Daniil Andrejev

LA ROZO
DE LA MONDO

КНИГА I. РОЗА МИРА И ЕЁ МЕСТО В ИСТОРИИ

ГЛАВА 1. РОЗА МИРА И ЕЁ БЛИЖАЙШИЕ ЗАДАЧИ

 LIBRO UNUA. LA ROZO DE LA MONDO KAJ GHIA LOKO EN LA HISTORIO

Chapitro 1. La Rozo de la Mondo kaj ghiaj plej proksimaj taskoj
Эта книга начиналась, когда опасность неслыханного бедствия уже нависала над человечеством; когда поколение, едва начавшее оправляться от потрясений второй мировой войны, с ужасом убеждалось, что над горизонтом уже клубится, сгущаясь, странная мгла – предвестие катастрофы ещё более грозной, войны ещё более опустошающей. Я начинал эту книгу в самые глухие годы тирании, довлевшей над двумястами миллионами людей. Я начинал её в тюрьме, носившей название политического изолятора. Я писал её тайком. Рукопись я прятал, и добрые силы – люди и не люди – укрывали её во время обысков. И каждый день я ожидал, что рукопись будет отобрана и уничтожена, как была уничтожена моя предыдущая работа, отнявшая десять лет жизни и приведшая меня в политический изолятор. Tiu chi libro estis ekverkata, kiam la minaco de senprecedenta plago jam pendis super la homaro; kiam la generacio, kiu apenau komencis resanighi post shoko pro la dua mondmilito, kun teruro konvinkighis, ke sur la horizonto jam akumulighas kaj densighas stranga mallumo - antausigno pri katastrofo ankorau pli kruela, pri milito ankorau pli eksterma. Mi komencis tiun chi libron dum la plej sombraj jaroj de la tiranio, kiu dominls super ducent milionoj da homoj. Mi komencis ghin en malliberejo, kiu nomighis politika izolejo. Mi skribis ghin sekrete. La manuskripton mi kashadis, kaj bonaj fortoj - homoj kaj ne homoj - defendadis ghin dum traserchoj. Kaj chiutage mi atendis, ke oni konfiskos kaj neniigos la manuskripton, same kiel oni neniigis mian antauan verkon, kiu okupis dek jarojn de mia vivo kaj venigis min en la politikan izolejon.
Книга «Роза Мира» заканчивается несколько лет спустя, когда опасность третьей мировой войны не поднимается уже, подобно мглистым тучам, из-за горизонта, но простёрлась над нашими головами, закрыв зенит и быстро спускаясь от него вниз, по всем сторонам небосклона. La libro "La Rozo de la Mondo" estas finata kelkajn jarojn poste, kiam la minaco de tria mondmilito jam ne levighas, simile al malhelaj nubegoj, el trans la horizonto, sed etendighis super niaj kapoj, kovrinte la zeniton kaj rapide mallevighas de ghi malsupren, che chiuj flankoj de la firmamento.
«А может быть, обойдётся?» – Такая надежда теплится в душе каждого, и без подобной надежды нельзя было бы жить. Одни пытаются подкрепить её логическими доводами и активными действиями. Некоторые ухитряются убедить самих себя в том, будто опасность преувеличивается. Третьи стараются не думать о ней совсем, погружаясь в заботы своего маленького мирка и раз навсегда решив про себя: будь, что будет. Есть и такие, в чьей душе надежда тлеет угасающей искрой, и кто живёт, движется, работает лишь по инерции. Sed, povas esti, ni evitos ghin? - Tia espero bruletas en chies animo, kaj sen simila espero ne estus eble vivi. Unuj provas subteni la esperon per logikaj argumentoj kaj aktiva agado. Aliaj majstre konvinkas sin mem, ke la danghero estas troigata. La triaj penas tute ne pensi pri ghi, dronis en zorgoj de sia malvasta mondeto, unu fojon por chiam decidinte: estus kio estos. Estas ankau tiuj, en kies animo la espero estingighas kiel fajrero, kaj kiuj vivas, movighas, laboras nur pro inercio.
Я заканчиваю рукопись «Розы Мира» на свободе, в золотом осеннем саду. Тот, под чьим игом изнемогала страна, давно уже пожинает в иных мирах плоды того, что посеял в этом. И всё-таки последние страницы рукописи я прячу так же, как прятал первые, и не смею посвятить в её содержание ни единую живую душу, и по-прежнему нет у меня уверенности, что книга не будет уничтожена, что духовный опыт, которым она насыщена, окажется переданным хоть кому-нибудь. Mi finas la manuskripton de "La Rozo de la Mondo" en libero, en orkolora autuna ghardeno. Tiu, sub kies jugo suferis la lando, jam en aliaj mondoj rikoltas fruktojn de tio, kion li semis chi tie. Kaj tamen mi kashas la lastajn paghojn de la manuskripto same, kiel mi kashis la unuajn, kaj ne kuraghas inici pri ghia enhavo iun ajn, kaj kiel antaue mi ne estas certa, ke oni ne neniigos la libron, ke la spirita sperto, kiu saturas ghin, estos transdonita almenau al iu ajn persono.
«А может быть – обойдётся, тирания никогда не возвратится? Может быть, человечество сохранит навеки память о страшном историческом опыте России?» – Такая надежда теплится в душе всякого, и без этой надежды было бы тошно жить. Sed povas esti - ni evitos tion, kaj la tiranio neniam revenos? Povas esti, la homaro poreterne konservos memoron pri la terura historia sperto de Ruslando? - Tia espero bruletas en chies animo, kaj sen tiu chi espero la vivo estus abomeninda.
