Н. Ф. Дановский

ЭВОЛЮЦИЯ ЭСПЕРАНТО

Подобно естественным языкам всякий искусственный язык заключает в себе пять фундаментальных компонентов: фонетику, грамматику, лексику, фразеологию и стилистику. Из этих компонентов наиболее подвижной, быстрее всех изменяющейся во времени является лексика и непосредственно связанная с ней фразеология. Грамматика же и стилистика являются компонентами, наиболее консервативными и потому в наибольшей мере хранящими традиционные особенности данной языковой системы.

Настоящая работа посвящена в первую очередь исследованию лексики международного искусственного языка эсперанто, за 87 лет своего существования накопившего значительный эволюционный материал. Однако мы отметим также и ряд фонетических и грамматических инноваций, по большей части увязанных с лексическими.

Как известно, эсперантская лексика делится на «официальную» и «неофициальную»: к первой принадлежат слова, принятые в языке и утвержденные Академией эсперанто, ко второй - не получившие официального утверждения неологизмы различной степени распространенности. Из этой «вольно примененной» лексики Академия эсперанто черпает рекомендуемые слова для включения их в число официальных. Условием перехода из второй категории в первую служит широкое употребление этих слов.

Процесс этот не проходит безболезненно и прямолинейно: столкновение новой, стихийно возникающей формы слова со старой формой, поддерживаемой языковой традицией и авторитетом Академии, не всегда приводит к однозначному результату. В ряде случаев новая форма, получив сначала значительное распространение, постепенно вновь уступает более старым, традиционным и исчезает из обихода.

Единственный в своем роде «Эсперантско-русский словарь» В. Г. Суткового, выпущенный Союзом эсперантистов СССР в 1927 г., характерен тем, что в нем с помощью соответствующих помет представлено последовательное расширение лексики за 40 лет (1887-1927 гг.), В. Г. Сутковой провел скрупулезную классификацию всего словарного состава по четырем стадиям, отделив официальную лексику (состоящую из 1) фундаментальных слов, данных в начальных трудах Л. Л. Заменгофа; 2) всех неологизмов, принятых с участием автора языка в виде трех дополнений, и наконец 3) слов, вошедших в употребление и утвержденных Академией уже после смерти Л. Л. Заменгофа) от неофициальной, почерпнутой В. Г. Сутковым из литературы того времени. Этот словарь дает полную картину развития лексики языка, а также основные тенденции этого развития на первых стадиях, В более обобщенном виде эта работа проделана также и в первом издании полного эсперанто-эсперантского словаря.* Четвертое издание этого словаря (1963 г.), «Полный иллюстрированный словарь» (1970 г.), а также «Есперантско-български речник»* дают полную картину развития за следующие примерно 40 лет.

Материал указанных словарей и наши собственные наблюдения позволяют проследить две эволюционные линии, из которых складывается развитие эсперанто.

С одной стороны, язык развивается в конкретной обстановке, отражая общественно-политическую действительность и достижения научно-технического прогресса. Этот аспект развития можно назвать объективным для языка. И естественно, что проявляется он в основном в поглощении и освоении неологизмов, отражающих изменения во внешнем мире.

С другой стороны, непрерывно идет и иной процесс, обусловленный внутренним развитием самого языка. Этот аспект языковой эволюции, который мы назовем субъективным или имманентным, также может выражаться в появлении неологизмов, однако это будут уже качественно отличные неологизмы, отражающие не внешние по отношению к языку явления, а служащие обогащению его выразительных средств.

Эволюция языка под воздействием внешних факторов может быть рассмотрена по периодам в хронологическом порядке.

Первый период (1887-1905 гг.). От первой публикации и первого эсперантиста - доктора Л. Л. Заменгофа до первого Всемирного конгресса в г. Булонь-сюр Мэр (Франция), когда язык развивается в основном как письменный. Основной контингент - русские.

Второй период (1905-1914 гг.). Язык развивается в устной форме, а также в литературе.

Третий период (1914-1919 гг.). Развитие языка приостановлено событиями первой мировой войны.

Четвертый период (1920-1939 гг.). Бурный рост пролетарского движения эсперантистов наряду с развитием «общего», «нейтралистского» движения. Широкое освоение языком научно-технической терминологии.

Пятый период (1939-1945 гг.). Вторая мировая война.

Шестой период (с 1945 г.). Сложное и многообразное развитие на фоне новой политической обстановки (разгром фашизма, крушение колониализма, широкое движение народов за мир и дружбу). Влияние новых достижений науки и техники.

Рассмотрим несколько подробнее эти периоды.

Первый и, в меньшей степени, два следующих за ним периода характеризовались наиболее сильным русским влиянием, поскольку подавляющее большинство эсперантистов той поры - русские. Первоначальное распространение язык получает главным образом в чиновничьей и мелкобуржуазной среде, а также среди научной интеллигенции и учительства. Распространяется в основном лексика, необходимая для обиходного употребления, а также для первых переводов классиков литературы и библейских текстов.

Сам язык развивается строго на регламентированных элементах этого периода, т, е. ограничиваясь «фундаментальными» словами и формами, которые были в переводных и оригинальных произведениях самого Л. Заменгофа, А. Грабовского и других первоначальных авторитетов языка. В этот период вошло множество калек с русского языка, например subauskulti 'подслушивать', subacheti 'подкупать', aldoni 'прибавить', surtiri 'натянуть', subfosi 'подкопать', surshuti 'насыпать' и т. д.

Это стало первоначальной нормой языка. Это же позволило создать тот необычайно легкий язык повседневных потребностей, который первые наивные адепты с жаром пропагандировали, будучи совершенно уверены, что и для любых других надобностей такой язык может быть столь же легко приспособлен. И до сих пор в различных органах эсперантской печати не прекращаются жалобы на то, что язык по мере своего развития уходит от того уровня легкости («повседневности»), которым он обладал вначале. Хорошо известны, например, многочисленные высказывания писателя и поэта Юлия Баги (Венгрия), который считал, что развитие языка по пути обогащения с помощью неологизмов является «опасным путем», несущим якобы угрозу самому существованию языка.

