ИНТЕРЛИНГВИСТИКА И ЛИНГВОПРОЕКТИРОВАНИЕ В РОССИИ
А. Д. Дуличенко
ИЗ ИСТОРИИ ИНТЕРЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ В РОССИИ
Идея создания языка, который служил бы средством общения для народов различных стран, зародилась в России давно; по крайней мере, от первых предложений и проектов такого языка прошло уже несколько веков. Тем не менее эта поучительная и интересная страница в истории отечественной лингвистики и интерлингвистики до настоящего времени не нашла должного отражения.
Впервые попытки создания международных искусственных языков (МИЯ) в России и в СССР представил в 1926-1927 гг. в схематическом наброске (так и оставшемся «заметками для блокнота») известный деятель эсперантского движения 20-30-х годов в нашей стране, интерлингвист Э. К. Дрезен.* В дальнейшем эти сведения о до- и послереволюционных проектах МИЯ вошли в его известную книгу «За всеобщим языком».* Материалы Э. К. Дрезена охватывают преимущественно проекты МИЯ, а также вопросы практического движения за МИЯ в дореволюционной России и в СССР в 20-30-е годы. Теоретические рассуждения этого автора относительно общих проблем, связанных с МИЯ, в настоящее время в известной степени устарели. Это и понятно, если учесть, что тогда, когда работал Э. К. Дрезен, марксистское языкознание у нас только зарождалось. Дрезен не был языковедом по образованию (хотя и написал свыше десятка книг по интерлингвистическим вопросам), и это сказалось на некоторых лингвистических суждениях, особенно когда речь шла об оценке достоинств или недостатков других (не эсперанто) проектов МИЯ, а также когда он касался некоторых общелингвистических проблем (упрощенно толковал ряд вопросов языковой эволюции мира и т. д.).
После Дрезена исторический аспект проблемы МИЯ в нашей стране лишь попутно затрагивался в общеинтерлингвистических работах Е. А. Бокарева и В. П. Григорьева. Специально этому вопросу посвящена наша небольшая статья, в которой представлен фактический и библиографический материал по 16 проектам МИЯ, появившимся в нашей стране после 1917 г.* В настоящей статье ставится задача осветить основные пути развития отечественных интерлингвистических традиций, начиная с момента их зарождения, для чего необходимо представить толкование (ввиду нераспространенности и малоиз-вестности среди широкого круга лингвистов) нескольких, наиболее часто использующихся здесь, интерлингвистических терминов:
1. Апостериорный язык (проект, система) - построенный на элементах реальной языковой действительности, т. е. с использованием грамматических и иных элементов нескольких национальных языков.
2. Априорный язык (проект, система) - построенный на предельно рационализированной словообразовательной и т. д. основе; черты живых национальных языков отражаются здесь в наиболее общей форме.
3. Лингвопроект - проект искусственного языка, предложенный для целей международного научного, торгового и иного общения; произв. форма: лингвопроектирование.
4. Пазиграфия - письменная языковая система, построенная на логической и классификационной основах понятий действительности и выражающая эти понятия с помощью комбинаций особого начертания знаков, а также цифр (римских, арабских) и пр. Термин введен впервые в 1797 г. сторонником идеи всеобщего языка И. де Мемьё.
5. Система микст (смешанный язык, проект) - язык, созданный на основе различных исходных принципов, например, априорных и апостериорных и т. д.
6. Универсальный алфавит (всеобщий алфавит, письмо) - проект алфавита, предназначенный для «всех» языков, в том числе и для международного языка (МЯ) и будущего всемирного языка.
7. Упрощенный язык (проект) - созданный на основе унификации и упрощения грамматических и иных категорий какого-либо национального языка.
8. Философский, или логический, язык (проект, система) - созданный на строгой логической основе классификации понятий.
Идея общего языка возникла в России в XVII в., интерес к ней поддерживался и в XVIII в.* Однако и в том, и в другом случае носителями этой идеи были, как правило, иностранцы. Появление первого проекта общего (искусственного) языка, известного в России, было связано с волновавшей умы передовых людей тех времен идеей славянского единства. Особенно популярной эта идея была среди южнославянских народов, в течение длительного времени неоднократно подвергавшихся нападению и захвату с юга и севера.
