Л.П. Абысова,

студентка Высшей народной школы ДВГТУ

УДИВИТЕЛЬНЫЕ ВСТРЕЧИ НА ДОРОГАХ ЯПОНИИ

Я хочу рассказать о совершенно необыкновенном клубе в Высшей народной школе – о клубе по изучению языка эсперанто, руководит которым преподаватель ДВГТУ Александр Борисович Титаев. Вот у кого огромное и искреннее желание научить этому языку всех. Мы верили и теперь верим, что эсперанто объединяет людей и очень благодарны Александру Борисовичу не только за прекраснейшие часы общения на его уроках, но и за то, что с помощью эсперанто сумели открыть скрытые интеллектуальные возможности, преодолеть умственную лень, заставить свою память работать, как в юности. Помогло упорство и страстное желание учиться.

Кто бы мне поверил три года назад, когда я впервые пришла в Высшую народную школу в клуб эсперанто, что в 57 лет я не только сумею выучить этот язык, но и буду представлять, как лучшая эсперантистка, наш клуб «Пацифико» и Высшую народную школу сначала в Китае, а в октябре 2004 года в Японии.

Тогда я не думала о заграничных поездках. Откуда у меня одинокой пенсионерки могли быть деньги? И еще я не задавала себе таких глупых обывательских вопросов как: зачем язык мне нужен? Где он мне пригодится?

Три года назад я поставила перед собой цель научиться думать и говорить на эсперанто так же, как я говорю и думаю на русском языке. Не с кем говорить? Я переписывалась со своими друзьями, я вела в своем дневнике записи на эсперанто.

С того момента, когда я впервые услышала о языке эсперанто и до того времени, пока я, наконец, в 60 лет, его выучила, прошло много времени (30 лет) и выросло не одно поколение эсперантистов, также не задававших себе вопроса: «А зачем он нужен этот эсперанто?».

За это время город наш изменился, стал открытым и посещаемым многими иностранцами, среди которых было немало эсперантистов: китайских, японских, корейских. Приезжал даже француз и канадец, и со всеми хотелось общаться. Вот это и была моя первая языковая практика.

Совсем неожиданным было предложение руководителя клуба поехать в октябре 2004 года на три недели в Японию по приглашению Хоккайдской лиги эсперантистов. Как я сопротивлялась, как не хотела ехать, как боялась! Я пыталась убедить его, что за те 2 года, которые я занимаюсь невозможно выучить язык до совершенства, что я не готова к ответственности, и что совершенно не хочется ехать в такую близкую, но такую совершенно чужую Японию. Мы (автор этих строк и Галина Александровна) ехали с высокой и ответственной миссией - представлять русских эсперантистов на 91 всеяпонском конгрессе в городе Инуяма. После - на север Японии, на Хоккайдо, где нам предстояло выступать с докладами на 99 конгрессе хоккайдских эсперантистов в городе Саппоро и потом обратно на юг в город Тохоко, где недалеко от города, в одном очень известном местечке на горячих источниках в Ширабу, проходил 45 Тохоку-эсперанто-конгресс. Наши друзья стремились создать доброжелательную исключительную атмосферу. Этому способствовало и само местечко - родина самураев, с двухэтажным деревянным отелем, построенным в национальном стиле, национальная еда, игры, купание в горячих источниках.