Наиболее интенсивное развитие языка происходит в течение четвертого и шестого периодов (т. е. уже после смерти Заменгофа, последовавшей в 1917 г.). Основная особенность четвертого периода - возникновение массового пролетарского движения эсперантистов, вызванного Октябрьской революцией и общим подъемом революционного движения во всем мире. По сравнению с предшествующими периодами радикально обновляется состав эсперантистов; в Советской России, Германии и других странах начинается процесс пролетаризации эсперантского движения, идет призыв рабочих в эсперантские организации. Пролетарское эсперантское движение организационно оформляется на Пражском конгрессе эсперантистов (1921 г.): создается так называемая Вненациональная Всемирная Ассоциация (эсп. Sennacieca Asocio Tutmonda - SAT). Эта Ассоциация, состоявшая из анархистов, социал-демократов и коммунистов, всячески подчеркивала свою «неполитическую ориентацию культурной рабочей организации». Руководящую роль в ней принимает на себя Э. Ланти - французский рабочий, образованный человек, по убеждениям анархист, поклонник Кропоткина.

Сначала CAT еще питается прогрессивными идеями и берет на себя функции собирателя пролетарских сил в эсперантском движении. В 1926 г. в Ленинграде состоялся Шестой конгресс CAT. Почетным председателем его был А. В. Луначарский, который в своем приветственном послании конгрессу между прочим сказал, что не признавать фактов нельзя, а факты говорят в пользу эсперанто. К концу 20-х годов CAT переходит на антисоветские позиции. Все советские эсперантисты и прогрессивные пролетарские эсперантисты других стран выходят из него и на короткий период создают международную организацию ИПЭ - Интернационал пролетарских эсперантистов (1931-1937 гг.).

С возникновением пролетарского эсперантского движения, которое сразу противопоставило себя остальному («нейтралистскому») движению, весь четвертый период проходит в условиях параллельного развития пролетарского и «нейтралистского» движения при одновременном размежевании идеологических течений в CAT. В связи с этим одной из главных задач становится издание серьезной социологической литературы и выработка соответствующей терминологии.

Научно-технический прогресс (в первую очередь появление радио, развитие различных отраслей промышленности, освоение Севера и т. д.) обусловил появление новой лексики, что, естественно, отразилось и на эсперанто. В первую очередь это касается проникновения в эсперанто социально-политической лексики, которое в предшествующие периоды искусственно задерживалось, но одновременно и лексики, отражающей научно-технический прогресс.

В язык входят такие термины, как agrara 'аграрный', charto 'хартия', 'грамота', dialektiko 'диалектика', ekzekutivo 'исполнительная власть', hegemonio 'гегемония', koopti 'кооптировать', mitingo 'митинг', soveto 'совет', agregato 'агрегат', akumuli 'накоплять', 'аккумулировать', boko 'лебедка', brodkasti 'вещать по радио', entjero 'целое число', frezi 'фрезеровать', kurento 'электрический ток', vato 'ватт' и др., а также ряд других неологизмов, относящихся к географии, химии, биологии, ботанике, зоологии, медицине, геологии, этнографии, лингвистике, филологии и другим отраслям знания.

Вторая мировая война приостановила широкую деятельность по распространению международного языка. Послевоенный, шестой период в развитии эсперанто начался и продолжается в условиях становления мировой социалистической системы, крушения колониальных империй, научно-технической революции. Международное общение, возрастающее невиданными ранее темпами, все чаще привлекает исследователей к интерлингвистической проблематике, однако способы подхода к ней существенно меняются.

Успехи кибернетики позволили серьезно надеяться, что проблема международного общения может быть решена техническими средствами - с помощью машинного перевода. Однако встретившиеся здесь принципиальные трудности (сложность естественного языка, несопоставимая с достигнутым уровнем совершенства ЭВМ) заставляют сделать вывод о необходимости более глубокого проникновения в закономерности интерлингвистики. В этих условиях международный язык вновь начинает привлекать серьезный интерес ученых, в первую очередь специалистов в различных отраслях техники и культуры. И хотя пятый период и непосредственно за ним следовавшее начало шестого периода после двадцатилетнего анабиоза создали разрыв среди возрастных категорий сторонников международного языка, тем не менее эсперанто продолжает развиваться и совершенствоваться. Шестой, последний, период характеризуется несколько менее интенсивным пополнением социально-политического словаря, поскольку обогащение его в течение четвертого периода оказалось достаточно полным. Отметим следующие неологизмы: armistico 'прекращение огня', 'перемирие', asembleo 'ассамблея', dosiero 'досье', makio 'маки', 'партизанская борьба', natalitato 'рождаемость', rezoluta 'решительный' (о борьбе, требованиях), responsi 'быть ответственным', 'нести ответственность'и др.

Резко обозначилась научно-техническая тематика неологизмов, с помощью которых в языке получила отражение научно-техническая революция: amplitudo 'амплитуда', asinkrona 'асинхронный', deuterio 'дейтерий', maksvelo 'максвелл', mezozoiko 'мезозойская эра', nukleo 'атомное ядро', ofseto 'офсет', sputniko 'спутник' и др.

Постепенно изменяется и внешняя ориентированность эсперанто на те или иные языки-источники. Если вначале литературная норма складывалась главным образом под влиянием русского языка, то с течением времени (и особенно в текущий период) все большее распространение получают англо-французские заимствования. Это ясно видно по приведенным примерам, а также по тому характеру переосмысления существующей лексики, которое прослеживается в настоящее время. Можно показать это на нескольких примерах.