Во второй половине XVII в. хорватский католический священник Ю. Крижанич (1618-1683) направляется в Россию, чтобы убедить русского царя в необходимости политического и религиозного объединения всех славян под водительством России. Достигнуть этой цели, по мнению Ю. Крижанича, поможет язык, общий для всех славянских народов.* К разработке грамматики всеславянского языка, который условно можно было бы назвать как ruski jezik (в интерлингвистических изданиях название этого проекта несколько искажено - ruski jezyk,* Ю. Крижанич приступил еще до своего путешествия в Россию. Так, уже в 1652 г. он написал несколько стихотворений, представляющих собой, по сути, смесь сербскохорватского языка с церковнославянскими и восточнославянскими элементами. О «русском езике» можно, пожалуй, говорить уже начиная с его сочинения «Путно описание от Левова до Москви» (1659 г.). Вопросы морфологии всеславянского языка Ю. Крижанич изложил в языковедческом сочинении «Граматично изказанjе об руском jeзикy» (1665 г.). На своем языке Ю. Крижанич написал также языковедческое сочинение «Обjасньенье виводно о писме словенском (1659-1661 гг.)», знаменитый политический трактат, условно названный исследователями «Политика» (1663-1666 гг.), и некоторые другие. «Политика» издавалась в России дважды - в 1859 г. и, более полно, - в 1859-1860 гг.; третье издание, наиболее полное и всесторонне документированное, появилось в 1965 г. параллельно на всеславянском и на современном русском языке.*
С лингвистической точки зрения всеславянский язык Ю. Крижанича можно квалифицировать как смесь грамматических и лексических элементов различных славянских языков. Грамматически наиболее всего ощутимы в этом языке элементы русского и церковнославянского языков; отмечаются в нем и особенности сербскохорватского языка, по преимуществу - родного Ю. Крижаничу чакавского диалекта (в его икавском варианте).* Согласно данным голландского слависта Т. Экмана,* проделавшего выборочный статистический анализ слов в «Политике», общими для всех славянских языков оказываются около 59% слов, русских и церковнославянских слов - около 10%, сербскохорватских - около 9%, польских - 2,5%; имеются также и украинские слова. Многие слова, которые невозможно идентифицировать со словами других славянских языков, Ю. Крижанич создал сам.
До настоящего времени вопросы лексики, фонетики и грамматики всеславянского языка Ю. Крижанича привлекают к себе внимание славистов различных стран.
В XVIII в. идея всеобщего языка захватывает большой круг ученых. Так, если до XVIII в. в разных странах было сделано предложений и разработано немногим более 50 лингвопроектов, то только за один XVIII в. преимущественно во Франции, Германии:, Англии, а также в Италии было создано почти столько же проектов МИЯ. Эти идеи проникали также в Россию и занимали умы образованных людей. В «Лекциях по языкознанию» М. Мюллер,* а вслед за ним и Э. К. Дрезен* склонны были считать, что созданная при Российской академии наук по приказу Екатерины II комиссия по составлению словарей «всех языков и наречий», а также результат работы этой комиссии «Glossarium comparativum totius orbis» (Petersburg, 1787) как раз и отражают попытки и слабо осознаваемый путь решения проблемы всеобщего языка. Об интересе в этот период к рассматриваемой проблеме говорит и факт перевода на немецкий язык и издания в Риге в 1785 г. книги лорда Монбоддо, в которой высказываются некоторые соображения относительно всеобщего языка и анализируется известная философская языковая система Дж. Вилкинса.*
Конкретно идея всеобщего языка в России XVIII в. воплотилась в двух малоразработанных проектах, авторы которых были, как и в XVII в., иностранцы. В 1788 г. в Петербурге была издана книга швейцарца Ж. П. де Риа, предлагавшего систему фонетической транскрипции для «всех языков» (текст самой книги дан параллельно на французском языке действующей орфографией и предлагавшейся автором фонетической записью). Транскрипция де Риа состоит из 64 знаков (латинские обозначения гласных и согласных с некоторыми добавлениями, цифры до 8, нотные и особого начертания знаки), с помощью комбинации которых можно выразить «все элементы... во всех их взаимоотношениях»: ab, ad, af, ag...; ba, da, fa...; abd... и т. д. Состав возможных комбинаций составляет универсальный словарь будущего всеобщего языка. Правда, де Риа сам ограничился приведением комбинаций только с гласным а, да к тому же и не придал этим сочетаниям значений. Совершенно очевидно, что здесь мы имеем дело с попыткой логического расчленения реалий мира и обозначения этих реалий и взаимоотношений между ними с помощью однозначимых звуковых сочетаний. Эта недоработанная философская языковая система с элементами пазиграфии находится в полном соответствии с духом своего времени, если учесть, что подобные проекты появлялись неоднократно в различных странах Европы и до XVIII в., и на протяжении всего XVIII в.
