К ПРОБЛЕМЕ ПОИСКА УНИВЕРСАЛИЙ РАЗНЫХ ФOPM МЫШЕНИЯ ДЛЯ ВОЗМОЖНОГО ПОСТРОЕНИЯ ПЛАНОВОГО ЯЗЫКА

С.В. Ткачев

История лингвопроектирования диалектически отражает ситуацию асимметричности выразительности и изобразительности в слове. Наиболее ярко это проявляется в периодически появлявшихся проектах пазиграфии. Обзору международной смысловой письменности, проекты которой возникали в XX в., посвящена работа Д.Бланке. Одним из выводов его исследования является тезис о том, что "введение и возрождение картинного письма или системы иероглифической письменности означало бы попятное движение в развитии письменности", и далее, что "международное языковое общение все больше и больше бывает устным" (3, 91), поэтому попытки создания пазиграфии являются анахронизмом в развитии интерлингвистики. Но почему же все еще можно услышать о привлекательности смыслового письма, о попытках создания новых проектов? Ответ, на наш взгляд, дает анализ наиболее распространенных (как реализованных, так и оставшихся на уровне проекта) вспомогательных языков, который позволяет заметить, что как априорные, так и апостериорные ялыки все же ориентируются на логическое мыпление. Последние, несмотря на преобладающую коммуникативную направленность, своей заданностью направлены на основной грамматический и лексический состав, не подлежащий произвольному реформированию, что приводит к извечному конфликту формы и содержания. В интерлингвистике это ставит вопрос о решении проблемы эволюции планового языка.

Сфера логического мышления ограничена, так как в обычной жизнедеятельности человек мыслит не логически, а образно. При этом нередко переходит от вербальных к невербальным формам мышления, в основе которых лежит ассоциативность. Результатом этого является метафоричность речи. В современных исследованиях метафоры интересной является теория Лакоффа-Джонсона, "согласно которой структуры понятий, формулирующие мышление, отражают структуры человеческой деятельности. И поскольку структуры деятельности в различных областях могут быть сходными, то и различные коммуникативные акты могут включать сходные концептуальные структуры. Поэтому в речевой практике мы, зачастую неосознанно, структурируем одни понятия в терминах других. Метафоры и являются одним из важнейших средств такого структурирования" (2, 61). Лингвистическое изучение метафоры началось сравнительно недавно, и поэтому, естественно, существует много подходов к исследованию возникновения и функционирования метафоры в речи. Однако общими являются: признание семантической двуплановости и контекста метафоры. Семантическая двуплановость возникает в процессе взаимодействия вербальных и невербальных форм мьшления, которое в основном совершается в рамках двух типов деятельности - речевой и изобразительной. Как результат, слово получает образную иллюстративность, более характеризующую, нежели называющую предмет или явление.

Если обратиться к истории создания плановых языков, то можно выделить несколько значительных этапов ее эволюции. Прежде всего это XVII-XVIII вв., когда развернулся процесс теоретического осмысления новых путей развития общества. Он шел методом сопоставления разных видов деятельности человека, попытки их универсализации. Вспомним идею В.Лейбница об Энциклопедии, или Универсальной науке, и как ее составную часть - создание рационального языка. "И хотя давно уже некоторые выдающиеся мужи выдвинули идею некоего универсального языка, или универсальной характеристики, посредством которой прекрасно упорядочиваются понятия и все вещи, посредством которой различные нации могут сообщать друг другу свои мысли и с помощью которой то, что написано одним, мог бы каждый читать на своем языке, никто, однако, не пытался создать язык, или характеристику, в которой одновременно содержалось бы искусство открытия и искусство суждения..." (9, 412-413). Главной причиной этого, как считал Лейбниц, является неоднозначность слов: "Слова, которыми мы пользуемся, достаточно темны, неясны и нередко сообщают лишь смутные понятия, поэтому их придется заменить другими знаками, имеющими точный и определенный смысл..." (9, 493). "К числу же знаков я отношу слова, буквы, химические фигуры, знаки астрономические, знаки китайского письма, иероглифические, музыкальные ноты... и все другие, которыми мы пользуемся в процессе рассуждения вместо вещей" (9, 501). Как видно из приведенных высказываний Лейбница, ученый-философ сознавал разнообразие форм мышления, хотя оставался при этом приверженцем логицизма при создании искусственного языка. Все же его сомнения проявляются в интересе к смысловому письму: "это род всеобщего исчисления одновременно представлял бы собою некую универсальную письменность, преимущество которой перед письмом китайцев состояло бы в том, что ее понимал бы человек, говорящий на любом языке. ...Эта письменность или язык (если знаки будут произноситься) сможет быстро распространиться по всему свету, ибо научиться такому языку можно будет за. несколько недель, после чего он мог бы стать средством общения повсеместно" (8, 491-492).