Но я принадлежу к тем, кто смертельною ранен двумя великими бедствиями: мировыми войнами и единоличной тиранией. Такие люди не верят в то, что корни войн и тираний уже изжиты в человечестве или изживутся в короткий срок. Может быть отстранена опасность данной тирании, данной войны, но некоторое время спустя возникнет угроза следующих. Оба эти бедствия были для нас своего рода апокалипсисами – откровениями о могуществе мирового Зла и о его вековечной борьбе с силами Света. Люди других эпох, вероятно, не поняли бы нас; наша тревога показалась бы им преувеличенной, наше мироощущение – болезненным. Но не преувеличено такое представление об исторических закономерностях, какое выжглось в человеческом существе полувековым созерцанием и соучастием в событиях и процессах небывалого размаха. И не может быть болезненным тот итог, который сформировался в человеческой душе как плод деятельности самых светлых и глубоких её сторон. Sed mi apartenas al tiuj, kiuj estas mortige vunditaj per du grandiozaj katastrofoj: mondmilitoj kaj per autoritara tiranio. Tiaj homoj jam ne kredas, ke la radikoj de militoj kaj tiranioj jam formortis au fomortos dum baldaua tempo. Estas forigebla la danghero de konkreta tiranio, konkreta milito, sed post kelka tempo aperos minaco de aliaj. Ambau chi plagoj por ni estis siaspecaj apokalipsoj - revelacioj pri potenceco de la monda Malbono kaj pri ghia eterna batalo kontrau la fortoj de Lumo. Homoj de aliaj epokoj, probable, ne komprenus nin; nia alarmo shajnus al ili tro granda, nia mondkoncepto - malsaneca. Sed ne estas troigita tia koncepto pri la historia legh-logiko, kiu estas brulsignita en la homa estajho per duonjarcenta observado kaj partoprenado en la eventoj kaj procezoj de senprecedenta skalo. Kaj ne povas esti malsaneca tiu resumo, kiu elformighis en la homa animo kiel frukto de agado de ghiaj plej helaj kaj profundaj flankoj.
Я тяжело болен, годы жизни моей сочтены. Если рукопись будет уничтожена или утрачена, я восстановить её не успею. Но если она дойдёт когда-нибудь хотя бы до нескольких человек, чья духовная жажда заставит их прочитать её до конца, преодолевая все её трудности, – идеи, заложенные в ней, не смогут не стать семенами, рождающими ростки в чужих сердцах. Mi estas grave malsana, restintaj jaroj de mia vivo estas malmultaj. Se la manuskripto estos neniigita au perdita, mi ne sukcesos restarigi ghin. Sed se ghi iam ghisiros almenau kelkajn homojn, kies spirita soifo instigos ilin tralegi ghin ghis la fino, venkante chiujn ghiajn malfacilajhojn, - la ideoj de tiu chi libro ne povos ne ighi semoj, naskantaj plantidojn en alies koroj.
И произойдёт ли это ещё до третьей мировой войны или после неё, или третья война не будет развязана в ближайшие годы вовсе – книга не умрёт всё равно, если хоть одни дружественные глаза пройдут, глава за главой, по её страницам. Потому что вопросы, на которые она пытается дать ответ, будут волновать людей ещё и в далёком будущем. Chu tio okazos antau tria mondmilito au post ghi, au la tria mondmilito dum proksimaj jaroj tute ne eksplodos - chiuokaze la libro ne mortos, se almenau unu paro da amikaj okuloj pasos, chapitron post chapitro, tra ghiaj paghoj. Char la demandoj, kiujn ghi provas respondi, agitos homojn ankau en malproksima estonto.
Эти вопросы не исчерпываются проблематикой войны и государственного устройства. Но ничто не поколеблет меня в убеждении, что самые устрашающие опасности, которые грозят человечеству и сейчас и будут грозить ещё не одно столетие, это – великая самоубийственная война и абсолютная всемирная тирания. Быть может, третью мировую войну – в нашу эпоху – человечество превозможет или, по крайней мере, уцелеет в ней, как уцелело оно в первой и во второй. Быть может, оно выдержит, так или иначе, тиранию ещё более обширную и беспощадную, чем та, которую выдержали мы. Может случиться также, что через сто или двести лет возникнут новые опасности для народов, не менее гибельные, чем тирания и великая война, но – иные. Возможно. Вероятно. Но никакие усилия разума, никакое воображение или интуиция не способны нарисовать опасностей грядущего, которые не были бы связаны, так или иначе, с одной из двух основных: с опасностью физического уничтожения человечества вследствие войны и опасностью его гибели духовной вследствие абсолютной всемирной тирании. Tiuj chi demandoj ne limighas nur per la problemaro pri milito kaj shtatorganizo. Sed nenio shancelos mian konvinkon, ke la plej timigaj dangheroj, kiuj minacas al la homaro nun kaj minacos ankorau dum pluraj jarcentoj, estas grandioza memmortiga milito kaj absoluta tuthomara tiranio. Povas esti, la trian mondmiliton - dum nia epoko - la homaro preventos au, almenau, postvivos ghin same, kiel ghi postvivis la unuan kaj duan. Povas esti, ghi iamaniere eltenos tiranion ankorau pli totalan kaj senkompatan, ol tiu, kiun eltenis ni. Povas okazi ankau, ke post cent au ducent jaroj antau la popoloj ekstaros novaj dangheroj, aliaj, ne malpli pereigaj, ol la tiranio kaj globala milito. Eble. Vershajne. Sed neniuj mensostrechoj, neniu fantazio au intuicio kapablas prezenti estontajn dangherojn, kiuj ne estus tiel au alie ligitaj kun unu el la du chefaj: kun la danghero de fizika ekstemo de la homaro kauze de militego au kun la danghero de ties pereo spirita kauze de absoluta tutmonda tiranio.
Книга направлена, прежде всего, против этих двух зол. Двух коренных, первичных зол. Она направлена против них – не как памфлет, не как разоблачающая сатира, не как проповедь. Самая жгучая сатира и самая пламенная проповедь – бесплодны, если они только бичуют зло и доказывают, что хорошее – хорошо, а дурное – дурно. Они бесплодны, если не основаны на знании основ того миропонимания, того универсального учения и той действенной программы, которые, распространяясь от ума к уму и от воли к воле, были бы способны отвратить от человечества эти две коренные опасности. Поделиться своим опытом с другими, приоткрыть картину исторических и метаисторических перспектив, ветвящуюся цепь дилемм, встающих перед нами или долженствующих возникнуть, панораму разноматериальных миров, тесно взаимосвязанных с нами в добре и зле, – вот задача моей жизни. Я стремился и стремлюсь её выполнять в формах словесного искусства, в художественной прозе и в поэзии, но особенности этого искусства не позволяли мне раскрыть всю концепцию с надлежащею полнотой, изложить её исчерпывающе, чётко и общедоступно. Развернуть эту концепцию именно так, дать понять, каким образом в ней, трактующей об иноприродном, в то же время таится ключ и от текущих процессов истории, и от судьбы каждого из нас, – вот задача настоящей книги. Книги, которая, если Господь предохранит её от гибели, должна вдвинуться, как один из многих кирпичей, в фундамент Розы Мира, в основу всечеловеческого Братства. La libro estas celita unuavice kontrau tiuj chi du malbonoj. Kontrau la du radikaj, primaraj malbonoj. Ghi estas celita kontrau ili ne kiel pamfleto, ne kiel senmaskiga satiro, ne kiel prediko. La plej venena satiro kaj la plej arda prediko estas senfruktaj, se ili nur vipadas la malbonon kaj pruvadas, ke bono estas bona kaj malbono estas malbona. Ili estas senfruktaj, se ili ne bazighas sur kono de fundamento de tiu mondkoncepto, tiu universala doktrino kaj tiu agadprogramo, kiuj, disvastighante de menso al menso, de volo al volo, povus forturni de la homaro tiujn chi du radikajn dangherojn. Dividi mian sperton kun aliaj homoj, iom malkovri la bildon de historiaj kaj metahistoriaj perspektivoj, la multbranchan chenon da dilemoj, starantaj au ekstarontaj antau ni, la panoramon de diversmateriaj mondoj, integre interplektighintaj kun ni en bono kaj malbojno, - jen estas la tasko de aia vivo. Mi strebis kaj strebas plenumi ghin en formoj de vorta arto, en beletra prozo kaj en poezio, sed specifajhoj de tiu arto ne permesis al mi malkovri la tutan koncepton kun enda pleneco, esprimi ghin elcherpe, klare kaj kompreneble por chiuj. Malkovri tiun koncepton ghuste tiel, komprenigi, kiamaniere ghi, traktanta pri alinaturo, samtempe kashas en si shlosilon ankau de la aktualaj historiaj procezoj kaj de la sorto de chiu el ni, - jen estas la tasko de tiu chi libro. La libro, se la Sinjoro protektos ghin kontrau pereo, estas metota, kiel unu el multaj brikoj, en la fundamenton de la Rozo de la Mondo, en la bazon de tuthomara frateco.
