В. Иванов.
Санкт - Петербург

ЭСПЕРАНТСКИЙ ФОЛЬКЛОР И ЕГО СПЕЦИФИКА

Эсперантский фольклор трудно назвать молодым явлением - он занимает
промежуточное положение между национальным фольклором и фольклором
относительно молодых социальных групп (парашютисты, сноубордисты, летчики и
т.д.). Первый учебник языка эсперанто был опубликован в 1887 году - к тому
же году, пожалуй, можно отнести и возникновение эсперанто-сообщества.

Подавляющее большинство эсперантистов приходит в эсперанто-сообщество в уже
сознательном возрасте, т. е. не вырастает в культурной среде, но осваивает
ее уже во взрослом состоянии. Это сближает эсперанто-сообщество с
сообществами по увлечению и (отчасти) с религиозными коллективами. Этой же
причиной объясняется ощутимая нехватка детского дискурса в эсперанто-мире:
нет сказок, мало оригинальной детской литературы, трудно говорить о детской
субкультуре (считалки, "страшные рассказы", детская проза и т. д.).
Несмотря на уже отмеченное сходство с сообществами по увлечениям (особенно с
туристами, ролевиками и др.) у эсперанто есть и серьезные отличия от них -
и, прежде всего, это свой язык. Поскольку язык этот универсален, внутри
эсперанто-сообщества появляются свои группы по интересам: компьютерщики,
приверженцы различных религиозных течений, сторонники того или иного образа
жизни (вегетарианцы, например), люди с определенным взглядом на настоящее и
будущее эсперанто ("раумисты", "финвенкисты" и др.). У этих групп в свою
очередь вырабатывается своеобразное арго, свои ритуалы и т. д.
Эсперанто-сообщество рассеяно по самым разным странам. Фольклорные тексты
при этом могут формироваться на определенной территории под влиянием местной
культуры (в т.ч. прямым и не всегда осознанным заимствованием). Впрочем,
ритуалы и тексты при этом часто теряют связь с "авторской" культурой и могут
распространяться дальше, развиваясь уже по внутренним закономерностям
сообщества.
Жанровая форма анекдота не отличается особым своеобразием в мире эсперанто.
Как правило, эсперантские анекдоты - это переводы соответствующих
национальных. Реже анекдот возникает на основе интересной игры слов,
обыгрывания второго значения слова или неоднозначного разложения слова на
морфы. Такие анекдоты можно назвать специфически эсперантскими.
Если говорить о переводе национальных анекдотов на эсперанто, то здесь могут
быть свои особенности. Главные действующие лица анекдота могут получить
понятные для эсперанто-мира роли: волапюкист, идист, логланист, крокодил,
Лазарь Заменгоф и т.д. Примеры начальных клише анекдотов из Интернет-группы
esperanto-anekdot: "Однажды один особенно глупый идист...", "Встретились
как-то в пустыне логланист с волапюкистом..."
Характерно появление смешанных двуязычных устных произведений, где
"непереводимая" (рифмованная, культурно-специфичная и т.д.) часть
сохраняется на русском (другом родном), а остальная переводится на
эсперанто. Причем перевод этот зачастую не осознается говорящим (поскольку
сюжет запоминается не в вербальной форме, как показывают эксперименты [1]).
Нередко наблюдается провалы коммуникативного акта, когда рассказчику не
удается потом объяснить, "в чем же соль", тем, кто не владеет его родным
языком. В случае же удачного объяснения анекдот может покинуть сферу
национальной культуры, где он зародился, и передаваться с подробным
пояснением как текст, интересный своей экзотичностью и удачным пояснением.
Интересным жанром является переосмысление на основе эсперанто местных
географических названий. Причем об особенно интересных квази-эсперантских
географических названиях узнают в самых отдаленных местностях. Так от разных
людей мне доводилось слышать о существовании на Урале озера Кисегач
(kisegac' - вполне допустимое сложное слово, которое можно перевести
как "отвратительный поцелуй большой интенсивности").
Еще чаще обыгрываются названия народов. Больше всех в этом смысле достается
финнам: fina venko (окончательная победа [эсперанто]) превращается в finna
venko (финская победа) и т.д. В летнем лагере эсперантистов во Владимирской
области участники забавлялись фразой "чина-медичина", которая возникла как
передразнивание близко произносимых китайцами "ц" и "ч", а единственным
китайцем в лагере был доктор Ванг, постоянно рассказывавший о китайской
медицине (china medicino). Во время молодежного семинара, посвященного
Интернет-технологиям, мне довелось услышать от мусульманина-босняка,
проживающего в Копенгагене, интересную игру слов: En Danio loghas du tipoj