Мы 2 дня провели в японской деревне (я не запомнила ее название) в семье эсперантиста, где кроме него на эсперанто не говорил никто (в семье его жена, мама, 80-летняя бабушка, и взрослый сын). Всем хотелось общаться, всем хотелось знать о России, о Владивостоке, о нашем быте, о нашей жизни. И мы общались, отвечали на многочисленные вопросы, пробуя продукты национальной японской кухни, пытались объяснить, как готовятся русские блины и русские пельмени. Очень удивили их нашими кедровыми орехами (как сувениры, мы по всей Японии возили кедровые приморские шишки). Мы бродили по деревне и фотографировали все подряд – рисовое поле нашего друга, его шумное утиное хозяйство, пруды, наполненные живой рыбой и устроенные по всем правилам разведения рыбы с подогревом воды. И все время думали, сколько же нужно трудолюбия, желания, силы все это содержать в порядке! Сколько нужно ума, интеллекта, чтобы одновременно заниматься эсперанто! Наш японский друг Кейджо рассказывал, что 20 лет назад выучил этот язык, но никуда дальше Японии не ездил, потому что у него просто нет времени для путешествий. Мы – вторые русские, которых он принимал у себя в доме за последние 10 лет. Скорее всего, он забудет наши необычные для японского слуха русские имена, но искренний интерес к нам, к русским, к нашей стране, к нашему народу оставил такое огромное впечатление, что это невозможно будет забыть. Но пришло время прощаться. Я не могу найти таких слов благодарности этому человеку, который не только принимал нас по всем правилам гостеприимства, но стал настолько родным и понятным, что совершенно не хотелось уезжать. Наверное, он испытывал нечто подобное, потому что, купив нам билеты и постояв перед выходом на саму платформу, он вдруг снова заторопился к кассе, купил себе входной билет и устремился к нашему поезду. Он волновался, потому что мы можем перепутать поезд. И только тогда, когда мы уже сидели в вагоне, он успокоился, попрощался и ушел, не дожидаясь отправления поезда. Ему, наверное, тоже было грустно.

Через час езды была встреча в Фукусиме и два незабываемых дня, проведенных среди наших друзей. Фукусимская группа эсперантистов – самая активная. И ее президент – очень милая и гостеприимная женщина, очень-очень похожая на русскую, приютила нас у себя на два оставшихся дня перед отъездом на родину. Мы уже встречались с ней во время Тохокатского 45 конгресса в Ширабу, на 91 конгрессе в Инуяме, но там она сама была гостья, и теперь мы провели совершенно неофициальные, но незабываемые встречи фукусимскими эсперантистами.

Поразило, что на эсперанто говорят у них многие, говорят замечательно, и то, что мы сразу с первой своей встречи начали понимать друг друга. Они удивлялись, как можно было выучить эсперанто за 2 года, и я делилась с ними моими маленькими секретиками, говорила о своей любви к русскому языку и к русской литературе. Я рассказывала о Высшей народной школе, о замечательном Александре Борисовиче, которого в Японии многие помнят после его визита в Японию. Общаться было удивительно легко, потому что их интересовало все. Мы были для них иностранками, представительницами другой страны, о которой они до сих пор очень мало знали. Но большая часть из них были женщины моего возраста, а, как известно, женщины очень любопытны. И мне, не мудрствуя лукаво, приходилось сознаваться, что эсперанто я выучила за два года, не преследуя далеко идущих целей, а из любопытства.

Вот такие беседы за «круглым» столом, проходящие совершенно непринужденно, нельзя было предопределить заранее, когда я готовилась к своему путешествию, их невозможно было запланировать, потому что интерес японцев к нашей стране огромен и нельзя определить, что же они спросят в следующую минуту. Их интересовали наши социальные проблемы, вопросы образования и здравоохранения, стоимость авиабилета от Владивостока до Ниигаты и обратно. Они искренне удивлялись, что до Владивостока нужно лететь только час, а до Москвы – 9. Это понятно, Москва – столица России, а о Владивостоке многие японцы даже не знают. Общение шло на эсперанто, и я благодарила всех богов, что я знаю этот язык, и что поэтому мы так легко понимали друг друга. У меня тогда было такое впечатление, будто я общаюсь со знакомыми, у которых много общего: общих проблем, общих радостей, общих забот.

Главная цель нашей поездки - это общение и пропаганда языка эсперанто. Поэтому, были, прежде всего, выступления на трех конгрессах и встречи, встречи… встречи на улицах городков, в маленьких ресторанчиках, где мы обедали, в перерывах между заседаниями конгрессов.

На автобусе нашего давнего друга Миядзавы (мы познакомились, когда он приезжал во Владивосток) мы буквально исколесили всю Японию: от Ниигаты до Инуямы. Больше 10 часов мы ехали в Инуяму. В перерыве между заседаниями конгресса ко мне подошла японская женщина с мальчиком лет 10 и сказала, что ее сын тоже учит эсперанто. И как же было приятно слышать эсперантскую речь в устах младенца. Ведь мои ребятишки во Владивостоке почти также лопочут на эсперанто, как говорил это японский ребенок.