Существует инстанция, много веков претендующая на то, чтобы быть единственной неуклонной объединительницей людей, предотвращающей от них опасность войны всех против всех, опасность падения в хаос. Такая инстанция – государство. Со времён окончания родового строя на всех исторических этапах государство являлось существенной необходимостью. Даже иерократии, пытавшиеся его подменить властью религиозной, превращались в разновидности того же государства. Государство цементировало общество на принципе насилия, а уровень нравственного развития, необходимый для того, чтобы цементировать общество на каком-либо принципе ином, не был достигнут. Конечно, он не достигнут и поднесь. Государство до сих пор остаётся единственным испытанным средством против социального хаоса. Но уясняется наличие в человечестве этических начал более высокого типа, способных не только поддерживать, но и совершенствовать социальную гармонию: и, что ещё важнее, намечаются пути ускоренного развития этих начал. Ekzistas instanco, kiu dum multaj jarcentoj pretendas esti la sola nepra unuiganto de homoj, defendanta ilin kontrau la danghero de milito de chiu kontrau chiuj, kontrau la danghero de hhaoso. Tiu chi instanco estas shtato. Ekde fino de la genta sociordo en chiuj historiaj etapoj la shtato estis grava necesajho. Ech hierokratioj, kiuj provis substitui ghin per potenco religia, transformighis je specoj de la shtato. La Shtato cementis la socion per perforto, dume la nivelo de morala evoluo, necesa por cementi la socion per iu alia principo, ne estis atingita. Certe, ghi ne estas atingita ankau nun. La Shtato ghis nun restas la sola elprovita rimedo kontrau socia hhaoso. Sed konstatighas, ke la homaro posedas elementojn de pli alta etiko, kiu kapablas ne nur stabiligi, sed ankau perfektigi harmonion en la socio; kaj, kio estas ankorau pli grava, konturighas vojoj de pli rapida disvolvo de tiu etiko.
В политической истории новейшего времени легко различаются две общечеловеческие направленности, полярные друг другу. En politika historio de la moderna epoko oni facile distingas du tuthomarajn tendencojn, reciproke polusajn unu al la alia.
Одна из них стремится к переразвитию государственного начала как такового, к укреплению всесторонней зависимости личности от государства, точнее – от той инстанции, в руках которой находится государственный аппарат: партии, армии, вождя. Государства типа фашистского или национал-социалистического – ярчайший пример феноменов этого рода. Unu el ili strebas superdisvolvi la shtatan elementon, plifortigi chiuflankan dependon de persono disde la shtato, pli ghuste - disde tiu instanco, kiu tenas en siaj manoj la shtataparaton: partio, armeo, gvidanto. Tiaj shtatoj kiel la fashisma au nazi-socialisma estas la plej drasta ekzemplo de tiaspecaj fenomenoj.
Другой поток явлений, возникший ещё в XVIII веке, если не раньше, – это поток направленности гуманистической. Его истоки и главнейшие этапы – английский парламентаризм, французская Декларация прав человека, германская социал-демократия, наконец, освободительная борьба против колониализма. Дальняя цель этого потока явлений – ослабление цементирующего насилия в жизни народов и преобразование государства из полицейского по преимуществу аппарата, отстаивающего национальное или классовое господство, в аппарат всеобщего экономического равновесия и охраны прав личности. В исторической действительности имеются ещё оригинальные образования, могущие показаться как бы гибридами. По существу оставаясь феноменами первого типа, они видоизменяют собственное обличье в той мере, в какой это целесообразно для достижения поставленной цели. Это – лишь тактика, маскировка, не более. Alia tendenco, aperinta ankorau en la 18-a jarcento, se ne pli frue, estas la tendenco al humanismo. Ghiaj fontoj kaj chefaj etapoj estas la angla parlamentismo, la franca Deklaracio pri homrajtoj, la germana social-demokratio, fine, la liberiga batalado kontrau koloniismo. La perspektiva celo de tiu chi tendenco estas malplifortigo de la cementiga perforto en la vivo de la popoloj kaj transformo de la shtato el la plejparte polica aparato, defendanta nacian au klasan dominadon, je aparato de universala ekonomia ekvilibro kaj de defendo de personrajtoj. En la historia realo estas ankau originalaj formigoj, kiuj povus shajni kvazau hibridoj. Lauesence restante fenomenoj de la unua tipo, ili modifas la propran aspekton en tia grado, kiom tio necesas por atingi sian celon. Tio estas nur taktikos maskado, ne pli.
И всё же, несмотря на полярность этих потоков явлений, их объединяет одна черта, характернейшая для XX столетия: стремление ко всемирному. Внешний пафос различных движений нашего века – в их конструктивных программах народоустройств; но внутренний пафос новейшей истории – в стихийном стремлении ко всемирному. Kaj tamen, malgrau reciproka poluseco de tiuj chi tendencoj, ilin unuigas komuna trajto, la plej karaktera por la 20-a jarcento; tio estas strebo al tutmondeco. La ekstera patoso de diversaj movadoj de nia jarcento estas en iliaj konstruktivaj programoj, sed la interna patoso de la moderna historio estas en ilia spontana strebado al tutmondeco.
