1913 г.
Наша
квартира в Лубянском проезде
состояла из 6 комнат, кухни и
чулана возле кухни. Сначала 2
комнаты я сдавал
неэсперантистам, но затем во
всех комнатах жили уже только
наши сотрудники: супруги
Котзины, Айспурит, Романович. В
январе 1913 г. мы решили
объединить три заведения -
институт, журнал и магазин - в
одном месте и с этой целью
переместить магазин в одну из
комнат нашей квартиры. Это
мероприятие с финансовой точки
зрения дало нам некоторую
экономию и укрепило основу
наших заведений, ибо таким
образом контролировать
торговую часть мне было
удобнее, чем когда она
находилась на другой улице.
Хотя с перемещением магазина
мы утратили очень хорошее
место на Тверской, всё же
Лубянский проезд тоже
находился в центре Москвы.
Кроме того фасад дома позволял
закрепить снаружи большие
вывески по институту и
магазину одновременно с двух
сторон - со стороны Мясницкой и
со стороны Лубянского проезда,
- что внушающе действовало на
прохожих. В квартире был свой телефон,
связывавший нас со всей
Москвой. Телефон висел на стене
в магазинной комнате и его
почти ежеминутное действие
свидетельствовало о том, что
наше движение не спит.
Наша квартира стала
подлинным центром Эсперанто-движения.
Наш адрес печатался во всех
наших афишах, журналах, книгах,
каталогах; поэтому любой
интересующийся Эсперанто
всегда мог получить нужную
информацию по этому адресу.
Люди видели в магазине
заполненные эсперантскими
книгами полки, а в соседней
комнате - образцы почти всех 150
периодических изданий. Всё
убеждало, что наш язык является
"живым языком", и
побуждало к изучению этого
языка. С другой стороны, вся
атмосфера этого помещения
побуждала самих его работников
к дальнейшим усилиям по
углублению знания языка и его
развитию.
Нашей пропаганде иногда
мешали немногочисленные
адепты языка Идо,
которые с помощью рекламы "нового,
улучшенного Эсперанто"
подтачивали веру в прочность
нашего языка и давали повод
ленивым и пассивным людям
оправдывать своё нежелание
заниматься изучением
Эсперанто. Мы решили бороться с
этими раскольниками их же
средствами, т.е. с помощью
критики их устремлений. Эту
задачу взял на себя наш
сотрудник Б.И.Котзин, который
специально изучил Идо и
историю его возникновения.
Результаты своего
исследования он описал в
вышедшей в июне 1913 г. книге "Хисторио
кай тэорио дэ Идо" /история и
теория Идо/, которую издал наш
магазин. В этой книге,
встреченной всей эсперантской
прессой и верными
эсперантистами с большим
энтузиазмом, были искусно
подобраны многочисленные
данные, опровергающие
аргументы идистов. Это явилось
как бы антитоксином от вредных
нашему языку бактерий, который
эффективно остановил их
дальнейшее размножение.
В это же время я работал над
таким учебником Эсперанто,
который в одной книге содержал
бы грамматику, ключ к ней,
словарь и хрестоматию и по цене
не отпугивал бы даже бедных
покупателей. Этой работе
благоприятствовала наша
институтская библиотека, в
которой были собраны почти все
существующие грамматики
русского языка и почти все
национально- эсперантские
учебники и словари. Первую
часть учебника я назвал "Основной
курс международного языка
Эсперанто". Поскольку за
книгу не нужно было платить
авторский гонорар и печатали
мы её огромным тиражом (30000 экз.),
мы смогли установить цену
всего в 5 копеек. Это новое наше
издание было встречено
русскими эсперантистами также
весьма благосклонно, ибо оно
было создано специально для
русских и содержало в себе всё
необходимое для изучения языка.
Идею издания такой книги нам
внушила так называемая "красная
брошюра", изданная в Париже
известным издательством "Ашетт
и Ко".