До сих пор формы поэтических произведений именовались по русскому принципу: стихотворение - versajho (от verso 'стих'), поэма - poemo. После 1945 г. уже любое, даже самое маленькое стихотворение называется роеmо. Другой пример: в период 1920-1939 гг. было в употреблении слово senarmigo 'разоружение' (как калька с русского языка). В этом виде оно встречается, например, в поэзии Т. Михальского. Теперь в значении 'разоружение' употребляется слово malarmado (калька с фр. desarmement или англ. disarmament). Вместо tendaro 'лагерь' (совокупность палаток) употребляется kampadejo (под влиянием слова camping). В обоих случаях, по-видимому, суфф. -ad- придан какой-то новый оттенок, которого он раньше не имел. Точно так же слово alctiveco 'активность' стало применяться во мн. числе в значении 'формы деятельности'.

Таким образом складывается некая усредненная, собственно интернациональная, норма эсперанто, требующая коррекции ранее созданных литературных текстов. Новое издание романа И. С. Тургенева «Отцы и дети» на эсперанто, предпринятое в Дании, как сообщает рецензент - М. Дюк Гониназ «изменено в положительную сторону» тем, что устранен ряд «славизмов» (бесспорно «русизмов») и «архаизмов» (тоже, естественно, русских калек) и заменен соответствующими современными (т. е. англо-французскими) словами.

Эта же тенденция последовательно наблюдается и у современных составителей словарей на западе. Так, например, в словаре Г. Вариньена («Полный иллюстрированный словарь») к ряду слов даются пометы «русизм, которого следует избегать». Это отметил между прочим Т. Михальский в своей статье «Полный иллюстрированный антиэсперантский словарь».*

Конечно, интернационализация литературной нормы эсперанто не ограничивается усвоением одних англофранцузских заимствований: каждый народ вносит в международный язык особенности своего языка, своей речевой культуры. В результате происходит впитывание богатств отдельных национальных языков и, кроме того, создаются большие возможности для придания национального колорита тексту на международном языке. В частности можно отметить определенное влияние на эсперанто со стороны восточно-азиатских языков (в первую очередь, японского и вьетнамского).

На развитии международного языка эсперанто отразились как общемировая историческая ситуация, так и влияние отдельных групп и лиц, владеющих в совершенстве языком, и потому сделавших ощутимый вклад в развитие лексики, фразеологии, стилистики языка.

Первые периоды характеризовались работами Заменгофа, Грабовского, Прива, Кабе и др. В последующие периоды - Баги, Калочая, Россетти, Шварца, Люйкена, Форжа и др. Следует отметить большую плеяду русских поэтов и писателей - Хохлова, Некрасова, Иванова, Михальского, Дежкина, Девятнина, Варанкина и др.

Нынешний период протекает под ощутимым влиянием Калочая (Венгрия) и Вариньена (Франция). Из писателей и поэтов необходимо отметить Олда, Боултон (Англия), Сатмари (Венгрия), Гусева (СССР), Берару (Румыния) и др.

Эволюция под воздействием внутренних факторов складывается из различных языковых изменений, ведущих к постоянному обогащению или, лучше сказать, совершенствованию языка. Степень достигнутого совершенства, которую мы назовем «информационной эффективностью» языка, может быть определена путем сравнения испытуемого и эталонного языков (в качестве эталона для оценки искусственных языков может быть принят любой естественный язык).

Информационная эффективность языка включает следующие показатели, относящиеся к уровням речи и кода.

Уровень речи. 1) Количественный показатель: длина идентичного текста, записанного на испытуемом и эталонном языках (выражается коэффициентом относительно эталонного языка, для которого данный показатель принимается за единицу). 2) Качественный показатель: близость двух текстов эталонного языка, из которых первый является исходным, а второй получается в результате двойного перевода (на испытуемый язык и обратно), когда оба перевода выполняются разными лицами, одинаково хорошо владеющими обоими языками (проверяется сопоставлением и оценивается индексом расхождений или совпадений указанных двух текстов эталонного языка).

Уровень кода. 1) Количественный показатель: наличие необходимого исходного лексического материала, удовлетворяющего поставленным требованиям (устанавливается сопоставлением словарей испытуемого и эталонного языка; оценивается индексом превышения - избыточности или недостаточности). 2) Качественный показатель: рациональность структуры и аппарата языка (фразеологическая развитость и регламентированность), обеспечивающие составление надлежащего эквивалента мысли на испытуемом языке, когда она выражена на эталонном (проверяется обычным переводом, сопоставляется с образцовым и оценивается сопоставительным анализом).

Как видим, указанные показатели могут быть представлены в виде числовых параметров, дающих в совокупности определенную оценку информативной эффективности искусственного языка. Однако в дальнейшем мы ограничимся лишь качественным описанием совершившихся изменений, поскольку общая тенденция повышения информационной эффективности весьма ясно демонстрируется фактами.

Эволюция под воздействием внутренних факторов не сводится к усвоению новых слов; здесь можно различить целый комплекс различных изменений.

Вытеснение звука h^ и замена его звуком k. В этом процессе находит выражение тенденция к экономии элементов кода: звук h^ (русск. х), включенный в первоначальный проект языка, начиная со второго периода, стал вытесняться звуком k: h^aoso -> kaoso 'хаос', h^emio -> kemio 'химия' и т. п.

В настоящее время в словарях можно найти лишь несколько слов с этим звуком. В основном это касается тех слов, которые становятся омонимами при такой замене (h^olero 'холера', kolero 'гнев'; h^oro 'хор', кого 'сердце').