Интернациональностью своей доктрины и планетарным размахом отличалось самое мощное движение 1-й половины нашего столетия. Ахиллесовой пятой движений, ему противополагавшихся – расизма, национал-социализма, – была их узкая националистичность, точнее – узкорасовые или национальные границы тех блаженных зон, химерою которых они прельщали и завораживали. Но к мировому владычеству стремились и они, и притом с колоссальной энергией. Теперь космополитический американизм озабочен тем, чтобы избежать ошибок своих предшественников. La plej potenca movado de la unua duono de nia jarcento distingighis per internacieco de sia doktrino kaj per globala skalo. La movadoj, ghin kontraubatalintaj, - rasismo, nazi-sociailismo - havia sian "Ahhilan kalkanon" - malvastan naciismon, pli ghuste - malvastajn rasajn au naciajn limojn de tiuj beataj zonoj, per kies hhimero oni allogis kaj ensorchis homojn. Sed ankau ili kun kolosa energio strebis al tutmonda regado. Nun la kosmopolita usonismo klopodas eviti erarojn de siaj antauuloj.
На что указывает это знамение времени? Не на то ли, что всемирность, перестав быть абстрактной идеей, сделалась всеобщей потребностью? Не на то ли, что мир стал неделим и тесен, как никогда? Не на то ли, наконец, что решение всех насущных проблем может быть коренным и прочным лишь при условии всемирных масштабов этого решения? Kion montras tiu chi signo de la tempo? Chu ne tion, ke la tutmondeco ne plu estas abstrakta ideo, sed farighis universala bezono? Chu ne tion, ke la mondo ighis nedividebla kaj malvasta, kiel neniam antaue? Chu ne tion, fine, ke la solvo de chiuj aktualaj problemoj povas esti radika kaj firma nur che globaleco de tiu solvo?
Деспотические образования планомерно осуществляют при этом принцип крайнего насилия либо хитрым сочетанием методов частично вуалируют его. Темпы убыстряются. Возникают такие государственные громады, на сооружение каких раньше потребовались бы века. Каждое хищно по своей природе, каждое стремится навязать человечеству именно свою власть. Их военная и техническая мощь становится головокружительной. Они уже столько раз ввергали мир в пучину войн и тираний, – где гарантии, что они не ввергнут его ещё и ещё? И наконец, сильнейший победит во всемирном масштабе, хотя бы это стоило превращения трети планеты в лунный ландшафт. Тогда цикл закончится, чтобы уступить место наибольшему из зол: единой диктатуре над уцелевшими двумя третями мира – сперва, быть может, олигархической, а затем, как это обычно случается на втором этапе диктатур, – единоличной. Это и есть угроза, самая страшная из всех, нависавших над человечеством: угроза всечеловеческой тирании. Che tio la despotismaj formighoj planeme aplikas ekstreman perforton au per ruza metodkombinado parte vualas ghin. La ritmoj plirapidighas. Aperadas tiaj shtatkolosoj, kies konstruado antaue postulus jarcentojn. Chiu havas agreseman naturon, chiu strebas altrudi al la homaro propran regadon. Ilia milita kaj teknika potenco farighas kapturniga. Ili jam tiomfoje jhetadis la mondon en la abismon de militoj kaj tiranioj, - kie estas garantioj, ke ili ne jhetos ghin tien ankorau kaj ankorau foje? Kaj fine la plej forta venkos sur la tuta tero, ech se tio kostos transformon de triono de la planedo je luna pejzagho. Tiam la ciklo finighos, por cedi la lokon al la plej granda el la malbonoj: al la unusola diktaturo super la du restintaj mondtrionoj - komence, eble, oligarhhia, kaj poste, kiel kutime okazas, autokratia. Ghuste tio estas la plej terura danghero el chiuj, kiuj minacas al la homaro: la danghero de tuthomara tiranio.
Сознательно или бессознательно предчувствуя эту опасность, движения гуманистической направленности пробуют консолидировать свои усилия. Они лепечут о культурном сотрудничестве, размахивают лозунгами пацифизма и демократических свобод, ищут призрачного спасения в нейтралитете либо же, испуганные агрессивностью противника, сами вступают на его путь. Бесспорной, всем доверие внушающей цели, то есть идеи о том, что над деятельностью государств насущно необходим этический контроль, не выдвинуло ни одно из них. Некоторые общества, травмированные ужасами мировых войн, пытаются объединиться с тем, чтобы в дальнейшем политическое объединение охватило весь земной шар. Но к чему теперь привело бы и это? Опасность войн, правда, была бы устранена, по крайней мере временно. Но где гарантии того, что это сверхгосударство, опираясь на обширные нравственно отсталые слои – а таких на свете ещё гораздо больше, чем хотелось бы – и расшевеливая неизжитые в человечестве инстинкты властолюбия и мучительства, не перерастёт опять-таки в диктатуру и, наконец, в тиранию, такую, перед которой все прежние покажутся забавой? Konscie au senkonscie antausentante tiun chi dangheron, la humanismaj movadoj provas kunsolidigi siajn agadojn. Ili babilas pri kultura kunlaboro, svingadas la sloganojn pri pacifismo kaj demokratiaj liberoj, serchas fantoman savon en neutraleco au, timigite de la kontrauula agresemo, mem imitas ties metodojn. Neniu el ili proklamis nedubindan, fidindan por chiuj celon, t.e. la ideon pri tio, ke super agado de la shtatoj estas urghe necesa etika kontrolo. Kelkaj socioj, traumitaj de terurajhoj de la mondmilitoj, penas unuighi, por ke estonte la politika unuigho disvastighu al la tuta terglobo. Sed kion rezultigus ech tio? Vere, la danghero de militoj estus - almenau provizore - forigita. Sed kie estas garantioj, ke tiu chi supershtato, apogante sin sur morale postrestintaj tavoloj - dume la lastaj estas bedaurinde multe pli multnombraj, ol ni volus - kaj ekscitante la atavismajn instinktojn de potencamo kaj sadismo, denove ne transformighos je diktaturo kaj, fine, je tiranio - tia, kompare kun kiu chiuj antauaj tiranioj shajnos amuzo?