Для облегчения изучения
Эсперанто с помощью этой книги
я начал подготовку для неё
ключа, который содержал бы
более подробные разъяснения не
вполне ясных грамматических
правил и давал бы перевод
упражнений с эсперанто на
русский и с русского на
эсперанто. Для недостаточно
образованных учеников такая
книга могла бы заменить
преподавателя. Но подготовка
учебника неожиданно была
прервана телеграммой из
Петербурга нашего давнего и
ревностного русского
единомышленника Н.П.Евстифеева.
Наши с ним отношения
завязались сразу после
появления моей книги "Сур
войо аль кунфратиджо дэ
пополой". Проживая в то время
за границей, он тепло
приветствовал эту работу,
сразу заказал несколько
экземпляров, и после того наша
переписка продолжалась
довольно долго. Лично мы
познакомились в ходе 2-го и 3-го
Всемирных эсперантских
конгрессов в Женеве и
Кембридже. В моей эсперантской
жизни он сыграл довольно
важную роль. Ему я обязан
многими проектами и планами,
которые, возможно, вообще бы не
зародились в моей голове или,
если бы и зародились, то там бы
и остались неосуществлёнными.
Что бы я ни предпринимал, я
всегда находил его моральную
поддержку. Он ободрял меня и
одобрил основание книжного
магазина, издание журнала,
организацию института. Обладая
большим красноречием, своими
красивыми словами он всегда
подталкивал меня вперёд и я не
мог противостоять его
аргументам. Я лишь удивлялся,
почему он сам ничего не
предпринимает?
С его слов мне было известно,
что проживая в течение ряда лет
за границей (в Болгарии,
Швейцарии и т.д.), он истратил
капитал, приобретённый в
России, и если бы этот капитал
он использовал более практично,
то Эсперанто-движение могло бы
получить дополнительные формы.
Но, к сожалению, он не был
рождён для этого. Истратив за
границей почти весь свой
капитал, часть которого, между
прочим, он пожертвовал на нужды
так называемой Делегации для
принятия одного
международного языка,
совершенно не предполагая, что
тем самым помогает рождению
нового языка Идо, он в 1910 г.
вернулся в Петербург искать
какую-нибудь оплачиваемую
должность. Там его ораторские
способности неоднократно
использовались Постниковым, но
это не помешало ему продолжить
хорошие отношения с
московскими единомышленниками
и со мной. В качестве
сотрудника Постникова он имел
"удовольствие" принять в
своём доме полицейских агентов,
которые тщательно осмотрели
все его книги, рукописи, письма,
и, не обнаружив криминала,
оставили его на свободе.
Будучи членом
Всероссийского союза
эсперантистов, он стал членом
также Общества вегетарианцев.
Одолеваемый одновременно
двумя идеями - эсперантской и
вегетарианской, - он решил
принести пользу обеим идеям
сразу. Не раз наблюдая и слыша,
что обычно любая столовая
приносит владельцу достаточно
хороший доход, он решил снять в
одном из домов на главной улице
Петербурга большое помещение с
окнами и выходом на улицу и
устроить там с помощью
вегетарианского повара и
толстовца Дроздова
общественную вегетарианскую
столовую. Сперва снять это
помещение хотел комитет
Общества вегетарианцев, но
колебался в нерешительности.
Тогда Евстифеев, опасаясь как
бы помещение не было снято
другими, снял его за свой счёт.
Сделавши это, он, вероятно, сам
испугался своего смелого
действия. В этом состоянии души
он вспомнил, что я часто мечтал
основать в Петербурге филиалы
московских заведений. В
результате я получил его
телеграмму: "Немедленно
приезжайте в Петербург
организовывать филиалы
магазина и института.
Помещение на Невском снято.
Евстифеев."
Эта телеграмма поразила меня
словно гром. Я совершенно не
был подготовлен к столь
быстрым и рискованным
действиям. Но что делать?
Упустить благоприятный случай?
Бросить друга в опасности? Я
решил немедленно выехать в
Петербург, чтоб собственными
глазами увидеть что случилось.