И еще одна радостная, очень запоминающаяся встреча произошла в Инуяме. Когда ужу кончался первый день конгресса, к нам вдруг подошел Эркин, японец, прекрасно владеющий русским языком. Когда-то он жил в Хабаровске и хорошо выучил русский язык. Вместе с японскими эсперантистами он также был во Владивостоке год назад и теперь, узнав от Миядзавы, что мы здесь, специально приехал из Токио в Инуяму облегчить наше общение с японскими друзьями. Язык объединяет, а когда сразу попадаешь в обстановку, когда вокруг тебя только японская или эсперантская речь, и нет ни одного русского слова, бывает очень трудно привыкнуть и обычно сразу болит голова. Так вот наш юный друг Эркин помог пережить нам этот трудный период. Он был с нами везде таким простым, домашним, необходимым, что когда через 2 дня пришлось расставаться (а расстались мы в Нагойя, откуда Еркин ехал в Токио, а мы с Миядзавой паромом переплавлялись на Хоккайдо, т.к. наш путь следовал в Саппоро) - расставание действительно было очень грустным. Во время поездки Миядзава постоянно подводил нас к карте Японии и показывал весь маршрут нашего путешествия. Он гордился, что японские эсперантисты смогли организовать для русских такое замечательное путешествие по стране показать так много.

В Саппоро, в доме Миядзавы мы провели 10 самых счастливых дней. Я спрашиваю о социальном обеспечении японцев, о пенсиях, немного говорим о счастье. Если бы я писала целую книгу о Японии, а не эти разрозненные воспоминания, я бы назвала ее «Встречи на дорогах Японии», потому что настоящее достояние каждой нации есть люди – японцы, русские, корейцы. Потому что теперь и я как самую большую драгоценность, храню у себя фотографии своих японских друзей. И теперь, когда рассматриваю карту Японии, на которой друзья по нашей просьбе отметили весь маршрут и подписали на эсперанто названия всех городов, где нас принимали, не верю сама: Возможно ли это?

В Саппоро мы встречались с представителями Хоккайдской префектуры, прекрасными эсперантистами. Беседа в течение полутора часов шла исключительно на эсперанто без всяких переводчиков. Даже наш верный Миядзава куда-то ушел на это время, не предупредив нас заранее, что такая встреча состоится. Здесь я выступала и от себя, и от Александра Борисовича и от имени многих, кто следил за нашим путем во Владивостоке и ожидал нашего возвращения. Но думаю, что с честью выдержала этот экзамен на владение эсперанто. После этой беседы Хоккайдская префектура выделила нам по 10000 иен для нашего дальнейшего путешествия. В Саппоро мы выступили со своими докладами на 99 конгрессе. Искренне их заинтересовала тема: «Обычаи и традиции нашего народа». С неподкупным интересом и восторгом они слушали русские и украинские песни. Мы привезли, а потом подарили им такие кассеты. Они с восторгом разглядывали и расспрашивали о домовеночке (мы в качестве сувенира подарили им домовенка), обозвали его на эсперанто «domovulo» потому, что необходимого слова не было, сопроводили этот подарок необходимым пояснением. И все-таки синьор Хошида до сих пор интересуется, что же дальше делать с этим «домовулей»?

Я получаю от них письма и почему-то испытываю перед ними небольшое чувство вины: кто мы им? Почему они нас так здорово принимали, оберегали, передавали из рук в руки? Почему айнка Гиомато (она ведь и эсперанто не знает) примчалась к нам в гостиницу, прихватив огромный пакет фруктов для нас лично (не позволила, даже рассердилась, когда мы их захотели поставить на стол)? Почему старый больной парализованный эсперантист, которого мы тоже навестили по инициативе Миадзавы в больнице, так приветливо помахал нам своей единственной здоровой рукой, услышав эсперантскую речь? В Японии нас воспринимали такими, как мы есть. Мы представляли не только эсперантистов, но и всю нашу нацию. И, может быть, я только теперь поняла, почему мне было стыдно. Оказывая нам такой прием, наши друзья в праве рассчитывать на такой же точно прием с нашей стороны. В октябре 2005 года состоится международная конференция при ДВГТУ, на которую хотят приехать наши японские друзья. Как их встретить? Где разместить? Только ли это проблема эсперантистов?