Знаменательно, что именно религиозные конфессии, раньше всех провозгласившие интернациональные идеалы братства, теперь оказываются в арьергарде всеобщего устремления ко всемирному. Возможно, в этом сказывается характерное для них сосредоточение внимания на внутреннем человеке, пренебрежение всем внешним, а ко внешнему относят и проблему социального устроения человечества. Но если вглядеться глубже, если сказать во всеуслышание то, что говорят обычно лишь в узких кругах людей, живущих интенсивной религиозной жизнью, то обнаружится нечто, не всеми учитываемое. Это возникший ещё во времена древнеримской империи мистический ужас перед грядущим объединением мира, это неутолимая тревога за человечество, ибо в едином общечеловеческом государстве предчувствуется западня, откуда единственный выход будет к абсолютному единовластию, к царству «князя мира сего», к последним катаклизмам истории и к её катастрофическому перерыву. Estas rimarkinde, ke nome la religiaj konfesioj, kiuj unuaj proklamis la internaciismajn idealojn de Frateco, nun trovighas en ariergardo de la universala strebado al tutmondeco. Eble, tion kauzas la karaktera por ili atentkoncentrigho pri la interna homo kaj neglektado pri chio ekstera, kaj al la eksteraj problemoj apartenas ja ankau tiu pri socia organiza de la homaro. Sed se ekrigardi pli pofunden, se diri lautvoche tion, kion oni parolas kutime nur en malvasta rondo de aktivaj religiuloj, do konstatighos io alia, ne de chiuj konsiderata. Ghi estas aperinta ankorau dum la epoko de Romia imperio mistika teruro antau la venonta unuigho de la mondo, ghi estas nekvietigebla alarmo pri la homaro, char en la unueca tuthomara shtato oni antauvidas kaptilon, de kie la sola eliro kondukos al absoluta autokratio, al reghado de "la estro de chi tiu mondo", al la lastaj kataklismoj en la historio kaj al ghia katastrofa fino.
Да и в самом деле: где гарантии, что во главе сверхгосударства не окажется великий честолюбец и наука послужит ему верой и правдой, как орудие для превращения этого сверхгосударства именно в ту чудовищную машину мучительства и духовного калечения, о которой я говорю? Можно ли сомневаться, что даже уже и теперь создаются предпосылки для изобретения совершенного контроля за поведением людей и за образом их мышления? Где границы тем кошмарным перспективам, которые возникают перед нашим воображением в результате скрещения двух факторов: террористического единовластия и техники XXI столетия? Тирания будет тем более абсолютной, что тогда закроется даже последний, трагический путь избавления: сокрушение тирании извне в итоге военного поражения: воевать будет не с кем, подчинены будут все. И всемирное единство, мечтавшееся стольким поколениям, потребовавшее стольких жертв, обернётся своей демонической стороной: своей безвыходностью в том случае, если руководство этим единством возьмут ставленники тёмных сил. Kaj efektive: kie estas garantioj, ke en kapo de la supershtato ne ekestos granda gloramulo, kaj ke la scienco ne servos al li humile kaj fidele kiel instrumento por transformi tiun chi supershtaton nome je tiu monstra mashino de torturado kaj spirita kripligado, pri kiu mi parolas? Chu estas dubeble, ke ech jam nun oni kreas premisojn por invento de totala kontrolo super konduto de la homoj kaj super ilia pensmaniero? Kie estas limoj de tiuj koshmaraj perspektivoj, kiuj aperas en nia fantazio rezulte de kunigho de du faktoroj: terorisma autokratio kaj tekniko de la 21-a jarcento? La tiranio estos des pli absoluta, char tiam estos fermita ech la lasta, tragika vojo al liberigho: frakaso de la tiranio rezulte de milita malvenko en batalo kontrau ekstera malamiko; ne estos kun kiu militi, char chiuj estos subigitaj. Kaj la tutmonda unueco, pri kiu revis tiom da generacioj, kiu postulis tiom da viktimoj, turnighos per sia demona flanko: per sia senelireco en tiu okazo, se tiun chi unuecon gvidos adeptoj de la mallumo.
На горьком опыте человечество убеждается уже и теперь, что ни те социально-экономические движения, шефство над которыми берёт голый рассудок, ни достижения науки сами по себе не в состоянии провести человечество между Харибдой и Сциллой – тираниями и мировыми войнами. Хуже того: новые социально-экономические системы, приходя к господству, сами облекаются в механизмы политических деспотий, сами становятся сеятелями и разжигателями мировых войн. Наука превращается в их послушную служанку, куда более послушную и надёжную, чем была церковь для феодальных владык. Трагедия коренится в том, что научная деятельность с самого начала не была сопряжена с глубоко продуманным нравственным воспитанием. К этой деятельности допускались все, независимо от уровня их нравственного развития. Неудивительно, что каждый успех науки и техники обращается теперь одной стороной против подлинных интересов человечества. Двигатель внутреннего сгорания, радио, авиация, атомная энергия – всё ударяет одним концом по живой плоти народов. А развитие средств связи и технические достижения, позволяющие полицейскому режиму контролировать интимную жизнь и сокровенные мысли каждого, подводят железную базу под вампирические громады диктатур. Per la amara sperto la homaro konvinkighas jam nun, ke nek la social-ekonomiaj movadoj, kiujn gvidas nuda intelekto, nek atingoj de la scienco kapablas per si mem trakonduki la homaron inter la Scilo kaj Hharibdo - tiranioj kaj mondmilitoj. Ech pli malbone: novaj social-ekonomiaj sistemoj, akirinte la potencon, mem farighas mekanismoj de politikaj despotioj, mem farighas semantoj kaj bruligantoj de mondmilitoj. La scienco transformighas je ilia obeema servistino, multe pli obeema kaj fidinda, ol la eklezio por mezepokaj monarkoj. La tragedio radikighas en tio, ke la scienca agado ekde la komenco mem ne estis ligita kun profunde pripensita morala edukado. Al la sciencagado estis allasataj chiuj, sendepende de ilia morala evoluo. Ne mirinde, ke chiu sukceso de la scienco kaj tekniko nun turnighas per unu flanko kontrau veraj interesoj de la homaro. La internbrula motoro, radio, aviado, atoma energio - chio batas per unu ekstremajhp sur vivan karnon de la popoloj. Kaj evoluo de ligrimedoj kaj teknikaj atingajhoj, permesantaj al polica reghimo kontroli chies intiman vivon kaj kashitajn pensojn, konstruas feran fundamenton sub la vampiraj domegoj de la diktaturoj.