Осознание того, что слово должно сочетать выразительность и изобразительность как результат воображения, которое "представляло им (людям. - C.T.) только те самые образы, которые уже были выражены жестами и словами и которые сделали язык с момента его возникновения образным и метафорическим" (7, 254), очевидно, побудило и французского философа Э.Б. де Кондильяка уделить в своих трудах значительное внимание вопросу смыслового письма. Он отмечал, что люди с самого начала заботились о том, чтобы как можно идентичнее передать внешнее сходство предмета с символизирующим его знаком-изображением. Это делалось для того, чтобы информация была доступна всем. Но далее люди стали оперировать лишь со знаками-символами, тем самым превратив их в тайнопись, что сделало иероглифы совершенно загадочными. По мнению Кондильяка, именно в этот момент и получает расцвет метафора, сравнение, аллегория. Однако в дальнейшем это привело к ситуации, когда "...символы и метафоры, сначала изобретенные в силу необходимости, затем избранные для того, чтобы служить таинством, сделались украшением речи, когда возникла возможность употреблять их сознательно; так, прийдя в упадок, языки подверглись первым ударам из-за того, что ими стали злоупотреблять" (7, 260).

В середине XVIII в. последователь Лейбница Баугартен обосновал необходимость выделения из философии, наряду с логикой и этикой, - эстетики. Развитие этой науки повлияло на дальнейший ход развития лингвопроектирования. Когда появился первый коммуникативно реализованньй искусственный язык, волапюк, в котором нет омонимии, полисемии и синонимии, оно, несмотря на эти "преимущества" перед этническим языком, разделилось на два направления - логическое и эмпирическое. Это произошло не без учета критики эстетической несостоятельности логицизма.

Для дальнейшего рассмотрения механизма образного мышления важным является момент выяснения особенностей его связей со средствами объективации мыслительных процессов, каковыми являются язык и изобразительное искусство. Их соотношение вызывает полемику на протяжении всего пути эстетического осмысления творческих возможностей человека. Включая язык и в широком смысле живопись в круг проблем интерлингвистики, мы не отождествляем слово и произведение искусства, так как общение людей при помощи языка и общение их посредством искусства при определенных моментах сходства все же имеют отличия, на которые указал К.Маркс. Он отмечал, что язык есть практическое и действительное сознание, тогда как искусство - специфическая форма сознания, имеющая целью эстетическое освоение мира.

Следующим этапом в лингвопроектировании является рубеж XIX-XX вв., когда обостряется борьба идеологических ориентации и происходит распад "целостного" мировоззрения. В это время наблюдается радикальная дифференциация эстетических учений. Попытки выхода из создавшегося положения были пестры и многочисленны. Приблизительно в одно и то же время выдвигаются идеи В.Оствальда о "синтетической филологии" и П.Гогена о "синтетическом искусстве". Однако ориентиром наибольшей "синтетичности" был кинематограф, который, расширяя свою сферу, овладел передачей изображения, звука и, наконец, цвета.

Изобразительному искусству как воплощению наглядно-образного мыпления присуща многомерность. Словами же невозможно описать и понять такие качества изобразительного искусства, как, например, способность передать пространственную структуру явлений и предметов, цвет, динамику изменения интенсивности процессов и большое количество других связей и отношений, которые просто не могут быть переданы адекватно с помощью звуковой речи или переданы крайне неэффективно. Однако это положение можно распространить лишь на слова, выполняющие выразительную, а не познавательную функцию. В частности, слова, которые закреплены в литературной норме, имеют жестко определенное значение и употребляются в ситуациях познанных, освоенных человеком. При изменении ситуации у субъекта активизируется ассоциативно-интеллектуальная сфера познания, которая требует напряжения всех словотворческих возможностей. Эти потенции выражаются в метафоре на языковой периферии, в частности, на уровне социальных диалектов. С.Н. Кузнецов, говоря о дифференциации в языке, отмечает, что она "осуществляется сходными путями в естественных и плановых языках, отражая дифференцированный характер человеческой деятельности в областях духовной и материальной культуры" (8, 81). Создавая плановый язык на основе этнических, необходимо учитывать, что число единиц обозначения у лиц одинакового культурного уровня, хотя они и разговаривают на различных языках, почти одинаково. В языке отражаются не столько сами явления, сколько размышления над ними. Понятий на любом этапе развития человека всегда больше, чем слов для их выражения. Отсюда распространенность полисемии, которая является камнем преткновения для лингвопроектирования. Для ее раскрытия необходимо определить степень выразительности и изобразительности слова. Ведь благодаря последней, мы во многом обязаны пониманию метафорического употребления слова. Выразительность в слове прямая, изобразительность - косвенная, поэтому последняя требует более детального анализа с привлечением языка живописи, которой свойственно прямое значение изобразительности.