Еще более беспомощную попытку решить проблему всеобщего языка представляет собой так называемая цифровая пазиграфия языковеда X. Вольке, жившего в XVIII в. в России и являвшегося членом екатерининской языковой комиссии при Российской академии наук, а также профессором Петербургского университета. В изданной в 1797 г. в Германии книге X. Вольке предлагал, по сути, не пазиграфию, а довольно примитивную и практически неосуществимую технику общения между разноязычными лицами с помощью словарей и закрепленных в них цифровым порядком слов с грамматическими формами. Общающийся должен был с помощью присвоенного слову родного языка цифрового обозначения искать соответствующее цифровое обозначение и следующее за ним слово в словаре языка своего собеседника и т. д.
С XIX в., особенно с его второй половины, к проблеме всеобщего языка в России обращаются уже не единицы энтузиастов, как это было в прошлом. Проблема эта интересует многих ученых, не только филологов. Значительно расширяется круг затрагиваемой интерлингвистической проблематики: помимо предложенных проектов и высказанных конкретных предложений, появляются статьи общего характера с целью осмыслить теоретический и практический аспекты проблемы МИЯ; ряд сторонников идеи МИЯ практически участвует в движении за МЯ. Именно в русле этих трех направлений формируется и развивается интерлингвистическая мысль в России XIX в.
Попытки осмыслить общетеоретические вопросы, связанные с МЯ, предпринимают прежде всего авторы проектов и предложений МИЯ. Правда, большинство этих авторов полагает, что достаточно разработать более или менее последовательную языковую систему и опубликовать ее, чтобы мир понял и воспринял предлагаемый ими путь решения проблемы всеобщего языка. Более трезвый подход к делу проявил автор одного из проектов МИЯ, ставший впоследствии активным пропагандистом волапюка, - Д. Н. Чернушенко, который считал, что «всемирный язык должен быть искусственным», чтобы он «не мог задевать национальные чувства ни одного из народов».*
Наиболее ценной в этот период является работа русского дипломата А. Ф. Гримма, представляющая собой программу разработки принципов всеобщего языка («Programme pour la formation d'une langue universelle»).* Эта программа (1860 г.) была достаточно хорошо известна сторонникам МИЯ на Западе, о чем свидетельствует ее неоднократная перепечатка в ряде изданий на немецком и французском языках. Согласно принципам, сформулированным А. Ф. Гриммом, всеобщим языком может стать искусственно созданный по образцу национальных язык, однако с более высокой степенью априорности в грамматике (строгая логичность выражения грамматических категорий, система словообразования, одно слово непременно должно обладать только одним значением и т. д.). Предложение А. Ф. Гримма получило известность под названием «априорно-апостериорная система». И хотя идеи А. Ф. Гримма не оказали прямого влияния на последующие поиски решения вопроса о всеобщем языке именно таким путем (предложение, о котором идет речь, попало в печать спустя более 20 лет), все же в них отразился общий прогресс в понимании более рационального и жизнеспособного, чем философские языковые системы и пазиграфии, всеобщего языка. И, действительно, впоследствии по такому же принципу был создан волапюк, заставивший мир поверить в возможность функционирования МИЯ.
Во второй половине XIX в. в России достаточно хорошо знали и о более ранних (преимущественно западных) попытках философского и лингвистического осмысления проблемы всеобщего языка, о чем свидетельствуют время от времени появлявшиеся в различных периодических изданиях заметки и статьи о всеобщем языке. Так, в статье «О попытках к установлению искусственного всемирного языка» (1886 г.) Р. Минцлов рассматривает взгляды Р. Декарта, Г. Лейбница, Дж. Вилкинса и др. Автор считает в принципе возможным и даже необходимым введение всемирного языка, однако его создание зависит не от индивидов, а от «совокупности усилий всего человечества», что было бы достижимо, если бы «человечество соединилось в единое целое».* Интерлингвистические понятия «всемирный язык», «международный язык» и некоторые другие стали включать в энциклопедические издания XIX в.* Расширяющееся во второй половине XIX в. движение за МЯ не могло не обратить на себя внимания выдающегося лингвиста И. А. Бодуэна де Куртенэ. К таким важнейшим интерлингвистическим проблемам, как «стихийное» и «сознательное» в развитии языка, «искусственное» и «естественное» в языке и др., он обращается уже в 80-х годах, в частности, в работах «Некоторые общие замечания о языкознании и языке» (1871 г.) в рецензии на журнал «Internationale Zeitschrift fur allgemeine Sprachwissenschaft» (1884 г.), в статье «О задачах языковедения» (1888 г.), в лекции «О zadaniach jezykoznawctwa» (1889 г.) и др.* По свидетельству Н. И. Толстого и В. П. Григорьева,* И. А. Бодуэн де Куртенэ в этот период проявлял интерес к проблеме всеславянского языка: в архиве АН СССР сохранилось адресованное ему письмо автора проекта межславянского языка М. Маяра от 1874 г. Бодуэн де Куртенэ предложил включить в повестку дня I съезда славянских филологов и историков, проходившего в Петербурге в 1904 г., рассмотрение проектов межславянских языков (в частности, проектов М. Маяра и О. Цафа).* Позднее он высказал мысль о том, что славяне могли бы иметь один общий язык, однако история распорядилась по-своему; и если уж возникли литературные славянские языки, которыми каждый славянский народ «дорожит как чем-то своим и неотъемлемым», то для их развития необходимо предоставить все условия.*
В XIX в. было создано примерно десять российских проектов и предложений МЯ. Преимущественно это: а) философские языковые системы и пазиграфии, б) проекты упрощенного национального («живого») языка и в) апостериорные международные системы.