Таким образом, опыт истории подводит человечество к пониманию того очевидного факта, что опасности будут предотвращены и социальная гармония достигнута не развитием науки и техники самих но себе, не переразвитием государственного начала, не диктатурой «сильного человека», не приходом к власти пацифистских организаций социал-демократического типа, качаемых историческими ветрами то вправо, то влево, от бессильного прекраснодушия до революционного максимализма, – но признанием насущной необходимости одного-единственного пути: установления над Всемирной Федерацией государств некоей незапятнанной, неподкупной высокоавторитетной инстанции, инстанции этической, внегосударственной и надгосударственной, ибо природа государства внеэтична по своему существу. Tiamaniere, la historia sperto venigas la homaron al kompreno de tiu evidenta fakto, ke la dangheroj estos preventitaj kaj la socia harmonio - atingita ne per evoluo de la scienco kaj tekniko per si mem, ne per superdisvolvo de la shtata elemento, ne per diktaturo de "forta homo", ne per ekrego de pacifismaj organizajhoj de social-demokratia tipo, kiuj shancelighas pro historiaj ventoj jen dekstren, jen maldekstren, de senforta belanimeco ghis revolucia maksimumismo, - sed per agnosko pri urgha bezono de unu sola vojo: starigi super la Tutmonda federacio de la shtatoj ian senmakulan, senkoruptan altautoritatan instancon, instancon etikan, ekstershtatan kaj supershtatan, char naturo de la shtato estas eksteretika lau sia esenco.
Какая же идея, какое учение помогут создать подобный контроль? Какие умы его выработают и сделают приемлемым для громадного большинства? Какими путями придёт такая инстанция к общечеловеческому признанию, на высоту, господствующую даже над Федерацией государств, – она, отвергающая насилие? Если же она примет к руководству принцип постепенной замены насилия чем-то другим, то чем же именно и в какой последовательности? И какая доктрина сможет разрешить все возникающие в связи с этим проблемы с их неимоверной сложностью? Kiu do ideo, kiu doktrino helpos krei similan kontrolon? Kiuj mensoj ghin ellaboros kaj faros akceptebla por la grandega plimulto? Per kiuj vojoj venos tia instanco al tuthomara rekono, al la alto, kiu superas ech la Federacion de la shtatoj, - ghi, kiu rezignas perforton? Sed se ghi efektivigos la principon de poioma substituado de perforto per io alia, do per kio konkrete kaj lau kia konsekvenco? Kaj kiu doktrino povos solvi chiujn aperantajn lige kun tio problemojn kun ilia neimagebla komplikeco?
Настоящая книга стремится дать, в какой-то мере, на эти вопросы ответ, хотя общая тематика её шире. Но, подготавливаясь к ответу, следует ясно сформулировать сперва, в чём же это учение видит своего непримиримейшего врага и против чего – или кого – оно направлено. La jena libro strebas iugrade doni respondon al tiuj chi demandoj, kvankam ghia tuta temaro estas pli largha. Sed, preparante respondon, necesas unuavice klare formuli, en kio tiu chi doktrino vidas sian nepacigeblan malamikon kaj kontrau kio - au kiu - ghi estas direktita.
В историческом плане оно видит своих врагов в любых державах, партиях и доктринах, стремящихся к насильственному порабощению других и к каким бы то ни было формам и видам деспотических народоустройств. В метаисторическом же плане оно видит своего врага в одном: в Противобоге, в тиранствующем духе, Великом Мучителе, многообразно проявляющем себя в жизни нашей планеты. Для движения, о котором я говорю, и сейчас, когда оно едва пытается возникнуть, и потом, когда оно станет решающим голосом истории, врагом будет одно: стремление к тирании и к жестокому насилию, где бы оно ни возникало, хотя бы в нём самом. Насилие может быть признано годным лишь в меру крайней необходимости, только в смягчённых формах и лишь до тех пор, пока наивысшая инстанция путём усовершенствованного воспитания не подготовит человечество при помощи миллионов высокоидейных умов и воль к замене принуждения – добровольностью, окриков внешнего закона – голосом глубокой совести, а государства – братством. Другими словами, пока самая сущность государства не будет преобразована, а живое братство всех не сменит бездушного аппарата государственного насилия. En la historia plano ghi vidas siajn malamikojn en chiuj regnoj, partioj kaj doktrinoj, kiuj aspiras al perforta subigo de aliaj kaj al ajnaj formoj kaj specoj de despotismaj naci-organizoj. Sed en la metahistoria plano ghi vidas sian malamikon en unu: en la Antidio, la tiranisma spirito, la Granda Torturisto, multmaniere manifestanta sin en la vivo de nia planedo. Por la movado, pri kiu mi parolas, kaj nun, kiam ghi apenau provas aperi, kaj poste, kiam ghi farighos decida vocho de la historio, malamiko estos unu: la strebo al tiranio kaj al kruela perforto, kie ajn ghi aperus, ech se en la movado mem. Perforto estas aplikebla nur en ekstrema neceso, nur en milda maniero kaj nur ghis tiam, kiam la plej supera instanco pere de milionoj da altideaj mensoj kaj voloj preparos la homaron por anstatauigi la perforton - per volonteco, la postulojn de ekstera legho - per vocho de profunda konscienco, la shtaton - per frateco. Alivorte, ghis kiam la esenco mem de la shtato estos transformita kaj la senaniman aparaton de shtata perforto anstatauos viva universala frateco.
Не обязательно надо предполагать, что подобный процесс займёт непременно огромный отрезок времени. Исторический опыт великих диктатур, с необыкновенной энергией и планомерностью охватывавших население громадных стран единой, строго продуманной системой воспитания и образования, неопровержимо доказал, какой силы рычаг заключён в этом пути воздействия на психику поколений. Поколения формировались всё ближе к тому, что представлялось желательным для властей предержащих. Нацистская Германия, например, ухитрилась добиться своего даже на глазах одного поколения. Ясное дело, ничего, кроме гнева и омерзения, не могут вызвать в нас её идеалы. Не только идеалы – даже методика её должна быть отринута нами почти полностью. Но рычаг, ею открытый, должен быть взят нами в руки и крепко сжат. Приближается век побед широкого духовного просвещения, решающих завоеваний новой, теперь ещё едва намечаемой педагогики. Если бы хоть несколько десятков школ были предоставлены в её распоряжение, в них формировалось бы поколение, способное к выполнению долга не по принуждению, а по доброй воле; не из страха, а из творческого импульса и любви. В этом и заключён смысл воспитания человека облагороженного образа. Oni ne supozu, ke simila procezo nepre okupos longegan periodon da tempo. La historia sperto de grandaj diktaturoj, kun neordinaraj energio kaj planemo chirkauprenintaj la loghantaron de gigantaj landoj per unueca, strikte pripensita sistemo de edukado kaj instruado, nekontesteble pruvis, kiom fortan rimedon prezentas tiu chi maniero de efikado al la psiko de generacioj. La generacioj estis formataj pli kaj pli similaj al tio, kion deziris la potenculoj. Ekzemple, la naziisma Germanio sukcesis atingi sian celon antau okuloj de unu generacio. Tute klare, ke ghiaj idealoj povas elvoki en ni nenion krom indigno kaj abomeno. Ne nur la idealoj - ech ghia metodaro por ni estas rifuzenda preskau plene. Sed la rimedo, malkovrita de ghi, estas por ni preninda kaj firme tenenda. Proksimighas la epoko de triumfoj de vasta spirita klerigado, decidaj konkeroj de nova, nun ankorau apenau skizata, pedagogiko. Se almenau kelkaj dekoj da lernejoj estus transdonitaj al ghia dispono, en ili formighus generacio, kapabla plenumi sian devon ne pro altrudo deekstere, sed lau sia libera volo, ne pro timo, sed pro kreema impulso kaj amo. Ghuste en tio estas la senco de edukado de la homo de nobligita formacio.
