... Jes.

Kaj aliaj paseretoj ankau rekonis shin kaj laute ekpepis pro ghojo.

Alflugis ankorau unu pasero, kiu montrighis granda malpacemulo. Li komencis dispushadi chiujn kaj ekkaptadi la plej bonajn grajnojn.

Helenjo ekkonis lin.

- Bonan tagon, pasereto!

- Ha, jen estas vi, Helenjo? Bonan tagon!

La malpacema pasero eksaltis sur unu piedeto, malice faris signon per unu okulo kaj diris al la bona kristnaska maljunulo:

- Helenjo volas esti reghino... Jes, mi mem antau nelonge audis, kiam shi tion diris.

- Chu vi volas esti reghino, etulino? - demandis la maljunulo.

- Mi tre volus, aveto!

- Bonege. Nenio estas pli simpla: chiu reghino estas virino kaj chiu virino estas reghino... nun iru hejmen kaj diru tion al chiuj aliaj infanetoj.

La kokcinelo estis ghoja, forighi de tiu loko, antau ol iu malmodesta pasero manghos ghin. Ili ekflugis hejmen - rapide... Kaj tie jam chiuj floretoj atendas Helenjon. Ili la tutan tempon diskutadis pri tio, kio estas reghino.

Baju, baju, baju...

Unu okuleto de Helenjo dormas, alia rigardas, unu oreleto de Helenjo dormas, alia auskultas. Chiuj nun kolektighis apud Helenja liteto: la kuragha leporo, kaj la pasero, la lasta musho kaj la malgranda kulineto, ech la lakteto, la kacheto kaj kato Murko. Chiuj estas chi tie, chiuj estas apud Helenjo.

- Pachjo, mi amas chiujn... - murmuretas Helenjo. - Mi amas, pachjo, ech nigrajn blatojn...

Fermighis alia okuleto, ekdormis alia oreleto. Kaj apud Helenja liteto verdas gaje la printempa herbo, ridas la floretoj, multaj floretoj: chielbluaj, rozaj, flavaj, blankaj, rughaj. Verda betulo klinighis super la liteto mem kaj murmuris ion dolche, dolche. Kaj la suno lumas, kaj la sablo flave brilas, kaj la blua mara ondo vokas al si Helenjon.

Dormu, Helenjo, dormu, belulino!

Baju, baju, baju...