К нам в Московский зоопарк привезли яйцо бронтозавра. Яйцо нашли чилийские туристы в оползне на берегу Енисея. Яйцо было почти круглое и замечательно сохранилось в вечной мерзлоте. Когда его начали изучать специалисты, то они обнаружили, что яйцо совсем свежее. И поэтому решено было поместить его в зоопарковский инкубатор.
Конечно, мало кто верил в успех, но уже через неделю рентгеновские снимки показали, что зародыш бронтозавра развивается. Как только об этом было объявлено по интервидению, в Москву начали слетаться со всех сторон ученые и корреспонденты. Нам пришлось забронировать всю восьмидесятиэтажную гостиницу "Венера" на Тверской улице. Да и то она всех не вместила. Восемь турецких палеонтологов спали у меня в столовой, я поместился в кухне с журналистом из Эквадора, а две корреспондентки журнала "Женщины Антарктиды" устроились в спальне Алисы.
Когда наша мама провидеофонила вечером из Нукуса, где она строит стадион, она решила, что не туда попала.
Все телеспутники мира показывали яйцо. Яйцо сбоку, яйцо спереди; скелеты бронтозавра и яйцо...
Конгресс космофилологов в полном составе приехала экскурсию в зоопарк. Но к тому времени мы уже прекратили доступ в инкубатор, и филологам пришлось смотреть на белых медведей и марсианских богомолов.
На сорок шестой день такой сумасшедшей жизни яйцо вздрогнуло. Мы с моим другом профессором Якатой сидели в этот момент у колпака, под которым хранилось яйцо, и пили чай. Мы уже перестали верить в то, что из яйца кто-нибудь выведется. Ведь мы больше его не просвечивали, чтобы не повредить нашему "младенцу". И мы не могли заниматься предсказаниями хотя бы потому, что никто до нас не пробовал выводить бронтозавров.
Так
вот, яйцо вздрогнуло, еще раз...
треснуло, и сквозь толстую
кожистую скорлупу начала
просовываться черная, похожая
на змеиную, голова.
Застрекотали автоматические
съемочные камеры. Я знал, что
над дверью инкубатора зажегся
красный огонь. На территории
зоопарка началось что-то
весьма напоминающее панику. Через пять минут вокруг нас собрались все, кому положено было здесь находиться, и многие из тех, кому находиться было совсем не обязательно, но очень хотелось. Сразу стало очень жарко.
Наконец из яйца вылез маленький бронтозавренок.
- Папа, как его зовут? - услышал я вдруг знакомый голос.
- Алиса! - удивился я. - Ты как сюда попала?
- Я с корреспондентами.
- Но ведь детям сюда нельзя.
- Мне можно. Я всем говорила, что я твоя дочка. И меня пустили.
- Ты знаешь, что пользоваться знакомствами для личных целей нехорошо?
- Но ведь, папа, маленькому Бронте, может быть, скучно без детей, вот я и пришла.
Я только рукой махнул. У меня не было ни минуты свободной, чтобы вывести Алису из инкубатория. И не было вокруг никого, кто согласился бы это сделать за меня.
- Стой здесь и никуда не уходи, - сказал я ей, а сам бросился к колпаку с новорожденным бронтозавром.
Весь вечер мы с Алисой не разговаривали. Поссорились. Я запретил ей появляться в инкубаторе, но она сказала, что не может меня послушаться, потому что ей жалко Бронтю. И на следующий день она снова пробралась в инкубатор. Ее провели космонавты с корабля "Юпитер-8". Космонавты были героями, и никто не мог отказать им.
- Доброе утро, Бронтя, - сказала она, подходя к колпаку.
Бронтозавренок искоса посмотрел на нее.
- Чей это ребенок? - строго спросил профессор Яката.
Я чуть сквозь землю не провалился.
Но Алиса за словом в карман не лезет.
- Я вам не нравлюсь? - спросила она.
- Нет, что вы, совсем наоборот... Я просто подумал, что вы, может быть, потерялись... - Профессор совсем не умел разговаривать с маленькими девочками.
- Ладно, - сказала Алиса. - Я к тебе, Бронтя, завтра зайду. Не скучай.