Философские языковые системы и пазиграфии, особенно популярные в XVII-XVIII вв., продолжают занимать умы некоторых сторонников МИЯ и в XIX в. Попыткой решить проблему всеобщего языка именно таким путем является первый русский печатный проект «Всемирно-научный язык» (1880 г.) М. Н. Глубоковского. «Идея комбинированной философской пазиграфии и звукового философского научного языка» (Э. К. Дрезен) самим М. Н. Глубоковским до конца практически не была реализована. Однако автор представил в своей книге образец классификации биологических реалий и понятий, по аналогии с которым в будущем предстояло классифицировать все «земные элементы» и существующие между ними отношения. Так, М. Н. Глубоковский символом А обозначает класс позвоночных, В - беспозвоночных, А1 - млекопитающих, А2 - птиц и т. д. Придание пазиграфическим знакам звукового значения позволяет использовать «всемирно-научный язык» М. Н. Глубоковского как разговорный: Аа - ам 'птица', А4 - ан 'рыба' и т. д. В отличие от некоторых других авторов философских и пазиграфических систем, М. Н. Глубоковский предназначал свою языковую систему не для «всего мира», а прежде всего для использования в науке. Этот проект можно считать первым российским проектом МИЯ для науки.
Автором другого российского проекта научного языка - идеографии - был профессор кафедры русского языка и литературы Университета в Хельсинки С. И. Барановский. Работая в Финляндии, С. И. Барановский заинтересовался проблемой всеобщего языка (о чем он писал в 1853 г. в газете «Finlands allmanna tidning»). В изданном в 1884 г. проекте С. И. Барановский предлагает 40 знаков особого начертания, комбинации которых (в каждом случае не более шести знаков) дали бы возможность обозначить более 4 млн. понятий; для выражения грамматических значений предлагались также знаки (не более трех), располагающиеся после начальных шести. Перевод идеографического текста в разговорный язык должен был осуществляться приданием знакам соответствующих звуковых значений и т. д.
Е. Г. Гурину (псевдоним «Д-р Н. Новодум») принадлежал проект философско-пазиграфического типа под названием «Прометей-Просветитель» (1896 г.). Стремясь удовлетворить требованиям легкости и быстроты изучения языка, автор уверял, что грамматика его языка «может быть изучена в течение 5-10 минут». Предлагались такие построения, как: па-й 'отец', па-я 'мать', 1/2 п-ай сын и т. д.
Несмотря на то что авторы философско-пазиграфических систем стремились к логическому отображению в знаках всех реалий и отношений между ними, эти проекты из-за громоздкости не получили дальнейшего развития, их практическая неосуществимость была очевидна.
Часть сторонников идеи МИЯ в России пыталась иначе решить рассматриваемую проблему. В 1889 г. А. Ф. Старчевский предложил настоящий (живой) всемирный язык, представляющий собой проект упрощенного английского языка. Введя несколько дополнительных букв с диакритическими знаками, он упростил английскую орфографию, а затем ввел незначительные грамматические изменения. Однако А. Ф. Старчевский не был последовательным до конца: в написании многих слов он использовал две буквы для передачи одного согласного, сохранил сочетания двух букв (например, th) для обозначения одной фонемы и пр. То же можно сказать и о проекте упрощенного французского языка франсэзин (1893 г.) А. Лякидэ. Можно согласиться с высказыванием Э. К. Дрезена о том, что унификация и упрощение грамматических и орфографических норм «естественного» языка вряд ли может решить проблему: такой язык становится непонятным даже тем, для кого он в «естественной форме» был родным.* Поэтому совершенно естественно было обращение ряда авторов к разработке таких проектов, в которых в равной степени отразились бы грамматические черты и лексические элементы многих (преимущественно, европейских) языков, т. е. речь идет о создании проектов апостериорного типа. В России такие проекты привлекают к себе внимание энтузиастов в самом конце XIX в. Э. К. Дрезен упоминает, в частности, анонимный рукописный Projecto de una gramatica de la lingua internazional (1893 г.), хранившийся в архиве Петербургского эсперантского общества «Эсперо»* и проект известного деятеля движения за МЯ в России В. К. Розенбергера под названием Lingu Internasionik (1895 г.).* Относительно последнего, правда, не совсем ясно, каково отношение этого проекта к разрабатывавшемуся В. К. Розенбергером (и Волапюкской академией) в течение ряда лет проекту языка идиом-неутраль (Idiom Neutral). Дрезен никаких разъяснений по этому поводу не дает. Можно, однако, предположить, что речь идет об одном и том же проекте, возможно, правда, на разной ступени его разработки.