Мне представляется международная организация, политическая и культурная, ставящая своею целью преобразование сущности государства путём последовательного осуществления всеохватывающих реформ. Решающая ступень к этой цели – создание Всемирной федерации государств как независимых членов, но с тем, чтобы над Федерацией была установлена особая инстанция, о которой я уже упоминал: инстанция, осуществляющая контроль над деятельностью государств и руководящая их бескровным и безболезненным преобразованием изнутри. Именно бескровным и безболезненным: в этом всё дело, в этом её отличие от революционных доктрин прошлого. Mi imagas internacian organizajhon, politikan kaj kulturan, kiu celas shanghi esencon de la shtato pere de konsekvenca efektivigo de chionentenaj reformoj. Decida shtupo sur la vojo al tiu celo estas establo de Tutmonda federacio de la shtatoj kiel sendependaj membroj, sed ke super la Federacio estu establita aparta instanco, pri kiu mi jam menciis: la instanco, kontrolanta agadon de la shtatoj kaj gvidanta ilian sensangan kaj sendoloran elinternan reformadon. Nome sensangan kaj sendoloran: en tio estas la tuta afero, en tio estas ghia diferenco disde revoluciaj doktrinoj de la pasinto.
Какова будет структура этой организации, каково её наименование – предугадывать это мне представляется преждевременным и ненужным. Назовём её пока условно, чтобы не повторять каждый раз многословных описаний, Лигой преобразования сущности государства. Что же до её структуры, то те, кто станут её организаторами, будут и опытнее, и практичнее меня: это будут общественные деятели, а не поэты. Могу только сказать, что лично мне рисуется так, что Лига должна располагать своими филиалами во всех странах, причём каждый филиал обладает несколькими аспектами: культурным, филантропическим, воспитательным, политическим. Такой политический аспект каждого филиала превратится, структурно и организационно, в национальную партию Всемирной религиозной и культурной реформы. В Лиге и Лигой все эти партии будут связаны и объединены. Kia estos strukturo de tiu organizajho, kia estos ghia nomo - konjekti pri tio, lau mia opinio, estas antautempe kaj nenecese. Por ne ripeti chiufoje la multvortajn priskribojn, ni dume nomu ghin konvencie - Ligo de Shtatesenca Transformo. Koncerne ghian strukturon, do ghiaj organizontoj estos pli spertaj kaj praktikaj ol mi: ili estos sociaj agantoj, sed ne poetoj. Mi povas diri nur, ke persone mi supozas, ke la Ligo devos havi filiojn en chiuj landoj, kaj chiu filio havos kelke da sekcioj: kulturan, filantropian, edukan, politikan. La politika sekcio de chiu filio transformighos, strukture kaj organize, je nacia partio de la Tutmonda religia kaj kultura reformo. En kaj per la Ligo chiuj chi partioj estos ligitaj kaj unuigitaj.
Как именно, где и среди кого произойдёт формирование Лиги, я, конечно, не знаю и знать не могу. Но ясно, что период от её возникновения до создания Федерации государств и этической инстанции над ними должен рассматриваться как период подготовительный, период, когда Лига будет отдавать все силы распространению своих идей, формированию своих рядов, расширению организации, воспитанию подрастающих поколений и созданию внутри себя той будущей инстанции, которой со временем может быть доверена всемирная руководящая роль. Kiel, kie kaj en kiu medio okazos formigho de la Ligo - mi, certe, ne scias kaj ne povas scii. Sed estas klare, ke la periodo - ekde ghia apero ghis kreo de la Federacio de la shtatoj kaj etika instanco super ili - devas esti rigardata kiel periodo prepara, la periodo, kiam la Ligo chiuforte disvastigados siajn ideojn, varbados siajn adeptojn, grandigos la organizajhon, edukos la kreskantajn generaciojn kaj kreos interne de si tiun estontan instancon, al kiu posttempe estos konfidebla la tutmonda gvida rolo.
Устав Лиги не может препятствовать пребыванию в её рядах людей различных философских и религиозных убеждений. Требуется лишь готовность деятельно участвовать в осуществлении её программы и решимость не нарушать её моральных установлений, принятых как краеугольная плита. Statuto de la Ligo ne povas malpermesi membrecon en la Ligo por homoj de diversaj filozofiaj kaj religiaj konvinkoj. Nepras nur preteco aktive partopreni realigadon de ghia programo kaj decidemo ne malobei ghiajn moralajn postulatojn, akceptitajn kiel baza angulshtono.
Во всех превратностях общественной жизни и политической борьбы успехи Лиги должны достигаться не ценой отступления от её нравственного кодекса, а именно вследствие верности ему. Её репутация должна быть незапятнанной, бескорыстие – не подлежащим сомнению, авторитет – возрастающим, ибо в неё будут стекать и её непрерывно укреплять лучшие силы человечества. Che chiaj peripetioj de la socia vivo kaj politika batalo, sukcesoj de la Ligo devas esti atingataj ne per perfido de ghia morala kodekso, sed, kontraue, dank'al obeado al ghi. La reputacio de la Ligo devas esti senmakula, la neprofitemo - nedubebla, la autoritato - kreskanta; char en la Ligon fluos kaj ghin konstante plifirmigos la plej bonaj fortoj de la homaro.