Течение импрессионизма в живописи во. всех его разновидностях приближено к социальным диалектам в языке. Социальным диалектам присуще стремление расширить в словоформе чувства и воображения за пределы традиционного восприятия, при этом оставаясь в границах конкретного образа, данного в восприятии. Для импрессионизма характерно находить между явлениями аналогии, параллели, соответствия, что свидетельствует об ассоциативности мышления его представителей и, в конечном счете, о метафоричности их художественного языка. Это достигается разложением сложных тонов на чистые цвета и взаимопроникновение четких раздельных мазков чистого цвета, как бы смешивающихся в глазу зрителя. Исследователя импрессионизма отмечают, что он обострил, интенсифицировал восприятие реальных вещей, снял с них налет привычного. Близость двух типов, деятельности мышления мы можем найти в отзыве голландского художника В.Ван Гога на стихи французского поэта-импрессиониста Э.Бернара, в которых речь идет о проституции, при этом проститутка сравнивается с мясом на прилавке, на что художник заметил: "...звонкий ритм красочных слов являет мне яркую и живую картину притона" (5, 334). В одном из социальных диалектов сербскохорватского языка находим такую же параллель - притон, место сбора проституток, получившее название месара (в.литературном языке - "мясная лавка").Эту же метафору передает языком кинематографа О.Иоселиани в фильме "Фавориты луны".

Для лингвопроектирования небезынтересны поиски неоимпрессионистами логического схематизирования в передаче реальности. Картина создавалась с помощью наложения "однозначных" точек, т.е. чистого цвета, одинаковой формы и величины. Дальнейшие разработки этого метода в живописи привели к абстрактной ирреальности. Этот опыт должен послужить еще одним доказательством нерезультативности логического направления как в живописи, так и в лингвистике.

Метафора, которая в нашем случае рассматривается как компонент моделирования познания, является универсалией для двух типов деятельности мышления - речевой и изобразительной. Поиск универсалий разных форм мышления и их анализ поможет определить универсалии человеческого мышления и, следовательно, плановые языки можно будет создавать на базе образного мышления, более свойственного человеку. Что же касается коммуникативно реализованных языков, то это поможет более чутко управлять их эволюцией.

В связи с данной тематикой хочется затронуть еще один вопрос. В свое время А.А. Потебня, развивая во многом идеи В.Гумбольдта, отмечал значение образа, заложенного во внутренней форме слова, с гносеологической и эстетической точек зрения. При разработке своей концепции он большое внимание уделял изучению мифов, точнее раскрытию роли языка в создании мифов. Мифологическое мышление, согласно Потебне, присуще "не одному какому-либо времени, а людям всех времен, стоящих на известной ступени развития мысли" (10, 433). Он выделял два вида мифов. Для нас определенный интерес представляет миф-сравнение, объясняющий предметы по аналогии. Должна ли интерлингвистика заниматься этим? Несомненно. Какова роль мифа, например, в произведениях Ч.Айтматова, пишущего на одном из международных этнических языков - русском и соединяющего тем самым традиции европейской и азиатской культур? Какова при этом степень реализации эстетической функции русским словом? Как Х.Кортасар в слове другого мирового языка - испанского добивается синтеза латиноамериканской и европейской культур? Таких вопросов появляется все больше и больше. Они должны и могут решаться интерлингвистикой в тесном сотрудничестве с искусствоведением, сравнительным литературоведением, сравнительном фольклористикой, какими их видел З.М. Жирмунский, с мастерами перевода, в контакте не только с социолингвистикой, но и этнолингвистикой. Объем проблематики к концу XX в. увеличивается по мере выравнивания этнических языков и их перерастанием в языки литературные, при возрастании их количества и при этом все большей интернационализации сфер деятельности человека.

Литература

1. Бессарабова Н.Д. Метафора как языковое явление. - Значение и смысл слова. (Художественная речь, публицистика). М., 1987.

2. Бессонова О.М. Методологический анализ современных теорий метафоры. - Интерпретация как историко-научная и методологическая проблема. Новосибирск, 1986.

3. Бланке Д. Пазиграфия (международная смысловая письменность). - Проблемы интерлингвистики. Типология и эволюция международных искусственных языков. М., 1976.

4. Герменевтика: история и современность. - М., 1985.

5, Дмитриева Н.А. Ван Гог. Человек и художник. - М., 1984.

б- Дмитриева Н.А. Изображение и слово. - М., 1962.

7. Кондильяк Э.Б. де. Сочинения в 3-х томах. Т. I.- M., 1960.

8. Кузнецов С.Н. Направления современной интерлингвистики. - М., 1984.

9. Лейбниц В. Сочинения в 4-х томах. Т.З. - М., 1984.

10. Потебня А.А. Эстетика и поэтика. - М., 1976.