В 60-х годах XIX в. принципы проекта на ономатопеической основе разрабатывал Д. Н. Чернушенко. Основные положения своего проекта он изложил в первом издании своей брошюры в 1890 г.: так как живые существа произносят звуки одинаково, эти звуки следует обозначать начертаниями этих существ (например, овца произносит бе, следовательно звук [б] надо изображать наподобие овцы и пр.). Профессор Новороссийского (Одесского) университета В. Г. Шерцль считает, что всемирным языком может стать только язык жестов; автор не учел, что один и тот же жест у разных народов может выражать противоположные значения (ср. движение головой из стороны в сторону как знак несогласия у русских и ряда других европейских народов и как знак согласия - у болгар).* Принципы этого кинетического проекта В. Г. Шерцль изложил в своих лекциях в университете в 1886 г., а годом позже издал эти лекции отдельной брошюрой. Понимая весьма ограниченные возможности общения таким путем, В. Г. Шерцль признает необходимость разговорного (т. е. звукового) языка, который мыслится ему, как и Д. Н. Чернушенко, созданным на ономатопеической основе.
Среди российских проектов МИЯ XIX в. были и предложения, выдвигающие на роль МЯ национальный язык. В рассматриваемую эпоху это - преимущественно предложения о принятии русского языка общим языком всех славян. Нетрудно заметить, что эта мысль переплетается с имевшей давние традиции и являвшейся для своего времени прогрессивной идеей славянского единства (ср. деятельность Ю. Крижанича). Однако в XIX в. эта идея, в частности, в России, под пером некоторых исследователей обросла грузом шовинизма и гегемонизма. Так, предлагая русский язык в качестве «общего литературного языка для всех славян»,* В. И. Ламанский писал, в частности, о языковой судьбе южных славян так: «Если бог благословит их образовать федерацию, то общим органом высшей образованности может быть у них только русский язык».* Русский язык, считал В. И. Ламанский, является единственным средством освободить южных славян от итальянского, немецкого и венгерского духовного влияния; в то же время роль южнославянских языков (в его терминологии - «наречий») он сводил к «местным потребностям».* Мысль об искусственном создании общего языка из элементов всех славянских языков В. И. Ламанский отвергал.
На роль общелитературного языка всех славян предлагал принять русский язык и А. С. Будилович,* а вслед за ним А. Степович* и некоторые другие.
Распространению в XIX в. в России идеи МЯ в значительной мере способствовало движение сторонников созданного М. Шлейером в 1879 г. языка волапюк. Именно с волапюка можно говорить о массовом движении за МЯ не только в Европе, но и в России. Волапюк был первым проектом, на примере которого впервые была доказана возможность общения на искусственном языке. Первые листовочного вида пособия по волапюку были изданы для русских в 1884 и 1886 гг. в Австрии и Германии. В России первый учебник этого языка вышел в 1886 г.,* а через год в Москве было организовано первое в России волапюкистское общество (к этому времени волапюкистов в России насчитывалось около 200 чел.). В 1893 г. Волапюкская академия переезжает из Парижа в Петербург; ее президентом становится известный российский интерлингвист В. К. Розенбергер. С 1893 по 1898 г. В. К. Розенбергер выпускал периодическое издание на языке волапюк - циркуляр академии «Kadem Bevunetik Volapuka» (вышло 45 номеров). Несмотря на чинимые царским самодержавием препятствия к распространению волапюка и преследование сторонников этого языка,* к началу XX в. в России было издано свыше полутора десятков учебников волапюка.
Об участии ряда сторонников МИЯ в практическом движении говорит ряд других фактов. Так, в 1884 г. С. И. Барановский едет во Фридрихсхафен на первый всеобщий съезд волапюкистов, где выступает со своим проектом «Идеография». В издававшемся в 1896-1897 гг. в Германии (Ганновер) журнале «Linguist» деятельное участие принимал В. К. Розенбергер. Журнал ставил своей целью обсуждение проблемы МЯ и выработку ее окончательного решения.