Фонетическое укорочение слов является частным случаем сокращения длины текстов. Явление укорочения слов получило особенно широкое развитие в четвертый период. В первую очередь это коснулось слов политического словаря, но затем приняло характер общей тенденции в развитии языка. Так, появилось proleto вм. proletario, незадолго до того вошедшего в язык (соответствующее производное слово proletariaro 'пролетариат' также изменилось в proletaro). To же относится к словам: dekadi 'приходить в упадок' вм. dekadenci, organizo 'организация' вм. organizacio, internacio 'Интернационал' вм. internacionalo, iniciato 'почин', 'затея', 'инициатива' вм. iniciativo, interpelo 'интерпелляция', 'запрос' вм. interpelacio, rekvizo 'реквизиция' вм. rekvizicio. Затем эта тенденция охватила слова общего словаря и появилось situo 'расположение', 'ситуация' вм. situacio, beletro 'художественная литература', 'беллетристика' вм. beletristiko, ambasado 'посольство' вм. ambasadorejo, amendo 'поправка', 'изменение' вм. amendamento, amplifi 'усиливать (в электротехнике)' вм. amplifiki, indigo 'индиго (краска)' вм. indigoto, linolo 'линолеум' вм. linoleumo, intua 'интуитивный' вм. intiutiva и т. п.

Упрощение морфологической структуры слова. Принцип необходимости и достаточности, с которым выступил Р. де Соссюр в 1910 г., получил широкое признание и распространение в четвертом периоде. Из старых, довольно громоздких слов начинают удалять лишние элементы, введенные на начальных стадиях с целью максимальной точности. В первую очередь это коснулось групп суффиксов. Так, например, оказалось вполне достаточным употреблять -em- вм. -emec-: слово parolemeco 'разговорчивость' обладает той же информационностью, что и слово parolemo, поскольку суфф. -em- сам выражает склонность, т. е. свойство человека. Стало употребляться alto 'высота' вм. alteco, rapido 'скорость' вм. rapideco, proksimo 'близость' вм. proksimeco и даже karino 'дорогая моя (к женщине)' вм. karulino. To же относится и к префиксу ek- в словах ekfrapi 'ударить', ekfali 'упасть'. Этими словами обозначаются действия, по самой своей сути являющиеся действиями мгновенными. Поэтому вполне достаточно frapi 'ударить', fali 'упасть' без специального показателя мгновенности - ek-. Такому же пересмотру и укорочению подверглись и многие другие слова, и в особенности те, которые содержали по несколько суффиксов.

Тенденция к морфологическому упрощению слов нашла свое выражение также в вытеснении длинных сложных слов и замене их неологизмами. Приведем несколько характерных примеров: flako 'лужа' вм. kotmarcheto, krenelo 'зубец крепостной стены' вм. murodento, krotalo 'гремучая змея' вм. bruserpento, inundo 'наводнение' вм. superakvego, rankoro 'злопамятство' вм. malbonmemoro, foro 'даль' вм. malproksimo.

Характерно, что неологизмы последнего времени вообще отличаются более простой морфологической структурой, чем неологизмы, появлявшиеся в первые периоды существования языка: в то время нужное понятие стремились выразить с помощью имеющихся в языке элементов, производя из них сложные слова, иногда довольно громоздкие. Такие слова сплошь и рядом оказывались труднее для освоения, чем прямое заимствование. И только сознание, что сложное слово состоит из известных элементов и потому может быть расшифровано, служило оправданием их создания (ср. например, konsciencriprocho 'угрызения совести', замененное впоследствии словом rimorso).

Неологизмы, заменяющие группы слов, отражают ту же тенденцию к сокращению длины текстов. Обозначая в некоторых случаях весьма сложные понятия, такие слова являются свидетельством существенного прогресса, достигнутого языком эсперанто. Приведем примеры: adobo 'необожженный кирпич' вм. nebakita briko; blito 'красная свекла' вм. rugha beto; bracelo 'нарукавная повязка' вм. surmanika rubando; domicilo 'постоянное местожительство' вм. loko de konstanta logho; Olimpikoj 'Олимпийские игры' вм. Olimpiaj ludoj; pratiko 'разрешение судну причалить' вм. permeso al shipo albordighi; tajdo 'явление прилива - отлива' вм. fluso kaj malfluso.

Этой тенденции отвечают и более короткие цепочки грамматических слов, употребляемые взамен традиционно принятых форм. Речь идет о сочетании Ju pli ...des pli 'чем более - тем более' применительно к глаголам. Указанное сочетание встречается и без наречия pli, ср. Ju kunas ni, des foras la kunsento 'Чем ближе мы друг к другу, тем дальше от нас чувство близости' вм. Ju pli proksimaj ni estas, des pli malproksima estas la sento de kuneco.*

Процессам сокращения элементов кода или текста противостоят такие изменения в языке, которые, наоборот, служат пополнению состава выразительных средств эсперанто.

Неологизмы, восполняющие пробелы в общей лексике. Наряду с освоением специальной (общественно-политической и научно-технической) терминологии, отражающей изменения во внешнем мире, язык эсперанто постоянно пополняется словами, которые отвечают его внутренней потребности в передаче все более дифференцированных оттенков мысли. Из заимствований относительно недавнего времени отметим: angoro 'тоска', bizara 'причудливый', 'странный', сеlebri 'чествовать', chardo 'кабак', delekti 'услаждать', diurno 'сутки', establi 'учреждать', 'заводить', 'устраивать', fajna 'тонкий', 'изысканный', farniento 'ничегонеделание', hulo 'зыбь', koincidi 'совпадать', lugubra 'мрачный', 'щемящий', obtuza 'глухой, приглушенный (звук)', pauti 'надуть губы', 'дуться', vagabondo 'бродяга', zeloto 'зилот', 'ревнитель', 'болельщик'.

Значительное увеличение претерпел такой специфический разряд слов, как междометия. Фактически Заменгоф в свой первоначальный словарь ввел всего три междометия: ha! 'a!', 'ax!'; he! 'э!', 'эй!' и ve! 'увы!', 'горе мне!'. Но в живом языке сплошь и рядом эта часть речи создает особый колорит импульсивности, быстроты действия, живости, впечатление внезапности или неожиданности. Поэтому появились многочисленные междометия, образуемые разными путями. Словарь И. Сарафова и др. дает более трех десятков междометий-неологизмов. Вот некоторые из них: аj! 'ай!' (оплакивание); Bа! 'ба!' (удивление); be! 'бе!' (блеяние), bis 'бис!', nu! 'ну!' ('на', 'конечно'), fi! 'тьфу!', fu! 'фи!' (возмущение, отвращение) и др.