И Алиса в самом деле пришла завтра. И приходила почти каждый день. Все к ней привыкли и пропускали без всяких разговоров. Я же умыл руки. Все равно наш дом стоит рядом с зоопарком, дорогу переходить нигде не надо, да и попутчики ей всегда находились.
Бронтозавр быстро рос. Через месяц он достиг двух с половиной метров длины, и его перевели в специально выстроенный павильон. Бронтозавр бродил по огороженному загону и жевал молодые побеги бамбука и бананы. Бамбук привозили грузовыми ракетами из Индии, а бананами нас снабжали фермеры из Малаховки. В цементном бассейне посреди загона плескалась теплая солоноватая вода. Такая нравилась бронтозавру.
Но вдруг он потерял аппетит. Три дня бамбук и бананы оставались нетронутыми. На четвертый день бронтозавр лег на дно бассейна и положил на пластиковый борт маленькую черную голову. По всему было видно, что он собирается умирать. Этого мы не могли допустить. Ведь у нас был всего один бронтозавр. Лучшие врачи мира помогали нам. Но все было напрасно. Бронтя отказывался от травы, витаминов, апельсинов, молока - от всего.
Алиса не знала об этой трагедии. Я ее отправил к бабушке во Внуково. Но на четвертый день она включила телевизор как раз в тот момент, когда передавали сообщение об ухудшении здоровья бронтозавра. Я уж не знаю, как она уговорила бабушку, но в то же утро Алиса вбежала в павильон.
- Папа! - закричала она. - Как ты мог скрыть от меня? Как ты мог?..
- Потом, Алиса, потом, - ответил я. - У нас совещание.
У нас и в самом деле шло совещание. Оно не прекращалось последние три дня.
Алиса ничего не сказала и отошла. А еще через минуту я услышал, как рядом кто-то ахнул. Я обернулся и увидел, что Алиса уже перебралась через барьер, соскользнула в загон и побежала к морде бронтозавра. В руке у нее была белая булка.
- Ешь, Бронтя, - сказала она, - а то они тебя здесь голодом заморят. Мне бы тоже на твоем месте надоели бананы.
И не успел я добежать до барьера, как случилось невероятное. То, что прославило Алису и сильно испортило репутацию нам, биологам.
Бронтозавр
поднял голову, посмотрел на
Алису и осторожно взял булку у
нее из рук. - Тише, папа, - погрозила мне пальцем Алиса, увидев, что я хочу перепрыгнуть через барьер. - Бронтя тебя боится.
- Он ей ничего не сделает, - сказал профессор Яката.
Я и сам видел, что он ничего не сделает. Но что, если эту сцену увидит бабушка?
Потом ученые долго спорили. Спорят и до сих пор. Одни говорят, что Бронтя нуждался в перемене пищи, а другие - что он больше, чем нам, доверял Алисе. Но так или иначе, кризис миновал.
Теперь
Бронтя стал вполне ручным. Хотя
в нем около тридцати метров
длины, для него нет большего
удовольствия, чем покатать на
себе Алису. Один из моих
ассистентов сделал
специальную стремянку, и, когда
Алиса приходит в павильон,
Бронтя протягивает в угол свою
длиннющую шею, берет
треугольными зубами стоящую
там стремянку и ловко
подставляет ее к своему
черному блестящему боку. Потом
он катает Алису по павильону
или плавает с ней в бассейне.Al ni, en la Moskvan zoon, oni alveturigis ovon de brontosauro. Chiliaj turistoj trovis la ovon en amaso da shtonoj sur bordo de Jenisejo. La ovo estis preskau globa kaj mirinde bone konservighinta pro chiama frosto. Kiam fakuloj komencis esplori ghin, tiam ili malkovris, ke ghi estas absolute fresha. Do estis decidite meti ghin en kovilon de la zoo.