В последнем десятилетии XIX в. в России организовалось, а затем активизировалось еще молодое, только начавшее набирать силы, движение сторонников языка эсперанто, самый первый учебник которого появился на русском языке в Варшаве в 1887 г. Когда наиболее горячие поклонники этого языка обратились к Л. Н Толстому с просьбой высказать мнение относительно проблемы МЯ и эсперанто в частности, великий русский писатель ответил, что путь искусственного создания МЯ представляется ему «самым разумным и, главное, скорее всего, осуществимым»; эсперанто является «очень легким» для европейцев, для восточных народов, по мнению писателя, потребуется, вероятно, иной язык.*
П Р И Л О Ж Е Н И Е
СВЕДЕНИЯ О ПРОЕКТАХ И ПРЕДЛОЖЕНИЯХ МИЯ, СОЗДАННЫХ В РОССИИ С XVII ДО XX В.
Представленные здесь сведения о проектах и предложениях МИЯ подаются хронологически (в скобках дается условное название проекта), после чего следуют автор (создатель проекта), место создания или издания, иногда - образец текста, библиографические сведения о данном языке.
XVII в.
1659-1666 гг.
1. Ruski jezik Ю. Крижанич, Россия, Сибирь.
Образец текста:
Iazika sowerszenost iest samo potrebno orudie k' mudrosti, i iedwa ne stanowito iee zname. Czim kiy narod imaet izradney iazik, tim prigodnee i witwornee razprawlyaet remestwa i wsakije umitelyi, i promisli. Obilie besedi, i legota izgowora, mnogo pomagaet na mudrich sowetow izobretenie, i na wsakich mirnich i ratnich del leznee obwerszenie.
Библ.: О. Бодянский. Предисловие к изд. «Грамматично изказание об русском езику попа Йурко Крижанища». М., 1859; Ю. Крижанич. Политика. М., 1965 (Текст на всеславянском языке, стр. 9-368; перевод, стр. 369-692); Gj. Danicic. Gramatika Gjurgia Krizanica. «Rad JAZU», t. XVI. Zagreb, 1871; V. Jagic. Zivot i rad J. Krizanica. Zagreb, 1917.
XVIII в.
1788 r.
2. [Философская языковая система с элементами пазиграфии], Ж. П. де Риа, Петербург.
Библ.: /. P. de Ria. Palais de soixante quatre fenetres, ces fenetres eclairent au Dictionnaire universe], qui est a la suite de ce magnifique Palais on Г Art d'ecrire toutes les langues du monde comme on les parle. Petersbourg, 1788.
3. [«Цифровая пазиграфия»] 1797 г. X. Вольке, Дессау, Германия. Библ.: Ch. H. Wolke. Erklarung wie die wechselseitige Gedan-ken Mittheilung alien kultivierten Volkern der Erdkreises oder die Pasigraphie moglich und ausiiblich sei. Dessau, 1797.
XIX в.
1860 r.
4. [Апостериорно-априорное (микст) предложение], А. Ф. Гримм, Константинополь.
Библ.: N. Eichhorn. Die Weltsprache. Ein neuer Versuch, eine Universal-Sprache mit Zugrundelegung des lateinischen Wort-Stammes zu bilden. Bamberg, 1887, S. 8-15; H. Moser. Grundriss einer Geschichte der Weltsprache. Berlin - Neuwied, 1888, S. 20-24; L. Couturat et L. Lean. Histoire de la Jangue universelle. 2 ed. Paris, 1907.
1861-1864 гг.
5. [Принципы проекта на ономатопеической основе], Д. Н. Чернушенко, Харьков.
Библ.: Д. Чернушенко. Лекции для всемирного языка Волапюка. (Стремление к миру, примирение враждующих и соединение противоположностей). Харьков, 1890; второе издание этой брошюры несколько изменено: Лекции всемирного языка Volapuka. (Стремление к миру. Примирение враждующих, соединение противоположностей и разделений.) М., 1891, стр. 12, 41.
1880 г.
6. Всемирно-научный язык, М. Н. Глубоковский, Москва. Библ.: М. Н. Глубоковский. Всемирно-научный язык, возможность и метод его создания. М., 1880.
1884 г.
7. Идеография, С. И. Барановский, Харьков.
Библ.: С. Барановский. Идеография. Общий язык для всех народов. Харьков, 1884; эта же брошюра издана на французском языке.
1886-1887 гг.