de homoj - danoj kaj alilandanoj (ali-land-an-o-j). В переводе на русский
это звучит совершенно бесцветно: в Дании живут два типа людей - датчане и
выходцы из других стран/иностранцы. Шутка стала довольно популярной - через
некоторое время я слышал ее в России. Слово Esperanto само может быть
объектом переосмысления - самое известное из них, пожалуй, edz-per-ant-o
(сваха, посредник в брачных делах).
Для обозначения чего-то в высшей степени непонятного в эсперанто возникло
слово volapukajho - ср. русское "китайская грамота", турецкое gavurca и т.д.
Волапюк (volapuk) был вполне жизнеспособным языком (его исчезновение
объясняется прежде всего экстра-лингвистическими факторами). Однако для тех,
кто не владеет волапюком, его звучание может быть действительно странным,
непривычным (тем более, что лексика этого языка, хотя и основывалась на
интернационализмах, подверглась сильным дополнительным изменениям с целью
сокращения корней и упрощения фонологии - в волапюке нет, например,
"недостаточно международной" фонемы /r/). Во времена появления слова
volapukajho волапюк использовался весьма широко, и многие эсперантисты могли
быть знакомы с этим языком или с его носителями лично.
Современная эсперанто-культура характеризуется наличием ряда ритуалов
неязыкового характера, что само по себе интересно. К такого рода ритуалам
можно отнести "народный" танец Ла-Бамба и жест, призывающий всех к вниманию
(указательный палец, поднятый вверх, иногда с поднятием вверх всей руки;
впрочем, этот жест характерен скорее для молодежного движения в Центральной
России и прилегающих регионах). Своеобразным эсперантским ритуалом стал
ритуал прощания, "amika rondo": уезжающие с эсперанто-мероприятия становятся
с вещами в круг друзей, взявшихся за руки. И в их честь с ритмичным
покачиванием трижды произносится ритуальная формула "Per Esperanto por
mondpaco kaj amikeco ghis revido, ghis revido, ghis revido" ("Через
эсперанто к миру во всем мире и дружбе, до свидания, до свидания, до
свидания").
Особо хочется сказать о песнях в эсперанто-среде. Эсперантисты считают себя
поющими людьми. Совместные песни сплачивают коллектив, дают ощущение
единства и братства (не даром в современных протестантских церквях широко
практикуется совместное пение). Среди песен немало переводных (в том числе
переводов народных песен), но большинство - оригинальные. Причем нередко
восстановить с уверенностью имя автора уже невозможно (например, для песни
"La Kri'").
В последнее время стали появляться компакт-диски с обработанными
эсперантскими фольклорными песнями. Это заставляет задуматься о том, что
эсперантский песенный фольклор в чем-то повторяет судьбу многих этнических
народных песен, которые перешли из общенародных в компетенцию
профессиональных исполнителей. Впрочем, несомненно, как и в "большом мире",
будет появляться новый фольклор.
В сообществе эсперантистов сформировался ряд "народных" символов. К ним
можно отнести "свой" цвет (зеленый), герб (зеленая пятиконечная звезда) и
флаг. Значок "Зеленая звезда" на груди был задуман для того, чтобы
эсперантисты могли узнавать друг друга в толпе. Но нынче он чаще всего
одевается только на эсперанто-мероприятия. Сообщество эсперантистов
отличается особой нетерпимостью к национальным языкам в своей среде. Люди,
пользующиеся национальным языком в эсперантском кругу, именуются
"крокодилами", а если этот язык им не является родным, то "аллигаторами". От
корней krokodil- и aligator- образованы соответствующие глаголы, означающие
говорение на национальном языке в эсперанто-среде. О людях-крокодилах и о
настоящих крокодилах рассказывают анекдоты и "реальные" истории, поют песни,
сочиняют слоганы вроде "Зеленый - это наш цвет. Крокодилы".
В силу легкости изучения языка, эсперантистом можно стать и за полгода.
Однако во всяком обществе должна быть какая-то иерархия престижности,
какой-то социальный капитал (по Бурдьё). Несомненно, что новички отличаются
не только "хромым стилем" или незнанием фактов из истории
эсперанто-движения - они выделяются также незнанием фольклора: песен,
поговорок, наиболее распространенных шуток, переносных значений ряда слов,
сути одноразовых игр, смысла условных жестов и т.д.
Эсперанто-сообщество как уникальный культурно-языковый феномен еще ждет
своих внимательных исследователей. На примере эсперантистов можно, на наш
взгляд, выявить многие общие тенденции формирования исторических сообществ
этнического типа.

1. Anderson W. Ein volkskundliches Experiment. (= Folklore Fellow
Communications No.141). Helsinki, 1951.