Kompreneble, estis tre malmulte da tiuj, kiuj kredis je la sukceso, sed jam post unu semajno rentgenogramoj montris, ke la embrio de brontosauro disvolvighis. Kiam pri tio oni anoncis per televido, sciencistoj kaj jhurnalistoj komencis alflugi en Moskvon el chiuj landoj. Ni devis lui la tutan okdeketaghan hotelon "Venuso" che la strato Tverskaja. Sed ankau en ghin ni ne sukcesis loki chiujn. Ok turkiaj paleontologoj loghis en mia manghochambro, mi mem kun gazetisto el Ekvadoro trovis sian lokon en la kuirejo, kaj du publicistinoj de la gazeto "Virinoj de Antarktido" instalis sin en la dormochambro de Alisa.
Kiam nia panjo vespere videofonis el Nukuso, kie shi konstruas stadionon, tiam shi opiniis, ke fushis la numeron.
Chiuj komunikaj sputnikoj montris la ovon: flankon de la ovo, fronton de la ovo, skeletojn de brontosauroj kune kun la ovo...
Kongreso de kosmofilologoj plenkonsiste alveturis en la zoon por ekskursii. Sed antau tio ni jam chesigis allasadon en la kovilon, do la filologoj sukcesis nur rigardi blankajn ursojn kaj marsajn mantojn.
Kvardek sesan tagon de tiu freneza vivo la ovo ektremis. Mi kun mia amiko profesoro Jakata tiumomente sidis apud la klosho, en kiu trovighis la ovo, kaj trinkis teon. Ni jam perdis esperon pri tio, ke iu elovighos. Char ni ja ne radioskopis la ovon plu por ne defekti nian "bebon". Krome ni ne povis prognozi almenau pro tio, ke neniu ghis ni provis kovi brontosaurojn.
Do jen, la ovo ektremis, duafoje ektremis, krevis, kaj el dika hauteca shelo komencis elshovi sin nigra kapo, simila al tiu de serpento. Ekchirpis automataj kameraoj. Mi sciis, ke super la pordo de la kovilo eklumis rugha lampeto. Sur la teritorio de la zoo komencighis io tre simila al paniko.
Post kvin minutoj chirkau ni amasighis chiuj, kiu devis esti tie, kaj multaj el tiuj, kiuj ne bezonis esti tie, sed tre volis. Tuj estighis tre malvarmege.
Finfine malgranda brontosaurido elrampis el la ovo.
- Pachjo, kiel oni nomas ghin? – ni subite audis konatan vochon.
- Alisa! - Miris mi – Vi kiel aperis chi tie?
- Kun jhurnalistoj.
- Sed infanoj ja ne rajtas esti chi tie.
- Mi rajtas. Mi diris al chiuj, ke mi estas via filino. Do ili enlasis min.
- Chu vi scias, ke utiligi konatecon por siaj propraj celoj estas malbone?
- Pachjo, sed malgranda Bronchjo, povas esti, enuas sen infanoj, do mi ja venis.
Mi lasis fali la manojn. Mi ne havis ech unu liberan minuton por forkonduki Alisan el la kovilejo. Kaj ne estis iu, kiu konsentus fari tion anstatau mi.
- Staru chi tie kaj ne foriru, - mi diris al shi, kaj jhetis min al la jhus naskita brontosauro en la klosho.
Dum la tuta vespero mi kun Alisa ne parolis. Char malamikighis. Mi malpermesis al shi veni en la kovilejon, sed shi diris, ke shi ne povas obei min, char kompatis Bronchjon. En la sekva tago shi ree penetris en la kovilejon. Kosmonautoj de la shipo "Jupitero-8" enkondukis shin. La kosmonautoj ja estis herooj, do neniu povis malpermesi al ili.
- Bonan matenon, Bronchjo, - diris shi, alirante la kloshon.
La brontosaurido strabe ekrigardis shin.
- Kies estas tiu infano? – severe demandis profesoro Jakata.
Pli bone estus al mi trafali subteren ol suferi tian honton.
Sed Alisa vorton en la posho ne serchas.
- Chu mi ne plachas al vi? – shi demandis.
- Ne, kial do, tute male... Mi nur pensis, ke vi, vershajne, vojeraris... – La profesoro tute ne scipovis konversacii kun malgrandaj knabinetoj.
- Bone, - Alisa diris. Mi morgau vizitos vin, Bronchjo. Ne enuu.