8. [Принципы проекта на кинетическо-ономатопеической основе], В. Г. Шерцль, Москва.
Библ.: В. Шерцлъ. Всемирный язык и жестикуляция. М., 1887.
1889 г.
9. Настоящий (живой) всемирный язык, А. Ф. Старчевский, Петербург.
Образец текста:
Goldsmith's father woz no daut the gud. Doctor Primroz, hum wi oil of os now Swift woz iet aliv, wen thi litll Oliver woz bom at Pallas, or Pallas mer, in thi caunti of Longford in Irland.
Библ.: А. Ф. Старчевский, Настоящий (живой) всемирный язык. СПб., 1889; A. Startschewsky. Die wahre (lebende) Welt-sprache. Autorisierte Obersetzung von Mieskowski. St.- Petersburg, 1890.
1893 r.
10. Франсэзин, А. Лякидэ, С. -Петербург.
Образец текста:
Antand tuz, q'on frape?.. Ale var, qi s'et... - Se je, mes! Je suite a tuz bon jur! - Ah, mes N1 J'et bien ez var tiz! Si asar, je prie tiz! - Mersi, mes, je n'et tro fatige, qaq je bas fer bon promenad.
Библ.: А. Лякидэ. Новый всеобщий язык Франсэзин. СПб.,
1893.
11. Lingua internazional, автор неизвестен; проект рукописный, Петербург.
О проекте см.: Э. Древен. За всеобщим языком. (Три века исканий). М.- Л., 1928, стр. 163.
1893-1902 гг.
12. Idiom Neutral, Волапюкская академия (и В. К. Розенбергер), Петербург.
Образец текста:
In komens Deo kreav siel e ter; e ter esav desert e valra; e it esav obskur su ter; e spirit de Deo ekstendav se superioru akua; e Deo dikav: Ke lum deveni! E lum deveniav.
Библ.: Kadem Bevunetik Volapuka, St. Petersburg, 1893- 1898, № i-45; W. Rosenberger. Worterbuch der Neutralsprache (Idiom Neutral). Neutral-Deutsch und Deutsch-Neutral mit einer vollstandigen Grammatik. Leipzig, 1902, 313 стр.; см. полный список изданий на этом языке в кн.: Н. Steiner. Kata-logo pri la kolektoj de Internacia Esperanto Muzeo en Wien. Parto II. Ne-Esperanto-artefaritaj lingvoj... Wien, 1958, стр. 89; E. Drezen. Historio de la mondolingvo. (Tri jarcentoj da serchado). 3-a eld. Oosaka, 1967, стр. 164; R. Btrger. La question d'une iangue universelle. Chapelle - Paris, 1946, стр. 11; M. Monnerot-Dumaine. Precis d'interlinguistique generale et speciale. Paris, 1960, стр. 173-174; Э. Древен. За всеобщим языком. (Три века исканий). М.- Л., 1928, стр. 171-173.
1895 г.
13. Lingu internasionik. В. К. Розенбергер, Петербург; не ясно отношение к проекту под № 12. О проекте см.: 9. Древен. За всеобщим языком. (Три века исканий). М;-Л., 1928, стр. 172-173, 257; Е. Drezen. Historio de la mondolingvo (Tri jarcentoj da serchado) 3 a eld. Oosaka, 1967, стр. 165.
1896 г.
14. Прометей-Просветитель, Б. Г. Гурин (псевд. «Д-р Н. Новодум»), Киев. Библ.: Д-р И. Новодум. Новый международный язык «Прометей-Просветитель», вып. 1. Киев, 1896.
* См.: Э. Дрезен. Российские попытки создания международных искусственных языков. (Заметки на блокноте). «Изв. ЦК СЭСР». М., 1926-1927, № 8; продолжение в этом же журнале за 1926- 1927 гг., № 9-12. Фрагменты этой работы Э. Дрезена были опубликованы в журнале «Sennacieca Revuo», 1927, V, № 8 (44) под названием «El la historio de la lingvo internacia en Rusio».
* Э. Дрезен. За всеобщим языком. (Три века исканий). М. - Л., 1928.
* См.: A. D. Dulichenko. Interlinguistics in the USSR. «Ecologos». Denver, 1971, v. XVII, № 61.
* Все данные о проектах и предложениях МИЯ подаются в соответствии с материалами картотеки «Лингвопроекты в России и СССР», являющейся частью составленной автором настоящего исследования общей картотеки (библиографии) проектов и предложений МИЯ; и в том, и в другом случае в картотеках всесторонне отражены библиографические данные и необходимые сведения о более чем 900 проектах и предложениях МИЯ, появившихся в различное время в разных странах мира.