Вероятнее всего, что путь ко всемирному объединению ляжет через лестницу различных ступеней международной солидарности, через объединение и слияние региональных содружеств; последней ступенью такой лестницы представляется всемирный референдум или плебисцит – та или иная форма свободного волеизъявления всех. Возможно, что он приведёт к победе Лиги лишь в отдельных странах. Но за неё будет сам исторический ход вещей. Объединение хотя бы половины земного шара довершит глубокий сдвиг в сознании народов. Состоится второй референдум, может быть третий, и десятилетием раньше или позже границы Федерации совпадут с границами человечества. Тогда откроется практическая возможность к осуществлению цепи широких мероприятий ради превращения конгломерата государств в монолит, постепенно преображаемый двумя параллельными процессами: внешним – политико-социально-экономическим и внутренним – воспитательно-этико-религиозным. Plej vershajne, ke la vojo al tutmonda unuigho kushos tra la shtuparo el diversaj shtupoj de internacia solidareco, tra unuigho kaj integrigho de regionaj komunumoj; kiel la lastan shtupon de tiu shtuparo mi imagas tutmondan referendon au plebisciton - tiun au alian formon de chies libera volesprimo. Eble, ghi venkigos la Ligon nur en unuopaj landoj. Sed por la Ligo vochdonos la historia progreso mem. Unuigho ech de duono de la terglobo faros profundan shanghon en konscio de la popoloj. Okazos dua referendo, poste, eble, tria, kaj jardekon pli au malpli frue la limoj de la Federacio koogruos kun tiuj de la homaro. Tiam aperos praktika ebleco efektivigi vicon da entreprenoj por transformi la shtataran konglomeraton je monolito, poiome modifata de du paralelaj procezoj: de la ekstera - politika-sociala-ekonomia kaj de la interna - eduka-etika-religia.
Ясно из всего этого, что деятели Лиги и её национальных партий смогут бороться только словом и собственным примером и только с теми идеологиями и доктринами, которые стремятся расчистить путь для каких бы то ни было диктатур или поддержать эти диктатуры у кормила власти. Своих исторических предшественников, хотя и действовавших в узконациональных масштабах, Лига увидит в великом Махатме Ганди и в партии, вдохновлявшейся им. Первый в новой истории государственный деятель-праведник, он утвердил чисто политическое движение на основе высокой этики и опроверг ходячее мнение, будто политика и мораль несовместимы. Но национальные рамки, в которых действовал Индийский национальный конгресс, Лига раздвинет до планетарных границ, а цели её – следующая историческая ступень или ряд ступеней по сравнению с теми, какие ставила себе великая партия, освободившая Индию. El chio chi klaras, ke agantoj de la Ligo kaj de ghiaj naciaj partioj povos batali nur per vorto kaj per propra ekzemplo kaj nur kontrau tiuj ideologioj kaj doktrinoj, kiuj pretigas vojon por iaj ajn diktaturoj au helpas la diktaturojn resti che la potenco. La Ligo vidos siajn historiajn antauulojn, kvankam agintajn en malvastnacia skalo, en la granda Mahatmo Gandi kaj en la de li inspirita partio. La unua en la nova historio politikisto-sanktulo, li bazis la pure politikan movadon sur fundamento de alta etiko kaj refutis la cirkulantan opinion, ke politiko kaj moralo ne estas kunigeblaj. Tamen la Ligo plilarghigos la nacian kadron, en kiu agadis la Hindia Nacia Kongreso, ghis la planedaj limoj, kaj ghiaj celoj estos sekvanta historia shtupo au vico da shtupoj kompare kun la celoj de tiu granda partio, kiu liberigis Hindion.
О, конечно найдётся немало людей, которые станут утверждать, будто методика Лиги – непрактична и нереальна. Ах уж мне эти поборники политического реализма! Нет безнравственности, нет социальной гнусности, которая не прикрывалась бы этим жалким фиговым листком. Нет груза более мертвенного, более приземляющего, чем толки о политическом реализме как противовесе всему крылатому, всему вдохновенному, всему духовному. Политические реалисты – это, между прочим, и те, кто в своё время уверял, даже в самой Индии, что Ганди – фантаст и мечтатель. Им пришлось стиснуть зубы и прикусить язык, когда Ганди и его партия именно на пути высокой этики добились освобождения страны и повели её дальше, к процветанию. Не ко внешнему процветанию, которое порошит людям глаза чёрной пылью цифр о росте добычи угля или радиоактивным пеплом от экспериментальных взрывов водородных бомб, а к процветанию культурному, этическому и эстетическому – процветанию духовному, неспешно, но прочно влекущему за собой и процветание материальное. Ho, certe, trovighos multe da homoj , kiuj asertos, ke la metodiko de la Ligo estas nepraktika kaj nereala. Ve pri tiuj adeptoj de la politika realismo! Ne ekzistas tia malmoralajho, ne ekzistas tia sociala abomenajho, kiu ne maskus sin per tiu chi figarba folio. Ne eksistas shargho pli morteca, pli alteriga, ol la rezonado pri politika realismo kiel kontraupezo de flugilhava, chio inspira, chio spirita. Politikaj realistoj estas, interalie, ankau tiuj, kiuj siatempe asertadis, ech en Hindio mem, ke Gandhi estas fantaziulo kaj revulo. Ili estis devigitaj kunpremi la dentojn kaj ekmordi sian langon, kiam Gandhi kaj lia partio ghuste per la vojo de alta etiko atingis liberigon de la lando kaj kondukis ghin pluen, al la prospero. Ne al ekstera prospero, kiu pudras okulojn per nigra polvo da ciferoj pri kresko de karbakirado au per radioaktiva cindro de eksperimentaj eksplodoj de hidrogenaj bomboj, sed al prospero kultura, etika kaj estetika - al la prospero spirita, kiu ne haste, sed firme venigas post si ankau la prosperon materian.
Обвинять Лигу в нереальности методов будут также те, кто не способен видеть лучшее в человеке; чья психика огрубела, а совесть захирела в атмосфере грубого государственного произвола. К ним присоединятся и те, кто не предвидит, какие сдвиги массового сознания ждут нас в недалёкие уже годы. ... Pri nerealeco de la metodoj kulpigos la Ligon ankau tiuj, kiuj ne kapablas vidi en homo bonan parton; tiuj, kies psiko maldelikatighis kaj la konscienco velkis en la atmosfero de kruda shtata arbitro. Al ili alighos ankau tiuj, kiuj ne antauvidas, kiaj shanghoj de amasa konscio atendas nin dum jam nemalproksimaj jaroj. ...

(О книге "Роза Мира" и ее авторе читайте тут)

(Jen chio, plu mi ne tradukis)