В литературе можно отметить также тенденцию превращать в междометия корни тех слов, которые выражают звукоподражание или содержат в себе удобные звуки для выражения мгновенных действий: ек! 'трогай!', frap! 'хлоп!', glugl! 'бульк!', plaud! 'хлюп!', marsh! 'марш!', gut! 'кап!', klak! 'хлоп (например, в ладоши)', klik 'щелк!', tiktak! 'тик-так!' (о часах), knar! 'скрип!', pik! 'раз! (например, булавкой)', zum! 'ж-ж-ж!' и т. п. Естественно, что в междометия легко превращаются и различные звукоподражательные слова, например: miau! kikeriki! и т. п.

Новые суффиксы и префиксы. Все суффиксы и префиксы эсперанто можно разделить на несколько групп. К первой из них относятся те, которые были даны в первоначальном проекте языка (они носят название фундаментальных). Ко второй - принятые и утвержденные Академией; вместе с первой они называются официальными. К третьей - широко бытующие, но не утвержденные Академией. К четвертой - так называемые научные. И, наконец, имеются суффиксы, которые встречаются в ряде слов, но считаются элементом корня (например, -or- в direktoro, redaktoro).

Весь второй период в истории языка характеризовался борьбой за сохранение традиционных форм против так называемого «реформированного эсперанто» - т. е. идо. Но в четвертом периоде в значительной степени по инициативе Э. Ланти и под его влиянием вводятся в обиход некоторые суффиксы и префиксы, взятые из идо, против которых еще недавно велась ожесточенная борьба. Один из этих суффиксов (-end-) в конце концов был принят и утвержден Академией в качестве официального. Правда, между первыми попытками его внедрения и окончательным принятием прошло примерно 30 лет. Этот суффикс дал возможность очень оперативно строить различные выражения, в которых выражается долженствование. Возникло даже слово endis 'понадобилось', 'пришлось', которое ранее отсутствовало в эсперанто. Из этого видно, какие большие возможности развития заключает в себе каждый новый суффикс или префикс.

Постепенно в эсперанто проникают и другие суффиксы из идо, пока еще не получившие утверждения Академии. К ним относятся: -iz- 'снабжать', -oz- 'насыщенный', 'богатый чем-л.', -iv- 'могущий', 'способный', -atr-'показывающий слабую интенсивность цвета' (соответствует русск. -оватый: синеватый, голубоватый, красноватый и т. п.), -oid- 'подобный', 'похожий по форме' (ср. русск. -образный), -esk- 'вроде', 'в стиле' (arabeska 'в арабском стиле', japaneska 'в японском стиле').

Фундаментальные и официальные суффиксы и префиксы (их всего 41) приведены в «Русско-эсперантском словаре», вышедшем под редакцией Е. А. Бокарева. Мы их не воспроизводим.

В словаре В. Г. Суткового приведены преф. cis-, retro-, self- и суфф. -iv-, -iz-, -oz-.

Значительно полнее этот материал представлен в «Эсперантско-болгарском словаре» И. Сарафова и др. В нем приводятся преф. neo- - международный префикс со значением нео-, hidro- 'гидро-', arhhi- 'архи-', mega- 'миллион' (megavato 'мегаватт'), hiper- 'сверх-', hipo- 'недо-', hekt- обозначает увеличение в 100 раз (hekto-gramo), cis- 'по эту сторону' (cisalpa 'цизальпийский'), bi-, di- соответствует русск. ди- и би-, означающим удвоение, nitro- 'нитро-', oftalmo- 'относящийся к глазу', penta- означает увеличение в пять раз; pseudo- 'псевдо-', retro- означает повторение действия в обратном направлении (retroiri 'идти назад', 'возвращаться'), tele- 'теле-', termo 'термо-', tetra- означает увеличенные в четыре раза, ultra- 'ультра-'.

Там же приведены суффиксы, при помощи которых образованы химические, медицинские, технические и др. термины, например, -at- и -it-: sulfato 'сульфат', pleurito 'плеврит', sulfito 'сульфит'; -iz-: nikelizi 'никелировать', faradizado 'фарадизация'; -ik-: ferika 'железистый', ghardenistiko 'садоводство'; -oid-: ovoida 'яйцевидный', elipsoido 'эллипсоид'; -ol-: naftolo 'нафтол', etanolo 'этанол'; -ologi-: geologio 'геология', esperantologio 'эсперантология'; -skop-: spektroskopo 'спектроскоп', laringoskopo 'ларингоскоп'; -tek-: diskoteko 'библиотека граммофонных пластинок', filmoteko 'фильмотека', kartoteko 'картотека'.

В полном эсперанто-эсперантском словаре приводимым там аффиксам даются значения, соответствующие данным выше.

По мысли авторов словарей сфера использования перечисленных аффиксов должна быть ограничена научными текстами. Вместе с тем ряд из них очень широко раздвигает эти рамки.

Особого рассмотрения требует суфф. -i-. Пришедший первоначально как двойник для фундаментального суфф. -uj-, предназначенного для образования названия страны от лица данной национальности (ruso -> Rusujo, franco -> Francujo) и несколько раз отвергнутый для этой функции Академией, он все равно нашел широкое применение. Более того, этот суффикс оказался необычайно продуктивным. В словаре И. Сарафова и др. указываются четыре функции, выполняемые этим суффиксом, при помощи которого образуются: 1) названия стран; 2) названия наук от обозначения ученых (filozofo -> filozofio); 3) слова, обозначающие систему или корпорацию (demokrato -> demokratio, burokrato -> burokratio); 4) технические термины, особенно метрологические (termometro -> termometrio, spektroskopo -> spektroskopio). Укажем на еще одно употребление этого суффикса, а именно - для образования названия учреждений (ministro -> ministrio, komisaro -> komisario, vojevodo -> vojevodio и др.). В конце концов широкое распространение этого суффикса побудило Академию включить его в число официальных (1974 г.), хотя этим и нарушается нормативный принцип, данный еще Заменгофом - один элемент должен выполнять лишь одну функцию (суфф. -i- служит окончанием инфинитива).