* Существует точка зрения, согласно которой само появление щро-екта всеславянского языка Ю. Крижанича (как, впрочем, и других подобных проектов позднейших авторов) отразило «кризисные моменты в истории единого книжнославянского или церковнославянского языка, а также и отдельных славянских языков»,- как пишется в передовой статье «Вопросы славянского языкознания на IV Международном съезде славистов» (ВЯ, 1959, № 1, стр. 6). Эту же точку зрения развивал известный советский славист Н. И. Толстой в докладе «Опыты создания общеславянского литературного языка как попытка воплощения программы славянской взаимности» на проходившей 26-30 июня 1972 г. в Москве научной сессии Международной комиссии по истории славяноведения, организованной Советским комитетом славистов совместно с Институтом славяноведения и балканистики АН СССР. (См.: Н. Прокофьева. Научная сессия Международной комиссии по истории славяноведения. «Советское славяноведение», 1972, № 6, стр. 120.) В. П. Григорьев придерживается иного мнения, см.: В. П. Григорьев. И. А. Бодуэнде Куртенэ и интерлингвистика. - В кн.: «И. А. Бодуэн де Куртенэ. (К 30-летию со дня смерти)». М., 1960, стр. 58.
* См.., например: Э. Дрезен. За всеобщим языком, стр. 218.
* Подробные библиографические и фактические (образцы текстов и т. д.) данные о проектах МИЯ, появлявшихся, начиная с XVII в. в России, см. в Приложении к настоящей статье.
* См.: М. Hraste. Prinosi poznavanju hrvatskosrpskog jezika Jurja Krizanica. «Radovi Zavoda za slavensku filologiju», t. 5. Zagreb, 1963.
* Т. Экман. Грамматический и лексический строй языка 10. Крижанича. «Dutch contributions to the Fifth International Congress of slavistics». Hague, 1963, стр. 164. Т. Экман справедливо отмечает, что Ю. Крижанич часто заменял или видоизменял слово и его форму.
* М. Muller. Vorlesungen tiber die Wissenschaft der Sprache. Leipzig, 1863, стр. 117-118.
* Э. Дрезен. Российские попытки..., стр. 247.
* Lord Monboddo. Werk von dem Ursprunge und Fortgange der Sprache. Ubersetzt und abgekurzt von С. Н. Schmidt. Riga, 1785.
* См.: Д. Чернушенко. Лекции всемирного языка Volapiika. (Стремление к миру. Примирение враждующих, соединение противоположностей и разделений.) [Изд. 2]. М., 1891, стр. 7.
* L. Couturat et L. Leau. Histoire de la langue universelle. 2. ed. Paris, 1907.
* Р. Минцлов. О попытках к установлению искусственного всемирного языка. «Русские ведомости», 30 марта 1886 г.
* См., например: С. Булич. Всемирный или международный язык. «Энциклопедический словарь», т. 13. Изд. Брокгауза и Ефрона. СПб., 1892.
* Подробнее об этом см.: В. П. Григорьев. И. А. Бодуэн де Куртенэ и интерлингвистика.
* См.: Н. И. Толстой. О работах И. А. Бодуэна де Куртенэ по словенскому языку. «И. А. Бодуэн де Куртенэ (к 30-летию со дня смерти)»; В. П. Григорьев. И. А. Бодуэн де Куртенэ и интерлингвистика.
* См.: «I съезд славянских филологов и историков. I. Материалы по организации съезда...». СПб., 1904, стр. 14.
* И. А. Бодуэн де Куртенэ. Украинский вопрос с вненациональной точки зрения. «Украинская жизнь», 1913, № 7-8.
* Э. Дрезен. Российские попытки..., стр. 319-320.
* Э. Дрезен. За всеобщим языком, стр. 163.
* Там же, стр. 172-173, 257,
* См.: Р. О. Якобсон. «Да» и «нет» в мимике. «Язык и человек. Сб. статей памяти проф. П. С, Кузнецова (1899-1968)». М., 1970.
* В. Ламанский. Сербия и южнославянские провинции Австрии. (Из записок о славянских землях). СПб., 1864, стр. 41.
* Там же, стр. 33.
* Там же, стр. 35.
* А. С. Будилович. Общеславянский язык, т. II. Варшава, 1892.
* А. Степович. Вопрос об общеславянском языке в решении А. С. Будиловича. Киев, 1895, стр. 16.
* И. Холин. Volapuk. Всемирный язык Шлейера. Изложение вопроса, грамматика с приложением словаря. СПб., 1886.
* Э. Дрезен. За всеобщим языком, стр. 124.
* Подробнее об этом см.: Л. Н. Толстой. О международном языке. М., 1894.
|
|