Vere, Alisa venis morgau. Kaj venis preskau chiutage. Chiuj kutimighis al shi kaj enlasis sen ajna demando. Mi lavis al mi la manojn. Nia domo almenau situis apud la zoo, do oni ne bezonas transiri straton, kaj krome kunirantojn Alisa chiam trovis.
La brontosauro rapide kreskis. Post unu monato ghi plilongighis ghis du kaj duono metroj, kaj ni translokis ghin en speciale konstruitan ejon. La brontosauro vagadis interne de chirkaubaro kaj machis junajn markotojn de bambuo kaj bananojn. Oni veturigis la bambuon el Hindio per sharghaj raketoj, kaj farmistoj de Malahovka provizis nin per la bananoj. La cementa baseno, kiu situis meze la chirkaubaro, estis plenigita per saleta akvo. Tia akvo plachis al la brontosauro.
Sed neatendite ghi perdis la apetiton. Dum tri tagoj bambuo kaj bananoj restis netushitaj. En la kvara tago la brontosauro kushigis sin en la fundo de baseno kaj metis la malgrandan nigran kapon sur la plastan randon. Chio pruvis, ke ghi estis mortonto. Tion ni ja ne rajtis toleri. Ni ja havis nur unu brontosauron. Nin helpis la plej spertaj kuracistoj en la mondo. Sed chio estis vane. Bronchjo rifuzis herbon, vitaminojn, oranghojn, lakton – chion.
Alisa ne sciis pri tiu tragedio. Mi forsendis shin al avino en Vnukovon. Sed la kvaran tagon shi shaltis televidilon ghuste en tiu momento, kiam oni komunikis, ke la farto de la brontosauro pli malbonighis. Mi ne scias, kiel shi konvinkis la avinon, sed jam tiumatene Alisa enkuris en la ejon de la brontosauro.
- Pachjo! – shi kriis. – Kiel vi rajtis kashi tion de mi? Kiel vi rajtis?
- Poste, Alisa, poste, - mi respondis. – Nun estas konsiligho.
Efektive, estis konsiligho. Ni ja ne chesigis ghin dum la tri lastaj tagoj.
Alisa silente deiris. Kaj post minuto mi audis, ke iu ekghemis apude. Mi ekrigardis antauen kaj vidis, ke Alisa jam transgrimpis la barilon, glitis internen de chirkaubaro kaj ekkuris al la muzelo de la brontosauro. En shia mano estis blanka pano.
- Manghu, Bronchjo, - shi diris, - au oni pereigos vin per malsato. Ankau min tedus bananoj, se mi estus chi tie anstatau vi.
Mi ankorau ne sukcesis ghiskuri la barilon, kiam nekredebla afero okazis. Tiu, kiu famigis Alisan kaj grave makuligis la reputacion al ni, al biologoj.
La brontosauro levis la kapon, rigardis Alisan kaj diskrete prenis la panon el shiaj manoj.
- Kvietigu vin, pachjo, - Alisa minacis min per fingro, rimarkinte, ke mi intencis transsalti la barilon. – Bronchjo timas vin.
- Ghi faros al shi nenion malbonon, - diris profesoro Jakata.
Mi mem ja vidis, ke ghi faros nenion. Sed kio okazos, se tiun bildon vidos la avino?
Poste sciecistoj longe diskutis. Kaj ghis nun diskutas. unuaj diras, ke Bronchjo bezonis shanghon de nutrajho. Aliaj, ke ghi pli konfidis Alisan ol nin. Pro tio au tio chi, sed la danghero malaperis.
Nun Bronchjo ighis tute malsovagha. Malgrau tio, ke ghi estas chirkau tridek metrojn longa, ghi ne scias pli grandan plezuron ol portadi Alisan sur si. unu el miaj asistantoj faris specialan shtupetaron, kaj kiam Alisa venas en la Brochjan ejon, ghi etendas al angulo sian longegan kolon, premas tiestarantan shtupetaron per siaj triangulaj dentoj, kaj lerte almetas ghin al sia nigra brila flanko. Poste Bronchjo portas Alisan tra sia ejo au naghas kun shi en la baseno.