Суффиксы и префиксы в роли корневых морфем. С течением времени не только пополняется состав словообразовательных элементов эсперанто, но и расширяется круг присущих им функций: суффиксы и префиксы начинают употребляться в качестве самостоятельных корней.

Хотя Заменгоф приравнял аффиксы корням, придав им одинаковый морфологический статус, тем не менее широкое использование их для словообразовательных целей в качестве корней приходится лишь на четвертый и шестой периоды. Появились такие слова как diso 'существование порознь', malo 'нечто прямопротивоположное', eki 'затеять', 'вспыхнуть', miso 'превратность', 'недоразумение', асhа 'гадкий', 'отвратительный', ajho 'предмет', 'вещь', ano 'член (общества, ассоциации)', 'приверженец', 'последователь', aro 'собрание','группа', есо 'свойство', 'качество', ega 'чрезмерный', 'громадный', 'сильный', 'интенсивный', 'огромный', ejo 'помещение', emo 'склонность', inda 'достойный', ighi 'стать', 'сделаться', 'становиться' и т. п.

Известную словообразовательную силу приобрели в качестве корней даже и окончания -а, -о, -е, -i: a-vorto 'имя прилагательное', o-vorto 'имя существительное', e-vorto 'наречие', i-vorto 'глагол' (как синонимы слов adiektivo, substantivo, adverbo, verbo).

Конверсия также становится одним из наиболее продуктивных способов словообразования. Период после 1945 г. характеризуется большим распространением глаголов, произведенных от существительных и прилагательных простым изменением парадигмы. Так получились слова: blankas 'белеет', grandas 'величествует', 'виднеется большим', altas 'возвышается', 'высится', studentas 'пребывает студентом', profesoras 'профессорствует', kernas 'находится в центре, ядре, сердцевине'. В таких словах сплошь и рядом сливаются даже несколько корней совместно с префиксами и суффиксами, например, nazkataras 'болен насморком', vastdimensias и vastskalas 'принимает широкие размеры или масштабы', framborughas 'краснеет малиновым цветом', ellitighas 'встает с кровати', vespermanghas 'ужинает', apuddomas 'находится, проводит время возле дома', subplankas 'находится в подполе', kvazauknabas 'поступает или имеет вид, подобно мальчишке, мальчику' и т. п.

Другим распространенным случаем конверсии является производство изменяемых частей речи из наречий и предлогов. Существительные и прилагательные, образованные этим способом, были характерны уже для первых периодов развития языка. Таким образом образовывались слова типа ela 'выходящий', 'выступающий из', foro 'даль', kuno 'совокупность', 'совместное пребывание', jhuso 'нечто, только что происшедшее, совершившееся'. В течение шестого периода широкое употребление нашли также глаголы, образованные от предлогов и наречий. Получился как бы прорыв в новую зону словопроизводства, которая была до того скрыта традициями национальных языков, а потом внезапно открылась в силу логического принципа построения языка. Появились такие формы как ghisi 'добраться', 'подступиться к чему-л.', ghiso 'доступ', 'возможность подойти', kialo 'причина', хотя слово kauzo 'причина' из интернациональной лексики существует параллельно как синоним; ali 'норовить', 'стремиться к сближению или приближению', eni 'находиться в чём-л., в середине чего-л.', eli 'выходить', 'вдвигаться', 'высовываться', 'выступать из чего-л.', subi 'находиться под чем-л. или в подчинении (в подчиненном положении)', preteri 'проходить', 'проезжать', 'пролетать мимо', 'миновать', superi 'превосходить', 'находиться вверху', transi 'переходить', 'перебегать', 'переезжать', 'перелетать', 'переплывать через', trai 'протискиваться', 'проходить', 'пролетать сквозь', chei 'быть', 'находиться', 'состоять при', apudi 'быть возле чего, кого-л.' и т. д.

Новые местоимения и наречия. Близок конверсии и стихийно возникший способ производства некоторых местоимений и наречий. Таблица коррелятивных слов, составленная Заменгофом по образцу аналогичных (правда, не столь полных и не столь регламентированных) таблиц русского, литовского и других языков, оказалась настолько продуктивной, что в нее наравне с начальными элементами (ноль для неопределенных, k- - для вопросительных и относительных, сh- - для обобщительных, t- - для указательных, nen- - для отрицательных местоимений и наречий) были втянуты новые корневые морфемы: ali- 'другой', kelk- 'несколько', sam- 'тот же самый'. Аналогичную тенденцию обнаруживает частица ajn 'бы ни' ('кто бы ни', 'где бы ни' и т. д.).

Так образовались местоимения и наречия alio 'другое', aliu 'другой' (одуш.), aliel 'иначе', aliam 'в иное время' и аналогичные им kelkiuj 'некоторые', samiam 'в то же время' и т. д.

Некоторые грамматические нововведения. В произведениях Ш. Сатмари* (Венгрия) мы встретились с новой формой условного наклонения: вместо Mi estus vidinta 'Я видел бы/Я увидел бы' употребляется Mi vidintus. Она довольно часто встречается и в переводах молодых эсперантистов, на что указывал в своих статьях И. Сердахейи (Венгрия). Раз данная форма вошла в литературу, то это означает, что она прошла уже значительный путь внедрения в устной речи. На это указывает и тот факт, что ее употреблял в разговорах В. Г. Сутковой уже в 20-е годы, причем не только применительно к условному наклонению, но ко всем сложным формам изъявительного наклонения. Правда, он делал это в шутку. В серьезных разговорах, спорах, сообщениях он ее не употреблял. В этих случаях он пользовался фундаментальной формой Mi estus vidinta, Mi estas vidanta.