Взяв в банке в долг нужную
сумму, 15 октября я купил билет и
сел в поезд. Московские
заведения остались под
управлением Айспурита и
Котзина (Романович в то время
отбыл в Саратов для работы в
русской газете, издаваемой его
другом Сибриным).
Через 12 часов пути я уже был в
Петербурге и в доме Евстифеева
узнал подробности. Мы идём
смотреть снятое помещение.
Действительно оно очень
хорошее, расположено вблизи
главного вокзала в людном
месте. На фасаде можно
закрепить прекрасную вывеску и
рекламный стенд. А как выглядит
формальная сторона дела?
Выяснилось, что по контракту
помещение снимал Евстифеев, он
же внёс предоплату, но на
помещение претендует также
комитет Общества
вегетарианцев, одним из членов
которого был Евстифеев. Если бы
дело касалось только коммерции,
могла бы явиться угроза
судебного процесса. Начались
переговоры между сторонами
этого дела. Мне пришлось ждать
чем они закончатся. Конечно,
мне было бы приятнее, если бы
владельцем помещения был
признан Евстифеев. В этом
случае мы были бы полными
хозяевами и могли бы
действовать как нам нравится.
Поскольку устройство
вегетарианской столовой
требовало довольно крупной
суммы денег, которой Общество
не располагало, помещение в
конце концов уступили
Евстифееву. Затем мы с
Евстифеевым устно
договорились, что он уступает
мне одну из задних комнат под
эсперантский книжный магазин,
а в других комнатах будет
устроена общественная
вегетарианская столовая,
которая будет работать днём. По
вечерам в свободных комнатах
можно проводить курсы
Эсперанто.
Теперь мне надо было
приступить к организации наших
петербургских филиалов. Прежде
всего надо было найти людей для
руководства филиалом
московского магазина и
преподавания на петербургских
курсах и одновременно
позаботиться о стеллажах и
мебели для магазина. Я не был
капиталистом и должен был во
всём действовать экономно.
Первые недели в Петербурге я
жил в меблированных комнатах, а
затем поселился в будущем
петербургском книжном
магазине. Там я своими силами
установил стеллажи и прилавки
перед ними, всё окрасил зелёной
краской и магазин был готов.
Для заполнения его книгами я
попросил московских
сотрудников прислать
несколько ящиков с книгами.
Получив их, я разложил книги по
полкам и открыл магазин.
Но что делать дальше? Кто
будет сидеть в магазине, когда
я вернусь в Москву? Дело
осложнялось. Много платить я не
мог, а за небольшое
вознаграждение никто не
согласится тратить своё время.
Среди петербургских
эсперантистов самыми хорошими
моими знакомыми, кроме
Евстифеева, были инженер
Дмитриев, Рахамяги, Щавинский,
Иванов, Гайдовский, студенты
Стоян, Дрезен. Все они по
возможности пытались мне
помочь, но всё было напрасно.
Ведь нужный человек помимо
других качеств должен был
знать Эсперанто.
Наконец знакомые Евстифеева
рекомендовали мне барышню
Смирнову, которая закончила
гимназию, но не могла найти
какую-нибудь должность. Я дал
ей несколько уроков Эсперанто,
познакомил с техникой
книготорговли и заключил с ней
контракт. Контролировать её
коммерческую и эсперантскую
деятельность я попросил
единомышленника Рахамяги. В
качестве помощника барышне
Смирновой я выделил мальчика
Васю Никифорова из московского
магазина.
Так был обустроен книжный
магазин. Теперь мне нужно было
организовать курсы.
______________________________________________________________________________________
П Р И М Е Ч А Н
И Я:
1) Эсперантские
заведения в Лубянском проезде,
3, занимали квартиру №34 с
телефоном №149-00.
2) Идо (это
эсперантское слово означает
"потомок, дитя") -
вспомогательный язык
международного общения,
созданный в 1907г. Луи де
Бофроном на базе Эсперанто.
Широкого распространения не
получил, но живёт до сих пор.
_______________________________________________________________________________________
К
ЗАГЛАВИЮ
ЧИТАТЬ ЕЩЁ
|