Вторичное появление формы vidintus в речи венгерских и других эсперантистов показывает некоторое единство в развитии международного языка в разных странах.

Из прочих грамматических нововведений интерес представляет расширение категории сложных предлогов, посредством которых преодолевается полисемантизм простых предлогов, первоначально представленных в эсперанто. В особенности это относится к такому предлогу как de, который имеет несколько накладывающихся функций (атрибутивность, принадлежность, действующее лицо страдательного залога, направление от чего-л., временная функция: «от какого-то момента» и др.). Сложные предлоги принимают на себя некоторые из названных функций: fare de (и его сокращенная форма far), а также flanke de обозначают действующее лицо страдательного залога, ekde специализируется во временной функции («начиная с некоторого момента»), пространственные значения уточняются предлогами de-sub, de-inter, de-post, de-sur и др. Такие же уточнения происходят и с предлогом el (el-post, el-sur, el-sub и т. п.), предлогом al (al-sub, al-super, al-post) и т. д.

Выше речь шла о процессах рационализации и обогащения знаковой системы эсперанто, при которых не нарушается принцип однозначности: «один знак = одно значение». Однако в эсперанто представлены и иные процессы, в результате которых в язык проникают несвойственные ему ранее явления синонимии и полисемии.

Синонимия чаще всего возникает как результат отмеченного выше процесса замены производных слов неологизмами с более простой морфологической структурой. Если этот процесс не приводит к полному вытеснению ранее функционировавшего слова, обе формы сохраняются в языке в качестве синонимической пары: siparo 'флот' - floto, 'shtrumpeto 'носок' - soko, minejo 'шахта' - shakto, bravegubo 'молодец' - prodo, memmortigo 'самоубийство' - suicido, estonteco 'будущее' - futuro, mio 'я' - ego, klarigi 'объяснять' - ekspliki.

Особый интерес представляют неологизмы, конкурирующие с прежними производными на mal- (префикс противоположности): mallonga 'короткий' - kurta, malfrua 'поздний' - tarda, malluma 'темный' - obskura, maljuna 'старый' - olda, malpacighi 'ссориться' - kvereli, malkonfirmi 'отклонить', 'не утвердить' - dementi.

Характерно, что между появляющимися синонимами сразу же возникают вторичные стилистические различия; прежние аффиксованные слова создают все тот же ограниченный «повседневный» минимум, тогда как неологизмы позволяют достичь большего разнообразия, изящества и благозвучия в «квалифицированном» тексте (особенно в поэзии). В то же время аффиксованные слова дают возможность передачи стилистической архаики.

Другим источником синонимии может явиться одновременное заимствование нескольких слов с одинаковым значением, например: mutuala 'взаимный' - reciproka, leghera 'легкий' - facila, pirato 'пират' - korsaro, stovo 'печь' - forno, ekzakta 'точный' - preciza, satelito 'спутник' - sputuiko, tendra 'нежный' - tenera, liedo - lido - kanto 'песня' - kanzono, plagho 'пляж' - strando, primavero 'весна' - printempo, imortelo 'бессмертник' - helikrizo и др.

Полисемия является следствием процесса переосмысления слов. Некоторые слова в ходе развития по различным причинам, главным образом под влияниеи стремления к стройности всей системы языка, теряют одно значение и приобретают другое. В результате, до тех пор, пока одно из значений не будет отвергнуто общественной практикой, слово становится многозначным. Приведем примеры.

Alie первоначально означало 'иначе', но после того, как корень ali- вошел в таблицу местоимений и наречий, alie означает 'в другом месте', а в значении 'иначе' употребляется aliel.

С появлением слова ambasado, бытовавшее до того с тем же значением ambasadorejo переосмысляется как 'кабинет посла' или 'резиденция посла'.

Слово delto, означавшее 'устье реки', в дальнейшем вернуло себе и свой исходный, первоначальный смысл - название греческой буквы «дельта».

Padelo имело значение 'плоская часть весла', но в современном эсперанто padelo 'лопатка', 'лопасть' (главная часть паровых, водяных, газовых турбин, центробежных насосов, вообще лопаточных машин).

Слово prezidanto первоначально имело два смысла: 'председатель' и 'президент'. В дальнейшем за ним осталось лишь значение 'председатель', а для слова 'президент' появилось prezidento.

Vagonaro ранее означало 'поезд', но с появлением слова trajno (локомотив + состав вагонов) слово vagonaro стало означать именно 'состав вагонов'.

Как уже говорилось, развитие эсперанто не происходит строго прямолинейно, оно осложнено различными отклонениями. Так, в четвертом периоде возникло сильное стремление к унификации наречных окончаний; особенные нарекания вызывали слова, оканчивающиеся на -au. По аналогии с другими (производными) наречиями сторонники нововведений требовали замены -au и других необычных окончаний на традиционное -е - общепринятое для производных наречий. И в газете «Sennaciulo», и со стороны Э. Ланти это нововведение получает все права гражданства. Вводятся kvaze 'как будто' вм. kvazau, morge 'завтра' вм. morgau, preske 'почти' вм. preskau, malgre 'вопреки', 'несмотря на...' вм. malgrau, morge 'завтра' вм. morgau, adie 'прощай' вм. adiau, anstate 'вместо' вм. anstatau, aikore 'еще' вм. ankorau, ante 'впереди', 'раньше', 'заранее' вм. antaue, hiere 'вчера' вм. hierau', kvanke 'хотя' вм. kvankam. Это течение нашло свое отражение в словаре В: Г. Суткового, где наряду с фундаментальными формами помещены и эти нововведения. В СССР эта форма была принята в свое время в эсперантском приложении «Vojo de Klerigo» к украинскому педагогическому журналу «Шлях Освiти». Редактор этого приложения и член редколлегии указанного журнала - И. И. Зильберфарб (известный как переводчик партийного гимна «Интернационал» на эсперанто, а также как автор капитального труда о Ф. Фурье), применял эту форму. Однако сейчас эта форма не используется в языке, утвердились классические (прежние) окончания наречий.

Э. Ланти выступил в 1926 г. в журнале «Sennaciulo» с идеей изгнать прописные буквы из текста по примеру некоторых восточных языков. Редактируемые им издания выходят с рядом статей в этом оформлении. Однако эта попытка не имела никаких последствий.

Приведенные примеры показывают, как сильна традиция, препятствующая введению новых форм, непривычных для говорящих, даже в тех случаях, когда они были бы вполне оправданы с точки зрения здравого смысла. Нет сомнений, что упоминавшееся окончание -au очень усложняет речь. В самом деле, любая словообразовательная операция наталкивается на малоудобоваримые формы, в которых скапливаются гласные и дифтонги: baldaua, hieraua, kvazaueco, hodiaua и т. п. Намного проще было бы сказать: baldo, hiera, hiero, kvazeco, hodia, hodio и т. п. Тем не менее традиция этого не допускает и пока предпочтение отдается неудобным привычным формам перед удобными, но непривычными. Однако возможно, что в будущем создадутся сперва двойные формы, а затем одна синонимическая форма станет действующей, а другая - архаикой для придания смыслу соответствующего оттенка (по типу англ. with и withal).

Данная особенность развития языка еще рельефнее выступает при знакомстве со словарем Ф. Азорина, изданного в Мексике.* Ф. Азорин предложил легализовать ряд суффиксов, которые до того существовали в эсперанто лишь в качестве невыделяемых компонентов корня. Легализация этих суффиксов привела бы к тому, что прежние корневые слова стали бы производными, а сам суффикс получил бы возможность сочетаться и с другими корнями. Приведем пример. Ф. Азорин предложил существующий во многих эсперантских словах конечный элемент -or- включить в состав действующих суффиксов. В результате этого многие корневые слова эсперанто (direktoro, inspektoro, konduktoro, redaktoro, prokuroro и др.) стали бы производными от соответствующего глагольного корня, имеющегося в языке: direkt-, inspekt-, redakt- и др.

Естественно, введение такого суффикса обогатило бы язык, потому что имеющиеся суффиксы -ist- - для названия профессии, -ul- - характера, -an- - приверженца или члена какой-л. корпорации, не дают такого обозначения человека, которое присваивается в результате общественной оценки. Так, например, получилось бы чрезвычайно убедительное слово gvidoro 'вождь', ekspluatoro 'эксплуататор', turmentoro 'мучитель', timigoro 'пугало' (применительно к человеку), dominoro 'властелин', ludoro 'игрок' и т. п. Применяемый же в настоящее время для подобных целей суффикс существительного-причастия -anto дает лишь нейтральную лексику - временное занятие данным делом, но не занятие по общественному признанию или оценке.

В этом словаре, богато иллюстрированном, было заложено много вольнодумных идей. Но эсперантской общественностью эта инициатива была осуждена и отвергнута со всей решительностью. Академия подтвердила неприемлемость такого, ничем не оправданного злоупотребления нововведениями, массированно вводимыми в язык одним человеком по своей личной прихоти. Словарь Ф. Азорина остался незавершенным, свет увидела лишь его первая часть.

Мы проследили некоторые этапы развития международного языка эсперанто, показав, каким образом воздействуют на его эволюцию внешние и внутренние факторы, как меняется в языке соотношение национального и интернационального и к каким результатам приводит тенденция к совершенствованию языка, повышению его информационной эффективности.

Принцип легкости овладения языком, служивший главным способом привлечения адептов на первом этапе существования эсперанто, с течением времени несколько утратил свою актуальность, ибо для языка, претендующего на то, чтобы быть столь же информативным, как и развитые национальные языки, применение этого принципа в полном объеме оказывается порочным. Дело в том, что для поддержания тезиса «легкости» приходится сильно ограничивать запас корневых слов. А это в свою очередь ведет к построению чрезвычайно громоздких словесных конструкций, как только изложение выходит за рамки «обиходных» тем. И тогда язык, исправно обслуживающий повседневное общение, оказывается неподходящим для создания серьезной научной и технической литературы.

Вместе с тем сказанное не означает, что эсперанто вообще отказывается от принципа легкости. По-видимому, соотношение между максимумом легкости и максимумом информационной эффективности является категорией, находящейся в непрерывном перемещении; в каждый данный момент она занимает оптимальное положение в зависимости от сферы применения языка: приобретение языком новых функций, экспансия его в научно-техническую область повышает информационную эффективность, одновременно изменяя соотношение между этой последней и легкостью языка.

---

* Plena vortaro de esperanto. Verkita de profesoro E. Grosjean-Maupin (Direktoro de la Sekcio: «Komuna Vortaro» ce la Esperanto Akademio), A. Esselin, S. Grenkamp-Kornfeld, profesoro G. Waringhien. Kvara eldono. Paris, 1953.

* И. Сарафов, Д. Симеонов, К. Георгиев, С. Хесапчиев, Г. Дымов. Есперантско-български речник. София, 1963.

* Т. Michalski. Plena ilustrita antiesperanta vortaro. «Pola Esperantisto». Warszawa, 1973, № 4.

* См.: «Norda prismo», 1955, № 3. 102

* S. Szathmari. Tria prego de Pigmaliono. «Hungara Vivo», Budapest, 1969, № 2.

* F. Azorin. Ilustrita vortaro de Esperanto. Unua Volume A-K, Editorial stylo. Mexico, 1955.